Началось…

Есть такое понятие – «внутренняя эмиграция». Это когда ты вроде бы живёшь в конкретном месте, но как будто в нём и не живёшь. Допустим, официально ты прописан в городе N по улице Клары Цеткин 16/4, каждое утро твоё тело уезжает оттуда в трамвае на работу, каждый вечер оно туда возвращается, но душа твоя не хочет мириться с этим фактом. То есть физическое тело осязает, видит, слышит окружающую его действительность: кровать, будильник (будь он трижды проклят!), умывальник, яичницу-глазунью и утренний кофе (опять убежал!), вагон метро (всё-таки успела!), а если жизнь налажена, то и зарплату в срок. Тело здоровается с соседями, гладит кошку, выгуливает собаку, нянчится с ребёнком, целует кого-то, с кем-то спит, и, в общем-то, телу это приятно, тело всеми руками за.

А вот душа – против!

Душа не соглашается с этой конкретной географической точкой, даже если там целуют и зарплату в срок. Эта географическая точка ей совсем не по душе. Шагает, к примеру, тело по Большой Коммунистической улице, а душа парит в мечтах где-то над Елисейскими полями, тело сворачивает в переулок 70-летия Октября, а душа замирает от мысли о Пикадилли, тело занесло в тупик Свободы, а душа вовсю гуляет по Бродвею.

Внутренняя эмиграция сродни диссидентству.

Моё диссидентство не выплёскивается за пределы квартиры и называется «внутренним путешествием». Правда, мои домашние почему-то называют это «затяжным кошмаром» и «семейной катастрофой».

С детства я мечтала, чтобы за окном моей комнаты каждый день менялся пейзаж. Мама говорила: «Кутенька, тебе надо жить в поезде, не мучай себя, иди в проводницы». Но в проводницы меня бы не взяли – в поезде трясёт, а ведь даже из кухни в комнату я не могу донести стакан чаю, не расплескав его по дороге. И вовсе не потому, что у меня какой-нибудь тремор, а потому, что на моём пути вечно возникают дурацкие препятствия.

Кто, например, поставил здесь этот угол? А этот идиотский дверной косяк? Эй, кто-нибудь, отцепите уже нас с халатом от этой гадской дверной ручки!

Нет, так жить невозможно, определённо нужно что-то менять, а лучше всё и сразу. И неважно, что всего пару лет назад, переставляя мебель в квартире и дойдя в этой шахматной партии до полного исступления, я всё-таки нашла идеальное меcnо для шкафа и кровати.

И как же мне раньше не приходило в голову: так и только так должна стоять кровать, только у этой стены и на этом расстоянии от окна можно быть счастливой в постели! Только из этого местоположения буфета приятно доставать чашки.

Бедный старый бабушкин буфет, он переезжал из одного конца Москвы в другой, меняя квартиры как перчатки, его уже перекосило от времени и испытаний. В нынешнем жилище он успел постоять у каждой стены, в каждом углу, прошёл по всему периметру помещения много раз. Он даже стоял поперёк комнаты, отгораживая территорию сына от территории деда. И вот теперь он смотрит на меня в отчаянии, тянет ко мне свои скрипучие дверцы в немой мольбе:
– Оставь меня в покое, неуёмная! Я пережил две революции, две войны, дай мне дожить свой век достойно, а не вверх ногами, если ты это задумала!
– А что я такого задумала? – вру буфету. – Ничего я ещё не задумала.

Но старый многострадальный буфет не проведёшь.

Моя война с окружающей действительностью всегда начинается безобидно: проснувшись однажды утром, я пристально вглядываюсь в три цветочных горшка на подоконнике, перевожу взгляд на настольную лампу и…

– Что, начинается? – с тревогой спрашивает меня кто-нибудь из домашних. – Зачем ты поменяла местами горшки и настольную лампу?
– Начинается что? – прикидываюсь дурочкой. – С чего такая паника? Тоже мне событие! Я же не Пизанскую башню с Эйфелевой переставила местами…
– Всё, начинается! – сообщает один домашний другому. – Она уже переставила горшки, спасайся кто может!

