СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Действующие лица Татьяна Устинова: Вот что я посоветую умным девушкам
Татьяна Устинова: Вот что я посоветую умным девушкам
26.11.2018 00:00
УстиноваТатьяна Устинова – тот человек, который может ответить на любой вопрос – житейский, философский, касающийся творческой кухни и из разряда «неудобных». И советы Татьяна даёт очень дельные. В чём мы убедились, встретившись с писательницей по поводу выхода нового романа «Звёзды и Лисы». C вопроса о новинке мы и начали разговор.

– Татьяна, в вашем новом детективе два главных героя, и один из них – рэпер. Вы поклонница этого жанра? Может, слушаете Оксимирона или Гнойного?
– (Смеётся.) Пришлось послушать! Потому что поняла: было бы интересно об этом написать. Мне в рэпе нравится то, что он – поперёк. Всего. Нравится, что рэп-культура совершенно не укладывается ни в традиции языковые, ни в традиции эстрадные, ни в традиции музыкальные. И вот эта попытка впихнуть невпихуемое, как говорили у нас на работе, – она изумляет. Впихнуть нельзя, но его впихивают – те, кто рэп исполняет, те, кто его слушает. И мне было интересно во всё это окунуться, всё это поизучать.

– Я однажды послушала рэп-бэтл Оксимирона и Гнойного. Если это экспромт, то гениально!
– Нет-нет, это не экспромт. Причём пишут не те, кто исполняет. Есть авторы, и никто этого не скрывает. Когда я начала во всё вникать, меня это поразило.

– Ваши сыновья такой музыкой увлекаются?
– Нет, ни старший, двадцатисемилетний, ни младший, ему восемнадцать, – не увлекаются. Младший из отечественных исполнителей слушает «Би-2». А старший перерос «Би-2» и слушает Гарика Сукачёва и Макса Леонидова.

– Вам есть за что благодарить сыновей – за какое-нибудь открытие, которое они помогли вам сделать? Может быть, в музыке, литературе?
– Конечно! За открытие Лавкрафта (американский писатель, один из создателей литературы ужасов. – Ред.), если говорить о литературе. За открытие «Грин Дэй» (американская панк-группа. – Ред.), если говорить о музыке. Они много чего мне открыли. И вот сейчас… его имя не произнесу ни за что на свете… они мне открыли очень модного китайца, который пишет фантастику. (Вероятно, Лю Цысинь. – Ред.) И я теперь, вслед за сыновьями его тоже читаю, и – это круто!

– Любимые мужчины – муж, сыновья – читают ваши книги?
– Муж не читает. Мальчики – по-разному. Иногда читают. Ведь как человек выбирает себе книжку? Он выбирает то, что приходится по душе. Мы книжку открываем и читаем: здесь полстраницы, там полстраницы и в конце полстраницы. И если «легло» – читаем целиком. По крайней мере, я так выбираю книжки. Конечно, если речь не идёт об обязательной литературе – скажем, об Эразме Роттердамском или Дени Дидро. И у нас в семье нет такого, чтобы я говорила: «Сынок, вот книга – ты обязательно должен её прочесть». Тем более я не говорю ничего подобного о своих романах.

Устинова– Вас часто спрашивают, когда и при каких обстоятельствах вы начали писать?
– Ох, часто. И ещё часто спрашивают, откуда я беру сюжеты. И каждый раз приходится что-нибудь придумывать, чтобы нескучно ответить. Варианты: писать я начала после того, как в меня ударила молния; или однажды я увидела нечто необыкновенное, и это послужило основой романа. На самом деле это всё чушь собачья. Правда банальна и неинтересна. Писать я начала, как только научилась выводить буквы на бумаге, и как только научилась, стала сочинять стихи и истории – про лису, одуванчик и так далее… А сюжеты я беру из головы.

