Дамой она была решительной и непреклонной. В четыре года я подхватила коклюш, и бабушка решила: значит, нужно срочно сменить климат. Раньше это было стандартной рекомендацией врачей при таком заболевании. Сели в самолёт, вжик – и мы уже на Украине, в посёлке Ворзель, где мой кашель действительно сразу прошёл.

В Ворзеле я тонула в фонтане. Увидела в воде жука-плавунца. Чтобы поймать, перегнулась через бортик и ушла под воду. Помню золотые искры в глазах, всё стало таким тягучим и неслышным. Рядом играл мальчик, он ухватил меня за ноги. Но голова-то осталась под водой! Пока-а мальчик догадался закричать…

Бабуля летела коршуном, выхватила меня из воды, всё закончилось благополучно, хотя нахлебалась я уже прилично.

На улице прохладно, а я в мокрой одежде. Бабушка решительно постучала в калитку ближайшего дома. Добрая женщина разохалась и притащила сухую одежду своего внука. На веранде меня переодели в мальчиковое. Чтобы показать, что всё нормально и жалеть меня не нужно, я начала наигранно хихикать. Получалось неважно, так как не до смеха было, а бабушка заподозрила у меня нервный срыв и прямо в мальчиковой одежде потащила в местную поликлинику. Без очереди ворвалась в кабинет невропатолога. От страха я ещё и у врача похихикала, чтобы он тоже не подумал, будто я испугалась.

Бабушка хваталась за сердце, рассказывая, что выловила меня из фонтана, я старательно смеялась, при этом на мне были короткие мальчишеские штанишки. В общем, не знаю, что подумал врач, но он отказался сделать мне укол «от нервов». Бабуля пригрозила – напишет на него куда следует, и возмущенно удалилась, таща меня за руку. Когда я снова попыталась хихикнуть, она так на меня зыркнула, что охота смеяться у меня исчезла так же быстро, как коклюш, от которого, собственно, меня и привезла спасать бабушка.

Или вот ещё история. Когда мне было пять лет, я провалилась ногой в решётку, которой закрывают проёмы подвальных окон. Освободиться сама не смогла, в западне меня обнаружила бабуля, возвращавшаяся из хлебного магазина. Дело закончилось привлечением слесаря, которому пришлось распилить решётку.

Пока тот пилил, бабушка громко призывала меня крепко зажмуриться, чтобы, не дай бог, железные опилки не попали в глаз. Слесарь нервно дёргался из-за бабушкиных неожиданных криков, и я боялась, что он отрежет мне ногу.

Травма не обошлась без последствий, и бабуля увезла меня в Евпаторию. Не такая уж там была проблема, чтобы лечиться в санатории. Но бабушка всегда считала, что «ноги – главное оружие женщины», поэтому было решено – лечить, а то может остаться косметический дефект и меня никто не возьмёт замуж.

Приехали в Евпаторию и в тот же день отправились на море. По дороге я увидела много детей, которые плохо ходили, а некоторых везли в колясках. Я была впечатлительной, стало их очень жалко. Спросила у бабушки, поправятся ли эти дети. Бабуля шикнула на меня, я и замолчала, но не обращать внимания на детей не смогла и немножко отстала, чтобы не раздражать бабушку.

А тут увидела девочку, мою ровесницу. Одна ножка у неё была закована в огромный высокий ботинок, и она с трудом шла. Я дождалась, когда девочка с мамой скрылись за парковой оградой, и из непонятного чувства солидарности тоже старательно захромала. Проходившие мимо женщины смотрели на меня с жалостью, а на бабушку – с сочувствием. Она этого сначала и не заметила, потому что ходила по улицам, подняв голову так, чтобы кончик носа находился на одной линии с верхним кончиком уха. Я тоже так всю жизнь хожу. Может быть, это и выглядит царственно, но сколько раз я спотыкалась из-за такой манеры передвижения – не сосчитать.

Ну вот идёт, значит, бабушка, а я хромаю сзади в двух шагах. Одна женщина вдруг говорит: «Зато у вашей девочки огромные красивые глаза, я таких никогда не видела». Бабушка уловила похвалу, но не сразу сообразила: а почему «зато»? И по инерции ещё несколько шагов прошла в размышлениях. Но я тоже услышала комплимент. И успела за эти несколько шагов максимально вытаращить глаза – ну, раз людям нравятся большие. Тут бабушка что-то заподозрила и резко обернулась.

Конечно, ей было чем полюбоваться: внученька, до отказа выпучив глаза, хромала, доставая боком чуть ли не до земли.

