Не стыдно вам, Прасковья Петровна? |
16.12.2018 15:07 |
А то вдруг вы попросите отдать вам холодильник и магнитофон Ёлку в доме наряжали каждый год ещё с тех пор, когда дети были маленькими. Теперь Прасковья пятый год жила одна. Муж умер, дочери с детьми обосновались в городе. Обе замужем, вот только у младшей дочки Наташи семейная жизнь не сложилась. Муж оказался сильно пьющим, в пьяном виде оскорблял, избивал жену и детей. В итоге она с ним развелась, ей тогда было тридцать с небольшим. Умная красивая женщина с высшим образованием полностью посвятила себя воспитанию детей. У Прасковьи душа болела за младшенькую. Материально помогала Наташе как могла, но хотела видеть рядом с дочкой доброго трезвого мужчину. Дети детьми, а молодость проходит, настанет время – и дети пойдут своей дорогой. А Наташа по этому поводу не волновалась. Намаявшись за десять лет замужества по любви, сейчас она просто отдыхала душой, вместе с детьми наслаждаясь спокойствием. Прасковья была женщиной доброй, могла поделиться последним. В людях в первую очередь видела хорошее. Ни с кем из соседей ни разу не поссорилась. Однажды в подъезд их многоквартирного дома въехали новые жильцы. О, это же событие, достойное детального обсуждения! Не успели новенькие вселиться, как о них уже было известно: семья из трёх человек. Муж с женой – пенсионеры, сын – молодой, лет 38, зовут Стас, разведён, имеет сына, сейчас не женат. – Вот тебе и зять, – сказала Прасковье соседка. – Как решили, так и будет, – отшутилась та. Никогда больше Прасковья не заводила разговор на эту тему, но в голове вместо имени так и осталось слово «зять». Жил Стас в своей квартире в районном центре, к родителям приезжал на выходные. Вот и на днях Прасковья видела Стаса, он прошёл мимо неё с новенькой ножовкой в руках. До Нового года оставалось два дня. Люди уже покупали ёлки, устанавливали их, наряжали. Следуя многолетней традиции и ожидая приезда 10-летнего внука на зимние каникулы, Прасковья тоже купила ёлку. Попыталась установить, но ствол не проходил в отверстие подставки, нужно было его немного подпилить или подрезать. Прасковья поискала пилу, но не нашла – затерялась где-то, а может, летом кто-нибудь из соседей взял и не вернул. «Попрошу зятя», – подумала Прасковья. Зашла к соседям, спросила Стаса, не мог бы он помочь ей подпилить ёлку или хотя бы не надолго одолжить ножовку. – Свою надо иметь, – ответил «зять», – мои вещи – для меня. А то, может, вам ещё потребуются мои холодильник, магнитофон или стиральная машинка. – А чего же странного в моей просьбе? – спросила Прасковья, не веря своим ушам. – Всё вами названное у меня есть. И я не раз находила место в холодильнике, если соседи просили, и термос свой давала соседке, когда та в больнице лежала. – Не дам я вам ножовку. И устанавливать ёлки никому не собираюсь, – твёрдо заявил Стас. – Не стыдно вам, Прасковья Петровна, с такими просьбами по соседям ходить? Прасковья почувствовала, как у неё загорелось лицо и стало труднее дышать. – Извините, пожалуйста, за беспокойство, – тихо сказала она и вышла. Открыв дверь в свою квартиру, услышала из включённого магнитофона песню «Мафия». Пел Александр Буйнов: Сижу, читаю эпитафию – Слава богу, не моя. А в чёрной рамке фотография – Слава богу, не моя… Слова песни звучали в ушах, а в голове крутилось: «Стас – молодой, непьющий, симпатичный, образованный, когда-нибудь станет кому-нибудь зятем. Слава богу, что не моим». Прасковья улыбнулась и облегчённо вздохнула. Из письма Е.Т. Дмитриенко, Воронежская область Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru Опубликовано в №50, декабрь 2018 года |