– Можно ли научиться писать романы? Что для этого нужно – поступить в Литинститут?
– Меня, конечно, никто не учил писать. И вообще я считаю, что надо учить не писательской профессии, а русскому языку. Вот это очень важно. Надо изучать язык, жить им, любить его. Нужно правильно с ним обращаться. Он у нас уникальный, другого такого нет. И мне кажется, что задача писателя – не только придумать увлекательную историю, но и грамотно, понятно, искромётно писать по-русски. Я постоянно учусь, я словари читаю, я Даля читаю, я всё на свете читаю! Вот была тут дискуссия: как правильно – «такими невестами – пруд пруди» или «таких невест – пруд пруди»? Так вот правильный вариант – первый: «такими»!

– Татьяна Витальевна, дайте совет. Есть у меня знакомая семилетняя девочка, которая сочиняет истории, записывает их и сопровождает рисунками. Всё получается очень здорово. А родителям как-то не до её талантов. Что делать, чтобы она это не утратила? Или дар, коли есть, и без усилий взрослых пробьётся?
– Пробьётся. Сто процентов. Но я бы, знаете, вот что посоветовала: не отвлекать девочку от этого занятия. Если она рисует и пишет, то всё остальное должно быть побоку – обед, физкультура в школе, «где твоя сменка?», «давай поедем к бабушке» – всё! К бабушке можно и через два часа поехать, и плевать на сменку. Самое главное – ребенка не отвлекать, если у него порыв писать и рисовать. И обязательно надо хвалить эту девочку за её истории и рисунки. Обязательно! Кроме того, нужно везде разложить книжки – в комнате, ванной, под кроватью. Вообще, надо начинать это делать с двух-трёх лет. И не жалеть денег на книги. Разрешать их рвать, жевать, писать на них. Это очень важно. Ребёнок должен с ними вырасти, и тогда он будет читающим человеком.

– Вы однажды сказали, что очень любили свою бабушку и за многое ей благодарны. Какой, по-вашему, должна быть бабушка, чтобы получить такой результат?
– Даже не знаю… Но мне кажется, любая женщина или любой мужчина могут найти в себе силы участвовать в жизни ребёнка. Не воспитывать его и не «строить», не делать замечания, чтобы он правильно держал ложку, – с этим и родители справятся, – а именно участвовать. Постоянно и ежедневно, всегда быть на его стороне, обеспечивать ему прикрытие, как дальнобойная зенитная батарея. Тогда и будет результат. Если ребёнок потерял варежки – шут с ними. Если порвал книжку – прекрасно, мальчик мой! Значит, ты её читал, трогал, а это уже хорошо. Опрокинула девочка чашку с чаем – не страшно, нальём ещё. Мне кажется, роль бабушки состоит именно в этом. Бабушка – это безусловная женская любовь. По-моему, так.

– А ещё важно, чтобы бабушка и старела красиво, и разум светлый сохранила. Тоже проблема!
– Вы знаете, с головой – это медицинский вопрос. Мне кажется, тут не всё подчинено желанию самого человека сохранять ясность ума. Здесь – как пойдёт, в зависимости от того, какие генетические предрасположенности имеют место. Но кое-что всё-таки подчиняется нашей воле. На мой взгляд, чтобы себя сохранить, надо себя сохранять. И работать над этим бесконечно. Если, скажем, у тебя бессонница, а ты уже в возрасте и не можешь позволить себе потратить эту ночь впустую, – доказывай теорему Пифагора десятью разными способами! Как делал мой дед, умерший в возрасте девяноста шести лет. Или «Евгения Онегина» декламируй. Тоже очень духоподъёмно. Разумеется, если тебе позволяют разум и состояние здоровья. Не нужно просто лежать без сна, мучиться и сетовать на то, что всё плохо. Но это опять же исключительно моё мнение.

– Татьяна, сцена была в вашем детстве? Может, ходили в драмкружок?
– Нет, никогда. Боже сохрани. Мне было трудно с самой собой. Я всегда была выше всех, толще всех, вдобавок в очках. Вечный «неформат» – в детском саду, школе, институте. В детском саду всем разрешали играть Снегурочек, а мне не разрешали. Я страшно обижалась. Ну раз так, то хоть бы жабу дали сыграть! Но и жабу не давали.

