– Наталья Владимировна, расскажите, пожалуйста, как пришла мысль написать автобиографическую книгу?
– Поскольку я росла застенчивым ребёнком, мне было удобнее записывать свои мысли, нежели высказывать их вслух. К тому же писать и читать я научилась очень рано. Сначала писала стихи, затем стала вести дневники. Вела записи на протяжении всей жизни, в результате их оказалось очень много. Нередко появлялась идея сложить их в книгу, но не хватало времени. А потом мне позвонили из издательства «Эксмо» и сказали: «У нас выходит серия автобиографий актёров, режиссёров, других деятелей культуры. Не хотите написать книгу?» Я ответила: «С удовольствием! Материала у меня много». И это – одна причина, по которой появилась книга «Канатоходка». А вторая – мне очень хотелось написать свою настоящую биографию. Чтобы она стала той единственной, которая на самом деле существует. Потому что лжеобиографий, слухов, сплетен обо мне, особенно в жёлтой прессе, на телевидении, – несметное количество. Написать книгу было правильным решением. И очень смелым. Потому что вслух о некоторых вещах я бы не стала рассказывать. А в книге написала откровенно.

– Вы практически никогда и нигде не рассказывали о своей личной жизни.
– Я действительно не люблю касаться личной жизни. Но один раз об этом всё же нужно рассказать. Потому что я уйду, и тогда будет некому написать. Люди будут читать мои лжебиографии и смотреть полуправду на телевидении. А кроме правды о себе мне хотелось передать читателям атмосферу той жизни, которая существовала в стране, когда я была маленькой. Это послевоенная Москва, мы все жили бедно, трудно, но радостно. Люди дружили, общались, радовались малому. Самой жизни радовались. Хотя, возможно, кто-то воспринимал ту эпоху иначе.

– На обложке книги – ваш портрет. Сразу утвердили такое оформление?
– На обложке я очень молодая. Сначала была против такого варианта – мне казалось, что фотография сегодняшнего дня больше подойдёт. А потом подумала: пусть будет «девушка-канатоходка», у которой вся жизнь впереди… Ведь книга называется «Канатоходка» не потому, что я работала в цирке и умею ходить по канату. А потому, что жизнь – это наш самый главный «канат», который необходимо пройти. Нужно научиться балансировать между справедливостью и несправедливостью. Пониманием и непониманием. Любовью и ненавистью. Самой жизнью и смертью. Книга – об этом. А ещё она о тех, кого я люблю.

– Цирк остался в вашей жизни, или это всего лишь воспоминания о студенческих годах?
– Цирк мне по-прежнему представляется идеальным миром. Я вижу его таким, каким впервые увидела в детстве. А ведь росла абсолютно не спортивным ребёнком: занималась музыкой, рисовала… Но когда впервые попала на цирковое представление – сказала родителям, что стану или воздушной гимнасткой, как Раиса Немчинская, или укротительницей тигров, как Маргарита Назарова. Когда Назарова выходила на арену – хрупкая нежная блондинка, – тигры буквально падали на арене от её красоты и женственности. Конечно, родители к моему заявлению не отнеслись серьёзно…

– Но вы всё же стали студенткой циркового училища?
– В двенадцать лет поступила в детскую студию при цирке. И занималась там два года. Именно там познакомилась с Юрием Владимировичем Никулиным. Когда узнала, что в Москве возле станции метро «Белорусская» есть единственное в мире цирковое училище, поступила в него вместе с подругой. Родители удивились и ужаснулись, ведь они знали, как их «умненькая и талантливая» девочка боится высоты. Но я стала воздушной гимнасткой, работала под куполом, пока не попала в кино. Потом уже поступила в Щукинское театральное училище, на курс Юрия Васильевича Катина-Ярцева. Мои сокурсники – Костя Райкин, Наташа Гундарева, Володя Тихонов, Юра Богатырёв, другие талантливые ребята. Сначала я тосковала по цирку, плакала, понимая, что он остался в прошлом. Ходила на все представления и даже передала любовь к цирку своим сокурсникам. Они потом тоже стали ходить в цирк и общаться с моими друзьями. Кстати, в цирке я познакомилась и с Иосифом Кобзоном.

– Как это было?
– Я ещё занималась в детской студии при цирке на Цветном бульваре, а Иосиф Давыдович и Виктор Кахно были студентами Гнесинки и в прологе циркового представления пели «Куба, любовь моя!». Уход Иосифа Давыдовича – это большая потеря. Он был удивительно отзывчивым человеком. Я уже не говорю, что он прекрасный певец. И мог петь сколько угодно. Когда мы были на столетии Ленина в Ульяновске, после концерта состоялся ужин для артистов. Иосиф Давыдович и Олег Анофриев начали соревноваться, кто больше споет. Садились за рояль и пели. И так пропели всю ночь до утра! Олег в то время написал известную теперь песню «Какая ж Волга без Руси» и исполнил её несколько раз. А Иосиф Давыдович перепел, наверное, весь мировой репертуар. Он действительно был очень творческим и вдохновенным человеком. Но в первую очередь – отзывчивым. Если к нему обращались с просьбой – всегда помогал. И я к нему обращалась, мне он тоже помогал.

