Прошу пассажиров молиться
11.07.2018 19:17
ПрошуВ наше время редкий человек может сказать о себе такое, а вот я могу.

Я люблю летать самолётами. Мне нравятся атмосфера большого аэропорта, церемония посадки на борт, вежливые улыбки бортпроводниц и то, как во время полёта командир воздушного судна с трудом продирается сквозь трудности английского языка, делая объявление по трансляции.

Даже опоздания меня не пугают. И досмотр, и паспортный контроль раздражают не так уж сильно. А от плачущего ребёнка в салоне можно отгородиться наушниками.

Но вот чего я не люблю – это турбулентности, болтанки. Её вообще никто не любит. Уверен, даже лётчики плохо реагируют на турбулентность. Когда огромный пассажирский борт превращается в бумажный самолётик и его швыряет из стороны в сторону, вверх и вниз, пилоты наверняка читают молитву, как и триста пассажиров у них за спиной.

В давние времена существовала поговорка: на корабле во время шторма атеистов не бывает. В наше время корабли ушли в прошлое, зато теперь люди часто летают самолётами. И вот если вы когда-нибудь захотите разубедить атеиста в его опасных заблуждениях – возьмите этого человека с собой в полёт и дождитесь турбулентности. Он как миленький вспомнит и «Отче наш», и «Богородице Дево, радуйся».

***
Согласно моим наблюдениям, лучше не летать над Европой 1 сентября. Каждый год именно в этот день (плюс-минус сутки) на Средиземном море почему-то всегда начинается шторм, над Альпами, Апеннинами и Балканами проходит грозовой фронт, и все южные аэропорты работают в режиме чрезвычайной ситуации – сплошные опоздания и отмены рейсов.

Однако российские авиакомпании летают в любую погоду, и 1 сентября наш вечерний рейс из Рима в Шереметьево даже не задержали. Мы, русские пассажиры, конечно, гордились, когда на табло аэропорта имени Леонардо да Винчи значилось: «Лондон – рейс задерживается. Нью-Йорк – задерживается. Париж – задерживается. Москва – по расписанию». Но когда наш самолёт оторвался от взлётной полосы и тут же провалился в воздушную яму, все сразу же молча согласились, что порой неплохо бы и задержаться.

Самолёт набирал высоту почти час вместо обычных двадцати минут. Но и после этого сигнал «Пристегните ремни» не погас: мы приближались к Балканам, где бесчинствовал грозовой фронт. О еде и напитках не было речи, весь полёт прошёл «на сухую». Сигнал продолжал гореть, бортпроводники сидели пристёгнутые, воздушные потоки играли нашим самолётом, как игрушкой. Двигатель ревел, но при этом в салоне установилось полное молчание, и только по едва заметному движению губ можно было понять: сейчас молятся все до единого, включая экипаж. Нас болтало три часа полёта, и лишь при входе в родное российское воздушное пространство погода слегка успокоилась.

Молились мы три с половиной часа, пока шасси не коснулось полосы в Шереметьеве.

***
Ещё одно 1 сентября, но уже другого года. Мы летели маленьким 14-местным самолётом «Фэлкон» из Северной Италии в швейцарский Цюрих. Лететь всего полтора часа, причём половина пути проходит над самым солнечным и красивым районом планеты. И хотя 1 сентября я всегда готовлюсь к худшему, в этот раз ничто не предвещало. Под нами проплыли Генуя и Милан, всё было прекрасно.

Но тут на нашем пути выросли Альпы.

Как будто чья-то гигантская ладонь взяла наш самолётик в руку и швырнула его метров на двести. В иллюминаторе вместо солнца мгновенно возникла тяжёлая туча. Единственный бортпроводник, молодой человек швейцарской национальности, бросил свою тележку с напитками прямо в проходе, убежал в проводницкое кресло, мгновенно пристегнулся и стал бояться. Кресло проводника в таких маленьких самолётах развёрнуто к пассажирам, так что его бледное испуганное лицо видели мы все. А по салону тем временем летали брошенные им пластиковые стаканчики.

Ужас альпийской турбулентности длился все оставшиеся 40 минут. Мотор гудел, но это не самое страшное: иногда он замолкал на несколько секунд. В иллюминаторе были видны горные вершины, совсем близко, и казалось – подбросит ветром чуть посильнее, и наш самолётик сядет на кол.

Цюрих не было видно из-за потока, лившегося с неба. Самолёт не приземлился, а бултыхнулся в воду, и бортпроводник, почуяв твердь под ногами, стал истово креститься, а потом сложил правую ладонь в кулак и поцеловал большой палец.
Видимо, католик.

***
Амстердам не принимал всю первую половину дня. Нидерланды – самая ветреная страна Европы, и даже удачное расположение аэропорта Схипхол не всегда помогает.

Я опять летел маленьким самолётом, типа «Эмбреер». Вылет из французского Страсбурга в Амстердам переносили несколько раз, и я убивал время – гулял по терминалу, пил кофе, выходил курить. В результате пропустил сигнал о немедленном проходе пассажиров на посадку и дождался полного позора: меня стали разыскивать. Объявление по трансляции разнеслось по всему аэропорту: «Мистер Ах… Ахахаха, срочно пройдите в зону досмотра! Месьё Каркаркар… -ов, ваш самолёт вылетает!»