– Я об этом спросила, потому что видела, как легко и непринуждённо вы общаетесь с аудиторией перед телевизионной камерой. Это дар от природы, или нарабатывалось?
– Нет-нет, конечно, нарабатывалось. Вся эта лёгкость общения – иллюзия и результат большой работы над собой. (Смеётся.) На телевидении, когда записывается программа, ведущий смотрит в камеру и произносит так называемую «подводку» – это семь-десять предложений. Чтобы он не сбился, у него перед глазами стоит телесуфлёр или редактор подсказывает через наушник. И при этом ведущие считают, что записывать подводку – просто мука! И вот когда я пришла на ТВ, а мне было двадцать пять лет, то почему-то училась произносить эти самые подводки с ходу, гладко, без суфлёра. Хотя до этого не вела никаких программ. А репетировала я в самых неподходящих местах, например в метро. Смотрела в одну точку и твердила: «Здравствуйте, уважаемые телезрители, сейчас мы будем говорить о…» – и так далее. И вот спросите: зачем я это делала? Никогда не отвечу. Но именно вот таким образом вырабатывалось умение держаться перед камерой.

alt

– То есть вы абсолютно готовы к прямому эфиру?
– А я уже несколько раз работала в прямом эфире. И на радио всегда в прямом эфире.

– Физтеховское образование вам как-либо пригодилось – в писательском деле, в работе на телевидении?
– Конечно. Знаете, я прекрасно умею работать с источниками. Прекрасно! Меня научили этому в институте. И я, в принципе, могу работать столько, сколько нужно. Этому меня тоже научили в институте. Могу сидеть и писать, писать… Или не писать, а работать на съёмках: надо четыре часа – буду четыре, надо восемнадцать – буду восемнадцать. К этому приучает системное занятие наукой. Конечно, формулами я в жизни не пользуюсь, скажу прямо и честно. В этом нет необходимости. Но я удивляюсь, когда родители бьют себя кулаками в грудь: у наших детей такая сложная программа, зачем нужны эти алгебра с геометрией? Они им никогда в жизни не пригодятся, давайте исключим их из школьного курса!.. Не пригодятся в каком смысле? – всё время интересуюсь я у таких родителей. Вы имеете в виду, что детям не придётся доказывать теорему Кронекера – Капелли? Скорее всего. Что детям не придётся рассчитывать траекторию движения судна по механике Кеплера? Не придётся. Но есть такое понятие как кругозор. И если он не сформирован и человек не знает, что существует теория функций комплексного переменного, и не знает, кто такой Оппенгеймер, и что Ландау – это не Капица, – то, в общем, плохи его дела. Мне кажется, знать это очень важно.

– Вы в МФТИ в своей группе были единственной девушкой. Исходя из опыта, посоветовали бы девушкам поступать в такой «мужской» вуз?
– Если девочка хочет туда поступать и у неё для этого хватает мозгов, значит, она должна туда пойти. Вот вам крест: моим собственным детям мозгов не хватило. Папа мог бесконечно толковать сыновьям эту алгебру и тригонометрию, а потом он выходил из детской комнаты и кричал: «Этот сын никуда не годится, надо делать нового!» (Смеётся.) Другое дело, что у папы нет никаких преподавательских талантов. Он объясняет, как диссертацию пишет. В результате у нас происходили какие-то бесконечные баталии! Я говорила мужу: «Женя, ты что, не понимаешь, что ты сам их от этого отвратил? От физики этой. Даже я не могу понять, что ты говоришь!» (Смеётся.) А что касается девочки в «мужском» вузе… Вот смотрите, у нас на курсе вообще в каждую группу брали хотя бы по одной барышне. Сейчас, по-моему, берут больше. И я одно могу посоветовать умной девушке: пусть она туда чешет. Это лучшее образование в стране. И в мире. И ещё хочу сказать как мама мальчиков. В поколении нашего младшего сына, которому восемнадцать лет, очень мало приличных детей. Так что девочка, поступив в МФТИ, попадёт в редкую для нашего времени компанию приличных мальчиков. Более того, она попадёт в ситуацию отбора. Понимаете? Ей посчастливится выбирать мужа из тех, кто уже отобран приёмной комиссией. Она, комиссия, сделала для неё основную часть работы! Поэтому девочка окажется в окружении трудолюбивых и умных юношей. Ведь без трудолюбия они не доберутся до экзаменов, а без развитого интеллекта не смогут там учиться. Ей останется лишь очаровать наиболее ответственного и самого подходящего. И всё! И её мама не будет знать горя, потому что зять – не алкоголик, не наркоман, а из физтеха!

