В 1934 году, когда мне было пять лет, я стал посещать детский садик. Оказался там самым худеньким, и врачи рекомендовали отправить меня на курорт. В один прекрасный день нянечка отвезла в санаторий в Анапу.

Там мне совершенно не понравилось. Стояла холодная весна, небо затянуто серыми тучами; Чёрное море бушевало, огромные волны разбивались о берег. Первое время я ничего не ел, постоянно плакал и просил отправить меня домой. Потом понемногу привык.

По утрам воспитательница собирала нас и читала сказки. Память у меня хорошая, и очень быстро я все их выучил наизусть. Воспитательница иногда стала этим пользоваться: давала мне книжку и уходила по своим делам. Ребятишки придвигались поближе, и я им «читал». Всё было хорошо, кроме одного: я не знал, когда нужно переворачивать страницу, поэтому получалось, что сказка уже заканчивалась, а страницы ещё оставались.

Самым хорошим днём считалось воскресенье – воспитательница приносила пачку конвертов. Мы бежали к ней, садились вокруг на маленькие стульчики, она разбирала письма от родителей – вот это Вове Грачёву, а это Кате Щукиной. Потом читала их вслух. Я всегда спрашивал:
– А где же моё письмо?
– Твоё пока пишут, – ласково говорила она и гладила меня по голове. В следующий раз повторялось то же самое: все дети получили привет из дома, а я нет.

Очень огорчался из-за этого, однажды забился в угол и проплакал весь день. И вдруг – радость, в пачке оказался конверт с моим именем! Воспитательница начала читать: «Здравствуй, дорогой Яна (так звали меня в детстве). Пишут тебе папа и мама. Мы живём хорошо, твои сестрёнки Оля и Надя ходят в школу и получают хорошие отметки. Пчёлы наносили полный улей мёда. Приезжай поскорее, мы по тебе соскучились».

Я прыгал от радости. Схватил письмо, спрятал за пазуху и не расставался с ним ни днём, ни ночью. Ложась спать, клал его под подушку, а встав утром, вынимал и бегал с ним по санаторию, показывая и рассказывая, что в нём написано. Очевидно, надоел всем своим письмом, потому что вскоре оно исчезло – то ли сам его потерял, то ли кто-то выбросил.

Как же горько я рыдал, когда, приехав домой, узнал, что никто мне письма не отправлял. Теперь-то понимаю – его написала сама воспитательница, предварительно расспросив меня о семье. Не помню ни её лица, ни имени, но очень благодарен за то, что она сделала меня счастливым, хотя бы ненадолго.

Перед выпиской из санатория нас взвешивали, чтобы узнать, кто на сколько поправился. Помню: стоим мы, мальчики и девочки, в одних трусиках, а рядом весы и две няни – одна взвешивала, другая записывала. Когда подошла моя очередь, нянечка долго гоняла гирьку туда-сюда, с удивлением посматривая на меня.
– Что делать? – спросила. – Этот похудел.

Вторая ответила:
– Напишу, что поправился на пятьдесят граммов.

Около ворот санатория собирался базар, там продавали всякие безделушки: раковины, шкатулки, на которых были нарисованы море, кораблик и чайка. Дети покупали и везли домой в качестве гостинцев. У меня не было денег, поэтому я насобирал ракушек, плоских камушков и насыпал в свой маленький фанерный чемоданчик. Не возвращаться же без подарков.

Я уже говорил, что в Анапу меня сопровождала няня, а назад ехал сам. Воспитатели посадили в вагон, в пути посторонние люди кормили, заботились, пересаживали с поезда на поезд. Помню: ночь, темень, грохот колёс, я лежу на скамейке, а по вагону ходит кондуктор и громко кричит:
– Кравченко, Кравченко! Где Кравченко?

Он проводил меня к выходу и высадил из вагона.

– Это твой город, – сказал кондуктор.

Я поднял голову и увидел перед собой ярко освещённый острогожский вокзал. Усатый железнодорожник взял меня за руку, провёл через вокзальную площадь, мимо водокачки, к маленькому домику. Открыл дверь и уложил в комнате на топчан, покрытый клеёнкой. Ни подушки, ни одеяла не было. Свернувшись калачиком, я не спал всю ночь, дрожал, но не плакал и не жаловался. Утром в окошко заглянуло ласковое солнышко, дверь открыли и отправили домой.

Я влился в огромную толпу пассажиров и вместе с ними пошёл по дороге через луг. Перешёл мост над речкой и очутился на незнакомой улице. Сам не представляю, как нашёл свой дом. Открыл калитку, и родные бросились ко мне, стали обнимать и целовать. А я высыпал «гостинцы» из своего чемоданчика на землю.

Сейчас думаю: сколько у нас на Руси хороших людей, благодаря которым я, пятилетний мальчик, не умевший ни читать, ни писать, не знавший своего адреса, не имевший ни денег, ни куска хлеба, смог проехать тысячу километров и не затеряться в нашей необъятной стране. Низкий поклон вам, добрые люди. Думаю, всё обошлось благополучно и потому, что всю дорогу меня сопровождал мой незримый ангел-хранитель. Спасибо и ему.