Мою фамилию Архаров за границей коверкают всегда.

На борт мистер Ахахаха поднимался под осуждающие взгляды всех пассажиров, которые уже пристегнулись и ждали взлёта. А взлетать надо было немедленно, чтобы не пропустить внезапно открывшееся «окно» – ветер в Амстердаме слегка утих.
Ну как утих… При подлёте к Амстердаму наш маленький самолёт превратился в комарика, которого подхватили неведомые силы и понесли в произвольном направлении.

Я забыл упомянуть, что «Эмбреером» управляла женщина. Мне кажется, это важная деталь. Причём она была одна, на маленьких судах не положено второго пилота.

Садились мы боком. То есть из-за сильного ветра самолёт был вынужден лететь не носом, а как бы вполоборота. Так и приземлились, почти поперёк полосы. Но после касания женщина ловко вывернула штурвал, и самолёт мгновенно выровнялся параллельно полосе.

Уверен, последние двадцать минут полёта молились все.

***
По моим наблюдениям, российские пассажиры – самый цивилизованный и дисциплинированный народ в мире. Да, в общем, на европейских рейсах все ведут себя сдержанно, кроме итальянцев, которые галдят всю дорогу.

Совсем другое дело американцы. На наших отечественных рейсах при входе в зону турбулентности устанавливается полная тишина, «Россия сосредотачивается». А вот в США пассажиры орут и визжат, как на американских горках.

Самолёт бросает в сторону – женщины ревут. Самолёт проваливается в яму – даже солидные мужчины издают предсмертные вопли. После наиболее впечатляющих рейсов кресла американских самолётов приходится отмывать от последствий непроизвольного мочеиспускания.

Когда я летел в Вашингтон и мы попали в болтанку, мой сосед достал мобильный телефон и стал записывать предсмертное послание семье.

– Хани, ай лав ю вери мач! (Дорогая, я очень сильно тебя люблю!) Передай моим родителям, что семья всегда была для меня очень важна! (Сглатывает слёзы.) Скажи нашей дочке, что папа всегда будет её любить! Глорис, девочка моя, папа тебя очень любит, папа всегда будет тебя любить! (Всхлипывание.) Я люблю вас, наш самолёт может разбиться, я могу не выжить! (Женский визг на заднем плане.) Очень-очень сильно вас люблю! (Рыдает с надрывом.)

Этот бред длился минут пять, и мне оставалось только изумляться.

После успешной посадки женщины бросились надевать свои куртки, совершенно ненужные при такой жаре, причём старались опустить их полы до колен. Кажется, скрывали обмоченные брюки.

***
Канал Си-эн-эн показал сюжет о «проблемном полёте». Какой-то самолёт попал в очередную неприятность. Народ на борту, как полагается, завизжал. И тут командир воздушного судна взял микрофон и дрожащим голосом попросил всех пассажиров молиться, чтобы они совершили успешную посадку…

Ошарашенный этим сюжетом, я ожидал услышать, что пилота навсегда отстранили от работы на пассажирских рейсах. Но нет, телевизионщикам даже в голову не пришло, что командир совершил нечто недопустимое – спровоцировал панику на борту. Они просто рассказали о происшествии как о любопытном факте: вот видите, уважаемые телезрители, какие проблемные бывают полёты, даже лётчик переволновался.

***
Рейсами арабских авиакомпаний мне не доводилось воспользоваться, но зато доводилось моему приятелю. Он летел из Абу-Даби куда-то на восток, и на борту, кроме него, находились одни местные – женщины в платках и хиджабах, арабские мужчины в странной одежде и причудливых головных уборах.

Это был самый страшный полёт в жизни моего приятеля.

Когда над Тибетом самолёт стало трясти, люди буквально взвыли! Женщины орали в голос, молодые парни в ужасе вопили «Аллаху акбар!», старики в шапочках утирали слёзы размером с градины. Люди на борту стенали, молились в голос, взывали к Всевышнему и рыдали оттого, что Он не спешит к ним на помощь. Они потрясали кулаками в воздухе, стучали по креслам и стёклам иллюминаторов, царапали обшивку салона. Так ведут себя сильно напуганные дети, но тут были взрослые люди и даже старики… Они полностью потеряли над собой контроль и довели до истерики даже своего сдержанного русского попутчика. Тот тоже заорал и стал биться головой о спинку переднего кресла, ибо выдержать эту массовую истерию был не в состоянии.

Когда самолёт в очередной раз бросало – вой доходил до ультразвука. И даже когда вышли из зоны турбулентности, стенания на борту продолжились. Женщины в хиджабах продолжали реветь и после посадки, а старики сидели, залитые слезами, не будучи в силах подняться с кресла. Их выносили, держа под руки, а по полу самолёта катались рыдавшие бабы.

Восток – дело тонкое, говорите? Тоньше некуда. Сплошное изящество.

***
Ещё ни один самолёт в мире не пострадал от турбулентности. Даже самые серьёзные перемещения воздушных масс не заставят борт перевернуться, сломаться, разорваться на части, потерять крыло и так далее. Как максимум пассажир может удариться обо что-нибудь, если не был пристёгнут.

Во всех описанных случаях, а также в сотнях других, пассажиры остались живы, здоровы и даже не пострадали.

Наверное, хорошо молились.

Кирилл АРХАРОВ
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №27, июль 2018 года