Путь в лабиринте

За какое время вы преодолеваете расстояние от входной двери до окна в гостиной?

Пойду засекать с секундомером.

Ага, значит, если у нас обычная квартира в стандартном блочном доме, то мы добираемся от одной крайней точки до другой секунд за пятнадцать. Но если расставить мебель в хаотическом порядке, то этот тривиальный путь может превратиться в долгое захватывающее путешествие по лабиринту между шкафами, столами, кроватями, тумбочками, стульями и мелкими недоразумениями в виде снятых со стен полочек, составленных на пол картин, банок с красками и стопками книг.

А ведь начиналось всё почти невинно, с переставленных цветочных горшков, и вот вы уже путешествуете внутри ремонта.

О, я помню это упоительное чувство, когда много лет назад, решив сделать паузу в поклейке обоев, я пригласила в гости кавалера в свою коммуналку с длинным коридором и сдвинутой в него мебелью. Пригласила вечером, входную дверь заранее отперла, свет не включала, потому что выключатели были демонтированы, да и вообще так романтичнее.

Бедный мой, напуганный, смущённый, как детёныш, он шёл на голос, который я подавала из далёкой забаррикадированной комнаты, и путь его продолжался от прихожей до меня минут сорок. По дороге он вскрикнул, наткнувшись во мраке на соседа Колю, следовавшего в уборную. Сосед коротко матюгнулся, потом они поздоровались и пожали друг другу руки.

Споткнувшись о коробки с кафелем, врезавшись в старый холодильник, мой кавалер сделал свой первый маленький шаг на Луну, макет которой попросил приютить у меня в квартире знакомый декоратор с киностудии «Мосфильм». Пробив новый кратер своей кроссовкой и упав с Луны на Землю, мой кавалер зашёл в старый бельевой шкаф. Там его обняли пронафталиненными рукавами бабушкины платья, он отбивался от них и звал на помощь. Я крикнула, чтобы он смело продолжил свой путь насквозь – задняя стенка шкафа отвалилась ещё в двадцатом веке.

Словом, когда он добрался до меня через все тернии, то был измучен, морально подавлен и физически уже ни на что не годен, а мне только этого и надо, ведь я позвала его затем, чтобы прочитать свои новые стихи о любви и ремонте.

Идея!

У моей мамы был отработанный годами набор гостевых анекдотов, которые она рассказывала гостям или в гостях. Один из них приведу.

Утренняя лекция в институте. Профессор выбился из сил, донося до студентов нечто разумное и вечное. В аудитории гробовая тишина, студенты спят за партами. Вдруг с последней парты раздаётся голос:
– Идея!
– Прекрасно, молодой человек, – приободряется профессор, – я вас слушаю!
– Идея? – неуверенно мямлит студент.
– Да говорите же! – нервничает профессор.

Студент вращает очумелыми глазами и вопит:
– И де я нахожуся?!

Так же чувствуют себя и мои домашние в период ремонта, просыпаясь по утрам, когда перед их беззащитными глазами возникает буфет, оказавшийся в новом месте, при потягивании рук сыплется стопка книг и ощутимо бьёт по лбу настольный бюстик Максима Горького, а вместо тапок ноги вдеваются в кастрюли, составленные у кровати.

Много лет назад я трудилась гримёром в одной киноэкспедиции и испытала настоящее потрясение. Вернувшись со съёмки в гостиницу и отворив свой номер, смущённо ойкнула и торопливо прикрыла дверь – похоже, я ошиблась комнатой и чуть не зашла в чужую. Подняла глаза на дверной номерок и растерялась – цифры на номере мои.

Тогда я снова приоткрыла дверь и тут же снова её захлопнула, уже в полной панике – внутри номер чужой! Сходить с ума я не собиралась и судорожно вспомнила, что через стенку от меня должен располагаться номер администратора площадки Ромы Горелкина, и если там живёт другой человек, то, возможно, я ошиблась этажом. Постучалась в соседний номер и толкнула дверь – на кровати приветливо храпел Горелкин. В ужасе я схватилась за голову и снова рванула в свой-чужой номер, намереваясь уже детально изучить обстановку внутри.

