Сколько себя помню, всегда хотела дочку, маленькую голубоглазую девочку со светлыми волосами. Когда стала старше, пришло и имя – Саша, хотя сначала мне нравились новомодные имена: Анжелика, Каролина, на крайний случай Снежана.

А всё дело в моей деревенской подружке Саше. Помню о ней не много, но все воспоминания яркие, наполненные солнцем, запахами трав или морозного снежного утра.

Встречались мы нечасто, поскольку обе приезжали к бабушкам только погостить в редкие выходные, на лето, да иногда зимой. Когда познакомились, нам было лет по шесть, мы как-то сразу поладили и все дни проводили вместе.

В саду под колючим крыжовником делали «секретики». Из цветков мальвы мастерили кукол в пышных платьях. Лазили на сеновал, где делились мечтами и незамысловатыми детскими тайнами.

Ещё играли в принцесс, без спроса роясь в бабушкином сундуке и примеряя разные наряды. За это получали нагоняй – бабушка тщательно оберегала сундук, запирала на замок, а ключ прятала в карман шубы, висевшей в шкафу. Шкаф тоже запирался на ключ, его бабуля хранила уже в кармане своего парадно-выходного фланелевого халата в красный цветочек. В общем, открыть тот сундук, а тем более запереть его, было делом рисковым и довольно сложным.

Потом родители Саши развелись, мать с отцом долго делили дочь. Обе стороны оказались упёртыми, принципиальными, где-то даже безжалостными. Мать категорически не хотела, чтобы Саша встречалась с отцом. А отец, в свою очередь, требовал не только свиданий, но и равноценного участия в воспитании дочери и упорно настаивал на том, чтобы та жила с ним.

Не знаю, кто там был прав, кто виноват, но в итоге отец увёз Сашу с собой. Он был немцем и в девяностые решил вернуться на историческую родину в Германию. Они уехали такими окольными путями, что надёжно затерялись. Сашина мать была в отчаянии и долго не имела о дочери и бывшем муже никакой информации.

Тётя Наташа куда-то писала, пыталась их найти, даже ездила за границу, собрав денег у родни, искала у родственников, к которым уезжал бывший муж, – те ответили, что не знают его адреса. Скорее всего, лгали, а может быть, действительно были не в курсе.

Сашин отец поступил очень жестоко, это я понимала уже тогда, будучи маленькой. Сильно жалела тётю Наташу; когда она смотрела на меня, по её лицу нередко бежали слёзы. А иногда спрашивала, не забыла ли я Сашу.

Вот приблизительно в то время я и решила: если у меня будет дочка, назову Александрой и никогда её никуда не отпущу.

Однажды зимой я осталась у бабушки с дедом на Новый год. Случился сильный снегопад, буран, трассу замело, и отец не смог за мной приехать. Я сидела расстроенная и какая-то пришибленная: в первый раз предстояло встречать этот праздник не дома.

Мой дед, строгий и скупой на ласку мужик, молча сходил в посадку за ёлочкой, а потом так же молча полез на чердак за игрушками, которые никто не доставал лет тридцать. Я была самой младшей внучкой – родилась, когда бабушки и дедушке перевалило за семьдесят.

Пока бабушка пекла пироги и лепила пельмени, я самостоятельно наряжала свою ёлочку. Игрушки оказались интересными, на прищепках: белочки, зайчата, шишки, сосульки. А ещё стеклянные бусы, потрёпанная ватная Снегурочка и пожелтевший от времени Дед Мороз, что несказанно радовало. Сердце забилось в ожидании чуда.

После обеда бабушка повела меня в сельский клуб, где уже собралась местная детвора. Водили хороводы, плясали, читали стишки. Как и всем, мне тоже вручили заветный кулёк с конфетами и мандаринами. Это был сюрприз, ведь бабушка предупредила меня заранее, что подарка может и не достаться, я ведь нигде не числилась.

Вечером в гости пришла Сашина мама; они с бабушкой разговаривали, я играла под ёлкой. Тётя Наташа с удивлением узнала, что я застряла в деревне на Новый год, и вскоре принесла мне в подарок куклу. Это оказалась Сашина кукла – голубоглазая светловолосая девочка, которая задорно смеялась, а на щеках у неё были ямочки. Кукла, подаренная «на память и на удачу», прожила со мной долго, я её очень берегла. Не знаю, насколько она была дорогая, но редкая – точно. Я такой больше ни у кого не видела. Назвала её необычно – Альхен.

Когда я выходила замуж, то сшила ей платье и фату, один в один как у себя, и посадила на капот машины. Позже этой куклой играл и мой сынишка, показывал на ней глазки, носик, сажал на горшок. Хотела оставить куклу будущей дочке, но по глупости одолжила её соседке на свадьбу, очень уж та хотела украсить машину куклой-невестой. После этого Альхен ко мне не вернулась. Видимо, тот, кто снимал ленты и цветы со свадебного кортежа, позарился на мою красотку.

Ох, как я потом себя ругала, что так опрометчиво отдала куклу практически незнакомым людям! Жалко было до слёз, даже муж удивился такой привязанности к игрушке. Предлагал купить другую, но на что мне она? Заходя иногда к соседке, я ещё долго шарила глазами по углам в надежде найти пропажу. Увы, Альхен след простыл, как и Саши.

Зато сейчас у меня растёт моя Александра – красивая девочка с ямочками на щеках, золотистыми волосами и непростым характером. Дочке уже десять, и в этом году ей в подарок на Новый год я купила куклу.

Как-то раз Сашка перед сном спросила о моих куклах, и я рассказала ей о самой дорогой, Альхен.

– Тогда давай купим мне такую, – сказала дочка, – и назовём так же, как будто она вернулась.

«Почему бы и нет?» – подумала я тогда. Но, к своему стыду, закрутилась и забыла.

А недавно моя подруга Саша наконец нашлась. Приехала к своей маме, о чём они написали мне в социальной сети. И я, снова вспомнив эту историю и разговор с дочкой, помчалась в магазин. Купила новую Альхен в подарок своей дочке.

С Новым годом, Саша маленькая и Саша большая! Люблю вас искренне и нежно.