– Вы успешны в актёрской профессии, однако изначально собирались стать инженером, окончили технический вуз. Сейчас можете сказать, что вы на своём месте?
– Смею надеяться, да. Я не собирался становиться артистом, мои папа и мама – инженеры. Есть брат. У меня было счастливое советское детство. Всегда больше нравились естественные и точные науки. Но мама отвела меня в музыкальную школу – с этого, думаю, всё и началось.

– Чтобы оказаться на своём месте, надо прислушиваться к подсказкам, которые постоянно даёт нам жизнь. Вы согласны?
– Я согласен. Порой люди слышат не те подсказки – и идут не туда. И в итоге живут без радости, а порой и чувствуют себя несчастными.

– А у вас всегда получалось идти «туда»?
– Я просто шёл по своему пути, увлекался математикой, даже побеждал на олимпиадах. В десятом классе меня пригласили на экзамены в физико-математическую школу МГУ. Олимпиаду, на которой я накануне победил, зачли как первый экзамен в эту школу. Уже сдавая экзамены, я засомневался. Но нас привезли в научный городок Пущино, и я понял, что хочу остаться в этой школе. Ведь изначально боялся, что там учатся одни «ботаны», а оказалось, это живые, любознательные ребята. Когда я стал жить в школе-интернате при МГУ, наша жизнь буквально бурлила. Именно там я получил базовое гуманитарное образование. Постоянно проводились КВН, олимпиады, к нам приезжали и Сергей Никитин, и Юрий Визбор. Помню, я стоял у сцены и записывал песни на свой первый магнитофон. Гитару я освоил сам, а мой первый репертуар – это песни Суханова, Никитина и Визбора. Учитель литературы постоянно водила нас по всем выставкам – Третьяковка, Пушкинский. И даже на полудиссидентские выставки, которые проходили на Малой Грузинской. Мы собирались и вместе читали «Мастера и Маргариту» Булгакова. А академик Колмогоров устраивал для нас вечера классической музыки, у него была невероятная подборка записей лучших мировых исполнителей. Когда мы всё это успевали – я вообще не понимаю. Там я впервые оказался перед камерой, это был мой первый опыт. Просто телевизионщики делали передачу об академике Колмогорове, и нас позвали в качестве массовки. Массовка им так понравилась, что нас пригласили ещё на одну передачу.



– Но математиком в итоге вы не стали, почему?
– После физико-математической школы я не поступил в МГУ, недобрал буквально полбалла. Просто расслабился. Может, это и к счастью, ещё одна подсказка от жизни… Поскольку в МГУ экзамены начинались раньше, чем в других вузах, я тем же летом успел поступить в Энергетический институт. А там был очень хороший агиттеатр МЭИ, который носил звание «Народный коллектив». Им руководил Леонид Борисович Герчиков. Во многом благодаря ему я и стал артистом. А звание «Народный коллектив» позволяло продавать билеты на спектакли. Меня в этот театр друзья позвали – нужен был парень с гитарой. Там я и остался… Чем хороши студенческие театры? Мы сами выбирали репертуар, экспериментировали, как хотели. И один спектакль у нас даже целиком забрал Театр на Таганке – «Антимиры» Вознесенского. Было это, правда, до меня. Но театром многие «заболевали», уходили из технической профессии в творческие.



– И вы ушли в Щукинское училище?
– Нет, не сразу. Когда окончил МЭИ и получил диплом, меня призвали в армию. Служил офицером в авиации, где нас называли «двухгодичники», а чаще – «пиджаки». Служил в Грузии. В армии чуть было не попал в Афганистан. Меня вызвало начальство и спросили: «Ты готов исполнить свой интернациональный долг?» Что я должен был ответить – нет? Естественно, сказал «да». Но лететь воевать в Афганистан не пришлось. Пронесло.

– После армии вы сразу вернулись в свой студенческий театр?
– Когда я вернулся из армии, мы с друзьями вместе с нашим художественным руководителем перевели театр в статус профессионального, назвали его «Игроки». Мы прожили шесть счастливых лет, сами зарабатывали, не получая от государства ни копейки. Мы оказались первыми, кто сыграл спектакль по произведениям Владимира Войновича, – тогда уже можно было ставить ранее запрещённых писателей. Мы купались в славе и успехе. Параллельно я окончил Щукинское училище, режиссёрский факультет. Я потому и поступал в Щукинское, что там на режиссёрском факультете даётся полный курс актёрского мастерства. Я по сути режиссёр-педагог, а не постановщик. В театре и кино сейчас порой «сорежиссирую», в пределах субординации, разумеется.