Мебель в номере была та же, но это не спасало ситуацию, во всех номерах гостиницы мебель одинаковая. Однако в этой комнате шкаф, стол и кровать стояли совершенно в другом порядке и даже в противоестественных позах. Если меня посетили налётчики, то зачем они так мучительно и нелогично передвинули мебель?

Ещё страшнее то, что на стене на месте гостиничной репродукции Айвазовского висел, как погребальный венок, туалетный стульчак. Центром композиции в рамке стульчака была сувенирная гавайская гитара укулеле, которую я купила на местной барахолке.

Помощи ждать было неоткуда.

И вот тут из-за угла гостиничного коридора выглянули довольные рожи артистов Охлобыстина и Вани Захавы, а также оператора Серёжи Любченко, которые с любопытством наблюдали за процессом моего психического распада и гадски хихикали.
Последние проблески разума донесли до меня мысль, что эти подонки нарочно переставили мебель в моём номере для группового глумления. Потом уже, пытаясь привести меня в чувство, негодяй Охлобыстин ласково гладил мою голову и нашёптывал своим зловещим картавым голосом: «А ты в туалет-то пьяходила? Пьяйди в туалет, девочка!»

Я и «пьяшла»…

По мнению хулиганов, это должно было стать главной изюминкой созданной ими композиции под названием «Внезапное помешательство гримёра»: на унитазе вместо стульчака стоял гостиничный телевизор монитором ко мне, причём телевизор работал, а по нему выступали Петросян и компания.

Когда б вы знали, из какого сора…

В юности у меня была приятельница, которая с маниакальным восторгом сдирала с людей кожу.

Нет, она не была потомственной гестаповкой и даже числилась хорошисткой в школе, но летом на море, где мы встречались в каникулы, она преследовала каждую сгоревшую на пляже подружку и буквально умоляла:
– Смотри, ты уже облезаешь! Ну, пожалуйста, можно я посдираю с тебя кожу?

Мурлыча от удовольствия, она подцепляла ноготками тонкий полупрозрачный папирус старой кожи и медленно снимала её с плеч и спины подруги, закатывая глаза от наслаждения.

Так же и мы с сыном на днях сдирали со стен старые обои, и он молил меня:
– Мама, дай я сам посдираю! Ну, пожалуйста!

При сдирании старых обоев требуется особая техника – сначала обои надо тщательно смочить валиком, тряпкой или брызгалкой, затем поддеть мастерком, и, если не делать резких движений и аккуратно потянуть, тонкий слой широким влажным пластом, пахнущим осенними опавшими листьями, сползает тебе на голову.

Позавидовав комнате сына, всю стену которой мы оклеили летом фотообоями со сказочным городом, а по бокам дополнили бумажной кирпичной кладкой, я захотела и в свою комнату кусочек красивой средиземноморской улочки. Придумала сделать в этом углу – зону «кафе» со старым круглым столом, под стеклянной столешницей которого выложены старинные марки, открытки, засушенные цветы и прочая прелесть.

– Как с тобой вообще живут мужчины? – всегда упрекали меня мужчины. – Ты вечно всё тащишь с помоек, старые книги и всякую рухлядь!

Отец моего сына однажды втайне от меня вынес из квартиры на самую дальнюю помойку, чтобы я её снова не нашла, напольную швейную машинку «Зингер», которую я давно откуда-то радостно припёрла. Горевала я недолго, а он ликовал ещё меньше, потому что через пару дней на соседнюю помойку вынесли подобную швейную машинку, но советской фирмы, и она встала в моей комнате на место прежней.

Мой круглый стол на гнутых ножках стоил мне сорванной спины и недельного бюллетеня. Выйдя из дома по каким-то делам, я увидела, как эту роскошную рухлядь рабочие уже грузили в кузов мусоровозки. С воплем «Нет!» я вскарабкалась на грузовик в платье и на каблуках и вцепилась, как безумная, в прекрасно-облезлый старинный стол.

Перепуганные рабочие помогли мне спустить его на асфальт и даже предложили донести до квартиры, но я отказалась, боясь, что они всё-таки опомнятся, осознают, какую драгоценность теряют, и отнимут его у меня. Но отнимать никто не собирался, все только перекрестились мне вслед.

