Я родилась и выросла на Кавказе. Наполовину русская, наполовину – дочь Кавказа. Среди моих земляков считается совершенно недопустимым, чтобы женщина ударила мужчину. Ведь, поднимая на него руку, она точно знает, что не получит ответа. Он – мужчина и скорее стерпит, чем покалечит. Но тут вопрос: хорошо ли бить того, кто не может дать сдачи?

Кровная месть, самозащита, война – вот те ситуации, когда женщина имеет право бить мужчину. Больше – никогда. Но, повторюсь, иногда случается, что человек, доведённый до крайности, отступает от всех правил и норм. Так произошло и со мной.

Я работала в гостиничном бизнесе. Был у меня коллега – Гриня. Чрезвычайно мерзкий тип. Внешне – весьма красивый: высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица. Вот только очень сутулый. Но его характер был просто отвратителен.

Например, однажды похвастался, что имел близость с девушкой, а потом рассказал об этом её парню. Я воскликнула:
– Как ты мог? Это же низко!
– А мне просто было интересно, как она выкрутится.
– Но это всё равно низко!
– Да подумаешь, она умудрилась оправдаться.
– Но ты в любом случае поступил подло.

Самое главное, он про эту ситуацию рассказывал в мельчайших подробностях.

– Я на ней лежу, дело делаю, а он ей звонит, и она ему отвечает, что, мол, с подругой.
– Так что же ты за мужик, если во время секса с тобой девушка спокойно отвечает на телефонный звонок?

В другой раз он похвастал, что спал со своей троюродной сестрой. Я была шокирована, а он заявил:
– По закону с троюродной можно.

Я сказала:
– Мало ли что по закону, самому-то надо соображать!
– Подумаешь… Мой друг спал с родной сестрой. И что?

Я ужаснулась.

Но не только этим был мерзок Гриня. Например, он постоянно обо всём доносил начальству. О каждом шаге, каждом движении, каждом слове своих коллег. Нашу раздевалку оборудовали как зону отдыха. Вот только находиться в ней можно было лишь строго перед работой, после работы или в обед. Однажды, буквально за час до конца рабочего дня, я спустилась туда за зарядкой для телефона и увидела лежавшего на диване Гриню. И уже вечером, сдавая отчёт начальству, была поражена вопросом: «А что ты делала в раздевалке в рабочее время?»

Однако больше всего меня добивало то, что Гриня постоянно матерился. Я выросла в культурной, образованной семье, мат для меня хуже удара. Много раз просила Гриню не материться при мне. Но чем больше просила, тем активнее и изощрённее он ругался. Однажды я пригрозила: ещё раз, и ты пожалеешь!

Конечно же, он не поверил. Ну что в его понимании могла сделать маленькая нежная девочка, пухлая, словно облачко, с толстой длинной косой, как у первоклассницы?

Но момент настал. Мы работали и жили в отеле, в гостевых номерах на два места. Гриня – в одной комнате с Серёгой. Отличный парень, кстати. Жаль только, не такой красивый, как Гриня. Я – с красавицей Люськой. Однажды пришла в номер, но её не было. Зная, что она часто курит на пару с Сергеем, подумала, что застану её у ребят.

Наши комнаты находились рядом, я перелезла через решётчатую ограду балкона и зашла к ним. Люси не было. Гриня и Сергей лежали на кроватях и смотрели телевизор. Я юркнула под плед к Сергею, положила ему голову на плечо, тоже стала смотреть. И тут Гриня начал материться. Просто так, ни о чём! Сидел, смотрел фильм и крыл матом. Понятно, что он так себя повёл, лишь бы меня разозлить.

Я не сделала ему замечание. Просто собралась уйти. Но тут увидела на столе монеты по два, пять и десять рублей. Чисто по наитию, не думая ни о чём, собрала их в горсть и швырнула Грине в лицо.

Понимаю, это больно. Он в ярости вскочил и бросился на меня, но Сергей его удержал. Я же схватила со стола вилку и швырнула в Гриню. Попала в шею. Бросок оказался таким метким, что у Грини на шее осталось две дырки. Сергей потом называл меня Дракулитой. В общем, пока Сергей его держал, я выбежала на балкон и перелезла к себе.

Люся уже была дома. Я рассказала ей, что произошло, она воскликнула:
– Давно пора!

Гриня не только меня раздражал, вот и реакция соответствующая.

Однако на следующий день я пожалела о своём поступке. Просто подумала: «Вот сидит человек у себя дома. Плохой или хороший – неважно. Важно, что сидит, никого не трогает. И вдруг какая-то рыжая обезьяна перелезает к нему через балкон, устраивает дебош и убегает». Решила извиниться.

Подхожу к отелю и вижу – он сидит на балконе. Боже, как стыдно стало!

– Гриня, – говорю, – извини меня.
– Нет! – отвечает высокомерно.

Но я не отступила:
– Ну, пожалуйста, Гриня! Хочешь, я за это пирог тебе испеку? С любой начинкой: с мясом, сыром, рыбой, капустой… А хочешь сладкий?

Дело в том, что я – знатная стряпуха, и Гриня неоднократно просил меня испечь ему пирог. Да я не против, готовить для меня – истинное удовольствие. Просто работы было слишком много.

Однако Гриня патетически заявил:
– Нет. Теперь ты будешь извиняться не передо мной, а перед руководством, – и ушёл в свою комнату.

Я зашла в свою и всё передала находившейся там Люсинде.

– Как не мужик, – ответила она. – И этим своим проступком он лишь доказал, что вчера ты была права. Насчёт остального – не переживай. Пусть ябедничает. Над ним только поржут.

Так и вышло. Пошёл Гриня к руководству, рассказал, что его, двухметрового мужика, отмутузила нежная рыжая принцесса, и в ответ услышал только смех. Через некоторое время он драматически бросил на стол заявление об увольнении. Думал, его уговаривать начнут. Но заявление подписали без лишних слов. Положенные две недели Гриня отработал. Правда, ходил грустный и всё надеялся, что его попросят остаться, но этого не случилось.

Скоро ушла и я: руководство на месяц закрывало отель, и сотрудникам было сказано: «Идите в свободное плавание. Не факт, что в новом сезоне мы всех вас позовём обратно». И мы ушли: и я, и Люся, и наша подруга Ленка. Я вдруг поняла, что не для того получала своё блестящее образование, чтобы держаться за эту работу.

Теперь моя жизнь связана с туризмом. Увидела и ещё увижу огромное количество замечательных мест. Мне это интересно. Люська в свои 50 выглядит максимум на 35. Она ушла в индустрию красоты, где такой, как она, самое место. Мы до сих пор продолжаем общаться и благодарим судьбу за то, что однажды она нас свела.