– Когда вы впервые снялись в кино? Что это был за фильм, и какую вам предложили роль?
– В 1981 году наш театр пригласили сняться в массовке в картине «Однолюбы». И уже во время съёмок режиссёру понравилось, как я играю на гитаре и пою. Он предложил спеть одну из песен в фильме. В итоге получилось так, что я не только пел, но и сыграл в нескольких эпизодах. Это и есть моя первая роль в кино. Имя появилось в титрах, а на премьере фильма я даже стоял на сцене Дома кино. Но первая серьёзная роль у меня была в картине Александра Хвана «Дюба-дюба» в 1990 году.



– Однажды вы рассказали, что в трудные девяностые у вас с братом даже был свой бизнес, продавали кассеты с фильмами.
– Да, было. Это длилось лет десять. Актёрство в моей жизни тогда являлось скорее хобби, ведь профессия практически не приносила денег, вот и пришлось выкручиваться. Конечно, и тогда я иногда снимался, даже в американской «Полицейской академии». На гонорар смог обновить машинку. Ещё когда работал в картине у Хвана, мою старенькую машинку взяли как реквизит, а мне за неё заплатили. А после «Академии» я добавил денег и купил свой первый «Мерседес». Старенький, конечно, но всё-таки.

– Но как вы попали в сериал «Полицейская академия»?
– В начале девяностых в стране рухнули и производство фильмов, и прокат, но в те же годы у западных продюсеров возник большой интерес к России. Продюсеры даже решили снять в Москве одну из серий знаменитой «Полицейской академии». Для съёмок в картине им нужны были актёры со знанием английского. А у меня уже был опыт игры на английском языке – правда, в театре. Видимо, и типаж мой подошёл, и моего английского им показалось достаточно. Это придало мне уверенности – значит, я всё-таки остаюсь востребованным в кино.

– Съёмки в западных фильмах чем-нибудь отличаются от наших?
– После «Полицейской академии» я снялся в южнокорейской картине, потом снимался у французов, японцев. И могу сказать, что киношники, в принципе, везде одинаковы. Если ты профессионал, то у тебя никаких проблем с зарубежными режиссёрами не возникнет.

– Какую из сыгранных ролей в кино вы считаете самой важной?
– Важных для меня ролей в кино несколько. Какие-то важны для души, какие-то – для карьеры. Например, после картины «24 часа» Александра Атанесяна меня стали узнавать на улицах. После сериала «Звездочёт» чаще стали звать в кино. После роли капитана Штоквица в сериале «Баязет» меня признали профессионалы. Но всё-таки работа у Глеба Панфилова в сериале «В круге первом» по Солженицыну – это, наверное, мечта актёра.

– Говорят, жизнь – это путь к себе. Вы согласны?
– У меня счастливая профессия, которая даёт возможность примерить на себя самых разных людей, характеры, прожить разные жизни. И это путешествие к себе. Много переезжая из конца в конец по нашей огромной стране, я вижу, как реально живут люди. Вот был недавно в Оренбурге, мы ездили по области с творческими встречами, на большие расстояния, в небольшие городки. И когда встречаешься там с людьми, а не приезжаешь к ним из какого-нибудь пятизвёздочного отеля, то видишь реальную жизнь реальных людей.

– Вы три раза повторили слово «реальный». Ненавидите фальшь?
– Моя любимая притча – про фальшивые ёлочные игрушки. В городе появились фальшивые игрушки. Почему фальшивые? И блестят, и сверкают, но не радуют. Для меня выражение «фальшивые ёлочные игрушки» – это определение людей, которые желают произвести впечатление благополучных. В начале девяностых мы с нашим театром поехали на гастроли в Канаду, и человек восемь из нашего театра там осталось. Время было трудное, да ещё и путч случился как раз в тот период. И тогда я увидел, как живут люди, эмигрировавшие давно. Среди них попадались те самые «фальшивые ёлочные игрушки». У них, казалось бы, всё есть – дома, машины, дети учатся. Но радости у них нет!.. Они прекрасно нас принимали, и для них главным удовольствием было похвалиться перед нами своим достатком. Это их главная радость. Вот тогда, в Канаде, я и понял – не моё это… Мы во время гастролей жили не в гостиницах, нас разбирали по семьям. Так что была возможность увидеть жизнь людей, что называется, изнутри.