В лифт стол не вошёл, я тащила его на спине пешком по лестнице на седьмой этаж.

Мой любимый говорит, что я какая-то больная. Но, господи боже, кто бы это говорил!

Если я волоку старинную мебель со свалок, то он тащит из леса всякий хлам на свою дачу. Недавно принёс ржавую печку-буржуйку, отмыл её, покрасил, приделал трубу и поставил в сенях, вполне довольный дизайном. Теперь в его планах отыскать старую керосиновую лампу, которая должна завершить композицию. Кстати, ни у кого не завалялось ненужной керосинки?

А в отреставрированной буржуйке тлеют угольки, и если не знать секрета, то никогда не догадаешься, что они не настоящие.

Это – Вася

В строительном магазине пристаю к консультантам, усердно запихивая провод для бра в пластиковую трубу:
– Как думаете, с этой трубой хорошо смотрится или надо трубу потолще?
– Женщина, извините, но не смотрится вообще, – с опаской отвечает самый смелый из консультантов. – Это труба водопроводная, а лампа у вас – электрическая.
– Бросай эту ерунду пластмассовую, – с безумно горящими глазами подбегает ко мне мой товарищ, вынырнувший из другого отдела. – Идём скорее, я нашёл настоящую, металлическую водопроводную трубу, туда лампу и всунем!

Консультанты провожают нас нехорошими взглядами, они не понимают, что мы в творческом экстазе, мы сотворяем уличный фонарь на ножке для моего комнатного «кафе».

– Знаешь, чего придумал? – возбуждённо говорит мой товарищ. – А если ножка у фонаря будет не сплошная, а посередине у неё будет водопроводный краник с вентилем?
– Давай тогда плафон прямо к крану приделаем! – вдохновляюсь я.
– Ты в своём уме? Где ты видела уличный фонарь, торчащий из крана? – возмущается товарищ.
– Нормально, да?! А где ты вообще видел уличный фонарь с водопроводным краном?

Нас настигает взволнованная консультантка с первого этажа, из отдела обоев.

– Слава богу, я вас нашла! Помните, два часа назад вы подбирали по цвету обои с рисунком брусчатки для домашнего кафе? Я долго думала и нашла для вас нужный цвет, и, главное, с такими блёсточками! У меня у самой в кухне стоит английская телефонная будка, знаете, такая красная!
– Настоящая? – переглядываемся с товарищем восторженно.
– Ха! Нет! – консультантка явно перевозбуждена. – Фотообои, конечно! Но я прикрутила к ним настоящую телефонную трубку…

Сумасшествие заразительно – не то слово, а ведь начиналось всё в моей голове с трёх цветочных горшков!

…Уже месяц я сплю на кровати посередине комнаты, потому что так она ещё ни разу не стояла и мне это ужасно нравится, правда, обходить её немножко неудобно. Вокруг – нагромождение полок, книг, коробок. Электрический чайник закипает с утра на старом фанерном чемодане с никелированными уголками. Микроволновка разогревает макароны по-флотски на стремянке, потому что я ещё не докрасила часть потолка. А весь пол уставлен пятилитровыми баклажками с водой – у нас в доме идёт капитальный ремонт и вечно отключают воду.

– Мам, у нас в ванной какой-то мужик, – испуганно бормочет сын, сжимая в руке гаечный ключ от велика. – Мне кажется, он хочет спереть у нас полотенцесушитель. Мне разобраться с ним?
– Это Вася, водопроводчик, он трубы меняет, ради бога, не тревожь его и не спугни, – нашёптываю сыну. – Прежний Толик заболел, Джамиль, что был до Толика, сбежал. Теперь Вася в творческом поиске, но на всякий случай убери все ключи от квартиры с видных мест.
– Зачем? – удивляется сын.
– Пока Вася не устранит течь в стояке, он не должен выйти из дома!

А впрочем, если Вася выскользнет из нашей квартиры, то далеко не уйдёт, на разных этажах его караулят соседи, у которых тоже теперь трубы, батареи, течи и творческий азарт.

Ведь ремонт заразителен и практически неизлечим.