Жена, человек-преподаватель, мигом прочла поучительную лекцию: мол, не время искать виноватых. Тем более, ясен пень, виноват всегда мужик, но сейчас следует решать извечный вопрос – что делать? У нас во дворе не мусорные контейнеры, а огромная пластиковая бочка с зелёной крышкой, вкопанная в землю метра на четыре. Был ли внутри мусор или нет, я особо не смотрел – выбросил пакет и забыл.

В то время работа дворца финансировалась заводом, и всё было в полном порядке. Но в 90-е годы завод, а за ним здание и парк постепенно стали приходить в упадок. Постройки без надлежащего ухода запустели, а многие деревья из-за нехватки воды и плохого полива высохли. Накануне Дня Победы в парке проходила военно-историческая реконструкция «Взятие Рейхстага». В качестве Рейхстага выступал Дворец культуры – вид у него был вполне подходящий для участника боевых действий.

Дома присмотрелись с родственником – золото! Полез в интернет, сходил в краеведческий музей – так и есть. В XIX веке в окрестностях вовсю работали старатели и намывали золотишко в местных ручьях. А потом вроде бы всё выбрали, и тема была закрыта навсегда. Всё исхожено, многократно просеяно, процежено, промыто – и вдруг самородок. Взвесили находку: ровно девять граммов. Хрестоматийный вес пули из песен.

Мне мало известно о том, как он воевал все эти годы. Зато я точно знаю, как и когда погиб дедушка. Это случилось 26 апреля 1945 года, во время первого броска десанта на косу Фрише-Нерунг – операции советских войск и Балтийского флота. Старший лейтенант Василий Яльцев уже был командиром роты автоматчиков 487-го отдельного дисциплинарного батальона Краснознамённого Балтийского флота.

Товарищ мой, которому я поведал эту историю, отреагировал необычно. Его реакция поразила меня больше, чем само событие. Вот наш дословный разговор.
– Захожу сегодня утром в «Сбер». Банк ещё закрыт, но работает зал с круглосуточными банкоматами. В это время там пусто, можно не торопиться, да и не отвлекает никто.

Мама наконец находит штрихкод, протягивает мне телефон, сканирую, иду за товаром. Ну что тут скажешь – мальчишка абсолютно прав, ерунды мама заказала много: порошки стиральные дурацкие, сковородка никому не интересная, чашки совсем без картинок, горькие кофе, чай, оливковое масло, специи всякие ведьминские. Вот что у женщины в голове? Ну, может, зефир пломбирный ещё на что-нибудь сгодится… Но единственная по-настоящему стоящая вещь – плюшевая капибара. На упаковке надпись «игрушка-антистресс».

Сейчас я преподаю юридические дисциплины и тружусь в юридической компании, но до того, как снять погоны и уйти в отставку, дослужилась до звания подполковника. Много лет занималась оперативной и следственной работой. Каждый год к нам по направлению приходили молодые сотрудники. И, знаете, как-то сразу было видно, у кого в дальнейшем всё получится, а кто напрасно теряет время. Помню, как матерился наш бывший начальник...

В Стамбуле времени между рейсами было достаточно, но очередь на паспортный контроль угрожающе растянулась. Поэтому кое-где пришлось перелезать через ограждение и прорываться чуть ли не по головам – правда, с извинениями. Далее меня ждал второй паспортный контроль – для выезда в Марокко. Передо мной стояли пять арабских женщин, двигались быстро. У окошка я с облегчением вздохнула, увидев, как мне шлёпнули штамп, но расслабляться было рано.

В то лето я перешла в 11-й класс и оставалась среди подруг последней девственницей; невинность умышленно сохраняла для своего кумира. И вдруг узнала, что он приезжает с концертами в наш город, как раз в тот Дворец культуры, в котором располагалась наша танцевальная студия. Воспользовавшись знакомством с кассиром, мне удалось взять билеты на оба концерта. На первый отправилась одна. Солист превзошёл себя, что укрепило меня в решении расстаться с невинностью именно с ним.

Однажды терпение соседей лопнуло, они вызвали журналистов и судебных приставов, которые, не дойдя до дома метров двести, уловили амбре такой невероятной силы, что стали зеленеть, а потом, когда подоспевшие волонтёры оттащили их на безопасное расстояние, предписали немедленно очистить эту часть города от животных. Журналисты поговорили с соседями, которые ещё раз поклялись на конституции, что бабушка их утомила окончательно и бесповоротно.

Однажды мы с ней спасли человека. Стояла зима, от лютых декабрьских морозов с треском лопались стволы деревьев. Снегу навалило столько, что коммунальные службы при всём желании не справились бы, поэтому людям пришлось протоптать узкие тропинки в сугробах. Чтобы два пешехода могли разойтись, один, уступая дорогу другому, по пояс тонул в снегу. После восьми вечера, когда люди уже вернулись с работы домой, улицы пустели, на город грузно наваливалась оглушающая тишина.

Молодой человек лил ей в уши сладкие истории, что у него много хороших знакомых, его якобы приглашают работать администратором в хороший ресторан, а в перспективе помогут открыть своё заведение и всё такое прочее. А сам жил вот как: подрабатывал мелкими халтурками, но чаще подворовывал или занимался разными мутными мошенническими схемами. Они кочевали с племянницей по съёмным квартирам, где не требовали предоплату (такого сейчас, наверное, уже нигде не встретишь). За несколько дней до расчёта, естественно, сваливали, не заплатив. И такая карусель продолжалась бесконечно.