Устинова– Кстати, о мужчинах нашей мечты. То есть об ответственных, решительных, способных на поступки. Их ведь почти нет! Куда больше женщин с такими качествами. Почему?
– Это абсолютно правильное наблюдение – что женщины очень многое берут на себя. В том числе решают вопросы, которые должны решать мужчины. На мой взгляд, с этим ничего нельзя поделать. Кто бы мне ни говорил, особенно продвинутые московские журналисты и разные другие прекрасные люди, что мы должны забыть о последствиях Великой Отечественной войны и жить каким-то светлым будущим, не вспоминая о прошлом, – я знаю, что это невозможно. На той войне погибло двадцать миллионов человек, в основном мужчин! Кикабидзе однажды рассказал очень трогательную историю. В его классе только у одного мальчика был жив отец. Это происходило в Грузии, куда война не дошла. И когда этот отец, вдобавок военный врач, носивший форму, приходил в школу, то в классе случался переворот. Все мальчишки и девчонки бежали навстречу этому мужику, висели на нём. И как они были счастливы! А вы понимаете, что те дети – поколение наших родителей? Это не при Юлии Цезаре было! Это вчера произошло. И вот те мальчики, которые с Вахтангом учились, всё это поколение, – какими они могли вырасти? Бодрыми, лихими, удалыми и ответственными мужчинами? Нет. Они такими не могли вырасти. Потому что в любой семье, где погибли отец, брат, муж, сват, дядья, – над этим единственным мальчишкой тряслись, дрожали, оберегали его от всего на свете. Иначе никак. И мы сегодня так же растим наших сыновей, и эта ситуация ещё долго не выправится.

– И как же нам, женщинам, при таких обстоятельствах чувствовать себя счастливыми?
– А обстоятельства тут ни при чём. Ведь только мы сами можем сделать себя счастливыми, позволить себе быть счастливыми. Во всяком случае, в моей системе координат это выглядит так. А источников счастья – множество! Например, звонок от мамы, которая ещё вчера плохо себя чувствовала и не могла позвонить. А сегодня смогла, значит, ей легче. Или вот мой муж улетает в Уренгой, а потом в Нефтеюганск. Он работает инженером, имеет дело с серьёзным оборудованием, поэтому часто ездит в командировки, и иногда надолго. И вот, бывает, звонит он из такой дали и говорит: «Я прилетаю не в воскресенье вечером, а в пятницу утром, уже в эту пятницу». Если бы вы знали, какое это счастье! Хотя сказать, что мы с ним идеальная пара и хотим ежеминутно находиться рядом, – это неправда. Но такой звонок – это счастье!

– А с тем, что любовь – это просто химическая реакция, согласны?
– Не согласна. Это никакая не химическая история. И не игра гормонов. Любовь – это некое третье существо, которое рядом с вами живёт или не живёт. Любовь может оставаться рядом с вами столько, сколько ей нужно, она может уйти, погибнуть, вы можете её убить. А вот это страшное преступление. Одним словом, это отдельное существо, совершенно живое, и я это знаю совершенно точно.

Расспрашивала
Марина БОЙКОВА
Фото: из личного архива

Опубликовано в №47, ноябрь 2018 года