Моему внуку тогда было года три. Его отец, мой сын, играл с ним на детской площадке: бегали, прятались друг от друга. Я сидела на скамейке, книгу читала. Вдруг раздались дикий вопль и громкий плач. Мальчик, ровесник внука, упал с довольно высокой лестницы. Встать он не мог, рыдал, его вырвало. Все взрослые сбежались к нему, но боялись поднять и вообще трогать – мало ли, что повреждено. Стали кричать:
– Чей ребёнок?

Никто не откликался, пришлось спрашивать несколько раз. Наконец подлетели две женщины, его мама и бабушка, – и первым делом начали орать на моего сына:
– Почему вы за ним не следите?
– С какого перепугу я буду это делать? – удивился сын. – На что мне сдался чужой ребёнок?
– Так вы же с ним играете!

Сын ответил, что играет только со своим малышом. И получил кучу оскорблений.

Оказалось, ребёнок сказал маме и бабушке, что «пойдёт играть с дядей и мальчиком», и эти две курицы отправились в ближайшее кафе пить кофе. Оставив трёхлетнего малыша на площадке. Причем «дядя» даже не подозревал, что с ним играет кто-то ещё, кроме собственного сына.

Потом он мне сказал:
– Бегали вокруг какие-то посторонние дети, мне ни к чему к ним приглядываться. Их же много на площадке, я и внимания не обращал, за Даней следил.

В общем, вызвали мамаша с бабушкой «скорую» и полицию, пообещав сыну, что он за это ответит. Стражи порядка, кстати, приехали раньше медиков и сразу сказали тёткам, что они сами дуры – ну, в более парламентских выражениях, конечно. Упомянули статью «Оставление в опасности» – мол, она как раз им и светит.

Тётки пытались и на полицейских наорать в стиле «всё куплено», попутно снова по-всякому обзывали моего сына. Тогда стражи порядка пообещали прямо сейчас позвонить в органы опеки, спросили у сына, планирует ли он написать заявление об оскорблении.

После этого градус истерики у неадекватных дам значительно снизился.