– С этой поездки у вас начались отношения с будущей женой?
– Да, наш роман с Ириной начался в Канаде, куда она могла и не попасть. Её не собирались брать, поскольку она работала помощником режиссёра, а без этого человека на гастролях можно и обойтись. Но она нашла спонсора и поехала с нами с определённой целью – остаться там. Ради чего она и рвалась в Канаду. Но не осталась. Мы вместе вернулись в Москву, и нашему браку больше четверти века.

– Когда вам предлагают новую роль в театре, в кино или телесериале, вы обсуждаете свою работу с женой?
– Обсуждаю, но решение в области профессии, разумеется, за мной. А вот в области быта – скорее за ней.

– Перед нашей встречей у вас были репетиции на Лубянке. Почему вдруг на Лубянке, и что же такое вы там репетировали?
– Лубянка – название улицы, а репетируем мы в Клубе Дзержинского. (Бывший клуб ВЧК имени Ф.Э. Дзержинского ныне перепрофилирован под репетиционную базу. – Ред.) Последнее время на этой сцене часто репетируют антрепризные компании, а в качестве оплаты дают спектакль «для пап и мам» (генеральная репетиция со зрителем. – Ред.), на который приходят и сотрудники ФСБ. Репетировали мы новый спектакль «Дочь за отца» по пьесе Александра Звягинцева, работавшего в прошлом заместителем генерального прокурора. У героя, следователя прокуратуры, которого я играю, даже имя автора – Александр Георгиевич. А тематика нового спектакля актуальная, его герои – сотрудники правоохранительных органов. В 2015 году я получил премию ФСБ именно в клубе Дзержинского. И меня приглашают выступать перед сотрудниками ФСБ.

– По-видимому, вам не приходится жаловаться на отсутствие реализации: кино, сериалы, спектакли… Вы не расстаётесь с театром «Игроки», выступаете с сольными концертами, а теперь работаете на постоянной основе в Московском губернском театре у Сергея Безрукова. Не жалеете, что пошли в репертуарный театр?
– Это было неожиданное предложение. Три года назад позвонил Сергей Витальевич Безруков и пригласил не просто сыграть в спектакле, а сразу в штат. Но это нисколько не мешает мне сниматься. Сергей сам снимается в кино и с пониманием относится к снимающимся артистам. В этом театре я уже третий сезон, и у меня там роли в четырёх пьесах. Моя первая роль в Губернском театре была в пьесе «Сирано де Бержерак». Скоро поедем в Ригу на гастроли с этим спектаклем. Потом мне предложили роль в «Свадьбе Кречинского». А за год до юбилея Высоцкого начали работу над проектом «Высоцкий. Рождение легенды» в постановке Сергея Безрукова. Получился очень успешный спектакль, который мы сыграли в Крокус-Сити-холле, в Петербурге и даже в Кремлёвском дворце, причём именно 25 января этого года, в день рождения Высоцкого. Был полный зал, шесть тысяч зрителей.

– А сольные концерты с гитарой – это уже ваш личный проект?
– Давно сложилась такая традиция: кинофестивали приглашают артистов с сольными программами. Мы приезжаем на встречи со зрителями, ездим по городам. Получается, что каждый год куда-нибудь выезжаешь. Ездили и на Сахалин, на фестиваль «Край света», и на самые разные фестивали в других регионах страны. Бывают и встречи со зрителями, где я обычно читаю стихи, пою, рассказываю о своей актёрской жизни. Людям всё это интересно.

– Беседую с вами, и складывается впечатление, будто театр вы любите больше, чем кино. Это так?
– Я сторонник такой теории: в театре мы набираем, а в кино – тратим. Поэтому я бы не сказал, что театр люблю больше. Если раньше для меня кино было работой, то теперь я и там получаю удовольствие.

– Вы с собой уже договорились: «кто я?», «зачем я здесь?»?
– По поводу собственной судьбы я уже достиг состояния внутреннего покоя. Живу с ощущением, что не занимаю чужого места, занимаюсь тем, что люблю, и при этом не дилетант. И к тому же мне ещё и платят. Причём в последнее время платят, к счастью, вполне прилично, именно в кино. Я и телесериалы называю кино – для меня нет разницы, когда снимаюсь. Так что я пришёл к выводу, что нахожусь на своём месте. Делаю, что должен, и пусть будет, что будет. Но уверен, что всегда готов реализовать свой шанс.