Помню ощущение, что взмываю в воздух. Ухо осталось на месте, но до моря мы с бабулей в тот день так и не дошли.

Мне до сих пор жаль, что не смогла объяснить ей, почему вздумала хромать. Бабушка стала цвета свёклы и смогла выговорить одно: ты вся в отца!

Ну, папа у меня был озорником, это да. Например, такой случай: его тётя сшила матросский костюмчик и повела трёхлетнего племянника гулять. Ведёт папу за руку, а на него прохожие так и смотрят. Тётка идёт гордая – красивый мальчик в красивом костюме. Однако когда на ребёнка посмотрели, буквально раскрыв рот, тётка догадалась скосить глаза в его сторону.

Нарядный трёхлетний пацан шёл с окурком во рту, который подобрал на асфальте. Причём окурок дымился, а он вполне профессионально вынимал его изо рта и небрежно сплёвывал через плечо, как делали настоящие мужики. Ну и оплевал себе весь матросский воротник.

Та прогулка тоже закончилась плохо.

Расскажу об одном случае в Кисловодске. Мне исполнилось шесть лет, и бабуля повезла туда, потому что я была бледненькой и плохо ела. Чудодейственная минеральная вода могла бы пробудить во мне аппетит, поэтому выбрали самую противную, попахивающую тухлыми яйцами. Меня от неё тошнило до самого вечера, поэтому ни о каком обеде речи не шло. Не помогали ни откровенный подкуп, ни шантаж, ни угрозы. Бабушке пришлось прекратить заливать в меня «эликсир жизни».

Была ещё одна сложность. Отдыхали мы по курсовкам, и бабушка принимала ванны и массаж. В это время меня требовалось как-то занять, чтобы никуда не убежала и чего-нибудь не натворила. Единственная возможность заставить этого несносного ребёнка сидеть на месте – это дать в руки книгу.

Я самостоятельно отправилась в библиотеку. Доложила библиотекарю ФИО бабули, номер нашей комнаты и пошла к вожделенным полкам. На замечание, что детские книги в другой стороне, ответила тёте, чтобы не волновалась: ничего запрещённого я читать не собираюсь.

Пока бабушка проходила процедуры, я читала в номере. А когда мы уезжали, то вместе пошли сдавать книги в библиотеку. Библиотекарь схватила бабушку за руку.

– Это ваша девочка? А вы знаете, что она читает? «Распространение туляремии в южных регионах России»! А ещё «Оказание первой помощи при поражении электрическим током»!

Бабуля взглянула на библиотекаря с неподражаемым прищуром и произнесла:
– Да. Моя внучка – очень умная девочка!

Библиотекарь похватала ртом воздух и больше ничего не сказала.

Когда мы вышли из библиотеки, бабушка спросила меня, что такое эта самая «тулиримия».

– Туляремия, бабуля, – болезнь, которую переносят мыши и всякие дикие грызуны.

Бабушка поджала губы и покачала головой. Наверное, думала, как не допустить моего общения с дикими грызунами.

Мы вернулись домой, через пару недель я должна была идти в школу. Бабушка выполнила программу-минимум – оздоровила ребёнка, он теперь готов получать знания.

Когда вошли в подъезд, встретились с соседкой. После приветствий она задала мне традиционный вопрос:
– Ты рада, Алёнушка, что идёшь в школу?

Я честно ответила, что нет. В школу идти не хочу, и без того уже умею читать, писать и считать, и, наверное, уроки делать не буду. Соседка растерянно улыбнулась и вышла из подъезда. А бабушка поставила на ступеньки чемодан (хотя этого делать нельзя ни в коем случае – принесёшь домой микробов) и с чувством ущипнула меня за попу. Потому что бить ребёнка тоже нельзя, а эмоции требовали выхода.

Так мы и ввалились домой: кипящая от гнева бабуля и я, потирающая правое полупопие. На вопрос мамы, довольны ли поездкой, хором ответили:
– Это было в последний раз!

Конечно, тот раз не был последним, мы с бабушкой умудрились объездить весь СССР. А дома она порывалась пойти со мной в поход в составе юннатского кружка, бежать рядом с велосипедом, чтобы я не выехала на проезжую часть, испечь вместе с моими друзьями картошку в костре, ну или хотя бы постоять неподалёку с ведром воды – на всякий случай, вдруг надо будет срочно погасить огонь.
Светлая тебе память, бабуля, надеюсь, что ты хоть сейчас за меня спокойна.