«1946 год. В стране разруха и голод. Мой отец пришёл с войны с осколком в руке, остался инвалидом. Война закончилась, но не закончилась людская битва за выживание.

Нас в семье было четырнадцать человек: отец, мать и двенадцать детей. В те времена народ не мог уехать из деревни, все документы хранились в правлении колхоза. Кормилицу-корову также отняли. Люди были вынуждены под страхом смерти собирать по ночам на полях мёрзлую картошку или опавшие колоски. Я хорошо помню, как завывал: «Ашарга!» – «есть» по-татарски. Тогда мама меня укачивала и укладывала спать пораньше. В те годы родители похоронили четверых моих братьев и сестёр. И в результате решились на отчаянный шаг.

Однажды ночью они разбудили нас, детей, и велели собираться в путь. Я, маленький мальчишка, не понимал, что происходит.

Под стук колёс поезда мы мчались в неизвестность. Присмиревшие и испуганные, ехали несколько дней. Страшный холод в вагоне постепенно сменялся теплом и терпкими ароматами трав. Средняя Азия – край, о существовании которого я прежде и не знал. В моём маленьком сердце появилась надежда наконец наесться досыта.

Городок Термез был конечной точкой путешествия. Удивительный пейзаж открывался взору. Бесконечная цепь гор Гиссарского хребта сменяла пустыни Кызырык и Хатынрабат. Стремительные воды Амударьи отделяли гостеприимную землю Узбекистана от Афганистана. Верблюжья колючка да саксаул – вот и вся растительность. Но стоило подняться в горы – и там росли дикие яблони, грецкий орех, фисташки, миндаль, шиповник, барбарис. Они радовали нас своими дарами. А весной у всех местных жителей расцветали чудесные фруктовые сады. Как смог этот народ укротить природу и создать в пустыне оазисы?

В том краю счастливо уживались узбеки, таджики, туркмены, русские и даже афганцы. Мы стали свидетелями сплетения нескольких культур и религий. Нас удивляла национальная одежда местных народов. На голове мужчины носили чалму и одеты были в плотную одежду с длинными рукавами – чапан. Женщины покрывали голову накидкой или тоже носили чалму, которая была в разы больше, чем у мужчин. Их одежда доходила до пола и скрывала кисти рук и ступни. Длинными рукавами они обмахивались, как веерами. В отличие от татарок, женщины в Термезе носили серьги, продетые через нос. Вместо лошадей люди ездили верхом на осликах.

Удивительно было всё! Эта земля дышит дивной историей и древними традициями. За пределами поселений мы находили развалины старинных городов. Выветрившиеся курганы величественно возвышались в пустыне. Цветными осколками старинной домашней утвари были усыпаны тропинки.

Мы прониклись уважением к народу, чей язык так непривычен для нашего уха. Дружелюбно обнимая нас, местные похлопывали по спине сухими и загорелыми трудолюбивыми руками, искренне улыбались беззубыми ртами. Мы не всегда понимали, что нам говорили, но оказанное уважение значило больше, чем тысячи слов. Мы видели, что народ живёт бедно, но без всякой просьбы местные жители угощали нас горячими лепёшками из тандыра, наливали ароматный зелёный чай с травами.

Рано утром люди уходили на свои бахчи, где выращивали медовые дыни и арбузы. На колхозных полях собирали урожай удивительной культуры – хлопчатника. Его чудные «коробочки» казались нам порождением какой-то неземной природы. Цветок-шкатулка вмещал в себя и нежную вату, и маслянистые семена.

…Мы остановились на окраине посёлка. Большая семья с узлами и без средств к существованию. И тогда местные разрешили нам временно пожить в одном из старых домов. Он сохранял прохладу в жару и давал тепло зябкими ночами. Местные заходили знакомиться, и каждый что-нибудь приносил. Так в нашем доме появились незамысловатые предметы обихода, посуда и одежда, подходящая к здешним условиям.

Через некоторое время, опять же силами местных жителей, нам построили новый дом. Кирпич делали из глины, замешивая её ногами и формуя в специальных ячейках. Сушили под лучами палящего солнца. Плоскую крышу покрыли камышом.

Вслед за нами в Термез приехали ещё две татарские семьи. Мой отец занимался пчеловодством. Также среди приезжих нашлись плотники, кузнец, слесарь. Местные радовались, что в их селении появились специалисты. Теперь и они стали обращаться к нам за помощью.

Однажды пришла пожилая соседка. Звали её Кара-мама. Мама – в переводе означало «бабушка», «кара» – чёрная. Кожа этой женщины действительно была очень смуглой, словно выжженная солнцем. За ней на привязи, упираясь, шла корова. Соседка объявила, что даёт нашей многодетной семье корову во временное пользование. Никаких возражений и благодарностей не принимала. Родители не могли поверить такому счастью!

Прошло несколько месяцев. Та же соседка опять пришла с визитом и сказала, что корову нам оставляет, потому что детям молоко нужнее. Моя мама расплакалась. Как такое могло быть? Как отблагодарить эту женщину? Как мои родители могли отблагодарить всех этих людей, которые сами ходили босиком, но ближнего не бросили?

Шли годы, мы подрастали. Первые два класса я окончил здесь, в Термезе. По сей день прекрасно могу говорить как на татарском и русском, так и на узбекском. Считаю, что знание нескольких языков открывает человеку совершенно удивительные возможности общения и знакомства с другими культурами.

Прожив счастливую жизнь в солнечном Узбекистане, я вернулся на родину, но всегда с теплотой вспоминаю народ, приютивший нашу семью в послевоенные годы. Меня давно могло не быть, если бы не дружба между народами, у которых была одна земля на всех».