– Как относитесь к тому, что вас часто представляют как «студентку, комсомолку, спортсменку и просто красавицу»?
– К сожалению или к счастью, в жизни каждого артиста есть роли, по которым его узнают в первую очередь. Вячеслав Васильевич Тихонов переиграл огромное количество ролей, но всё равно остался Штирлицем. И где бы я ни появилась, меня объявляют как «студентку, спортсменку, комсомолку». Понятно, что я давно уже не студентка, не спортсменка и не комсомолка. Но прекрасно понимаю, что из 61 картины с моим участием – фильм Леонида Гайдая «Кавказская пленница» наиболее известен и любим.



– «Песенка о медведях», которую исполняет ваша героиня, живёт уже много лет, её поют и молодые артисты, часто используют в новогодних «огоньках». Как она появилась в фильме?
– Я об этом подробно рассказываю в книге. Если вкратце, то сначала для фильма была написана другая песня – на ту мелодию, которая звучит в «Бриллиантовой руке» как основная музыкальная тема. Помните: «В тёмно-синем лесу, где трепещут осины…» Но эти слова в ней появились позднее. А сначала мы ходили и напевали «рыбу» – набор рифмованных слов, которые ложатся на готовую мелодию. Слова «рыбы» до сих пор помню: «Много в жизни дождей, а зонтов слишком мало. Я любовь для тебя одного сберегу. Я в подарок тебе принесу незабудку…» А через какое-то время режиссёр картины Леонид Гайдай сказал: «Нет, это слишком лирическая песня для «Кавказской пленницы». У Нины должна быть песня зажигательная, студенческая». И вот родилась «Песенка о медведях», которая, кстати, тоже сначала не понравилась Гайдаю. И они даже немного поссорились с композитором Александром Зацепиным. Я при этом не присутствовала, но Саша на своём юбилее рассказывал о ссоре. Говорил, что он тогда даже предложил Гайдаю взять композитором на картину Бабаджаняна, а не его. Но потом они помирились, и в фильме осталась музыка Зацепина – и в этой, и в следующих картинах Гайдая. Я считаю, это правильно, потому что они работали в одном ключе, понимали друг друга. И музыка Зацепина в картине «Кавказская пленница» очень гармонична.

– Вы смотрите современные фильмы? Как оцениваете их?
– Сейчас стали снимать более качественные фильмы. И есть актёры, которых можно сравнивать с большими актёрами советского кинематографа. Но с моей точки зрения, в фильмах, которые сегодня снимаются, не хватает света и доброты. Даже когда идёт рассказ о шестидесятых или семидесятых, происходит некое очернение того отрезка времени. Показывают, как всё было плохо: и есть-то было нечего, и носить нечего, в магазинах пусто. Но ведь мы как-то жили. И были счастливы! Мы, студенты циркового училища, не вылезали из театров, стояли где-то на третьем ярусе и смотрели спектакли. Когда я училась в цирковом училище, то пересмотрела все спектакли в Москве. У нас была возможность проходить по студенческому билету. Культурная жизнь у нас кипела. А когда сегодня начинают рассказывать о том, что не было колбасы… Была колбаса! Да, всего нескольких сортов. А сегодня их сто, но есть можно только один. Да и не в колбасе же дело! Духовная жизнь была очень активной и насыщенной. И говорить о тряпках, еде, мебели считалось мещанством. Конечно, надо было на чём-то спать, на чём-то сидеть, что-то надевать… Но мы жили прежде всего общением. И когда встречались, нам было о чём поговорить. Поэтому, возвращаясь к вашему вопросу, добавлю, что в сегодняшних фильмах не хватает света, добра и тепла, радостного отношения к жизни и друг к другу. Хотя, может быть, их и не должно там хватать… Ведь жизнь сегодня иная, более закрытая и мрачноватая. Но это тоже моё личное мнение.

– Тем не менее вы выглядите оптимистом – как вам это удаётся?
– В самых сложных обстоятельствах я стараюсь делать выводы – порой парадоксальные. Например, несколько лет назад я скопила некоторую сумму денег на осуществление своей мечты – маленький домик в Подмосковье. В результате в стране случился страшный дефолт. Земельный участок мне дал Союз кинематографистов, оставалось только поставить на нём домик. Но я понимала, что дополнительные расходы обязательно будут, и хотела ещё немного подкопить. И вот тут грянул дефолт, мои сбережения превратились в пять копеек… Три дня я стояла в очереди к сберкассе, чтобы хоть что-нибудь получить назад. А потом двери сберкассы закрылись, и мы все поняли, что никто нам ничего не вернёт. Домой шла на ватных ногах, думала: рухнула мечта… Как жить дальше? Что я скажу маме, отцу, детям? И пока дошла до дома – вдруг поняла одну простую вещь: ну нет у меня больше этих денег. Не будет прямо сейчас домика, о котором мечтала. Но он будет когда-нибудь потом. Потому что я жива-здорова, у меня есть руки-ноги, я могу работать, у меня два замечательных сына, живы родители, у меня есть маленькая, но своя квартира, есть даже кошка и собака. Да я просто счастлива! Я и сейчас думаю, что это был самый счастливый отрезок моей жизни. Вот такие бывают парадоксальные выводы. О некоторых из них я рассказываю в книге.

– Какие мечты у вас сейчас? Или цели, которые ставите перед собой?
– Я бы по-другому поставила вопрос: что для меня сегодня самое главное? Что для человека вообще может быть самым главным? Конечно же, это профессия и вера в Бога. Это основа, фундамент. А в бытовом плане главное для человека – семья, дети, родители, атмосфера в доме. Недаром говорят, что семья – это малая церковь. Очень важно, чтобы в том, как ты живёшь, дети видели пример. Нужно всей своей жизнью показать, как это важно – иметь моральные устои и любить страну, в которой живёшь.

– Это правда, что ваши предки приехали в Россию из других стран?
– У меня папа был москвичом, а мама – ленинградкой. Однако Варлей – фамилия уэльская. И семейная история отцовской фамилии такова. Как-то раз приехали два богатых валлийских конезаводчика в Россию, обосновались здесь и женились на русских. И пошло две ветви Варлей. А по маминой линии история другая. В петровские времена в Россию на службу приехал французский офицер Жорж Барбот де Марни. И остался здесь навсегда. А его внук был уже Егором Егоровичем Барботом де Марни. Он известен тем, что стал основателем горного дела в Забайкалье и Сибири. И когда я была на кинофестивале в Чите, то получила приз губернатора как потомок Егора Егоровича де Марни. Оценили Егора Егоровича, как это часто бывает, только после смерти, а умер он в нищете, продав свою коллекцию редких минералов. В нашей семье две удивительные ветви родословной, и мне в них ещё разбираться и разбираться… Очень много родственников, очень много интересных историй я уже нашла. В ветви Марни есть немало известных фамилий – например, Алексей Константинович Толстой, автор «Князя Серебряного». А ведь Алексей Константинович был троюродным братом Льва Николаевича Толстого. Оказывается, я каким-то образом и с Толстым связана!

– Наталья Владимировна, вы никогда не скрываете возраст, и ваших поклонников, конечно же, интересует, как вам удаётся так роскошно выглядеть и жить такой активной жизнью?
– Зарядку делаю обязательно! (Смеётся.) А энергию дают, вероятно, мои поездки, гастроли, встречи со зрителями. Я очень много езжу по стране. Если бы села и расслабилась – наверное, почувствовала бы все свои годы. Когда почти год сидела с книгой, то от многого отказывалась, в том числе и от участия в кинофестивалях, от антреприз. И вдруг почувствовала, что возраст наваливается! Поэтому нужно жить активной жизнью. Сейчас как раз уговаривают пенсионеров, чтобы они подольше держались и не уходили на пенсию. Но я думаю, что это дело добровольное. Не надо никого уговаривать. И если кто-то хочет идти на пенсию, пусть идёт – человек это заслужил.

– Профессия актёра до сих пор остаётся престижной и желанной. Что можете посоветовать тем, кто решил стать актёром?
– Только одно: становитесь актёром лишь в том случае, если понимаете, что ничем другим заниматься не хотите. Помните, что популярность и известность – это награды, которые придут в последнюю очередь. Чтобы твоё лицо запомнилось людям, в глазах не должно быть пустоты. Поэтому нужны глубокие и всесторонние знания, чтобы зрители понимали: перед ними – талант и личность. Наша профессия, к сожалению, не приносит много денег, это ведь не шоу-бизнес. Потому в ней остаются люди, которые готовы ей служить, и служить верно. Когда в девяностые годы кино в России перестали снимать и актёры остались без работы, я не ушла из профессии. Ездила в Останкино озвучивать иностранные фильмы. Иногда за ночь озвучивали по две картины. А всего у меня около двух тысяч озвученных картин. Таким образом я зарабатывала и кормила своих детей.

– Чем ваши дети занимаются?
– У меня два сына, взрослые уже. Есть внук. Старший сын Василий, как я считаю, ещё не реализовал себя до конца. Но я надеюсь, что это случится. Потому что он невероятно талантливый. Младший, Александр, – режиссёр, у него два режиссёрских образования. Он работал на многих картинах и сам снял несколько короткометражных фильмов. Но сейчас его жизнь совершила резкий вираж. Он выступает с группой «Бит-лайв», много гастролирует по стране, развивается как музыкант. В нашей семье все выросли на музыке «Битлз», и Саша тоже. И теперь он – «двойник» Джорджа Харрисона. Вот такой поворот судьбы.