Это был мой первый настоящий бал. Старший брат пообещал взять меня на встречу Нового года в ДК – на закрытый вечер с пригласительными билетами, солидной программой и праздничным столом.

Сейчас это трудно понять, но готовились к событию целый месяц. На календаре был уходящий 1971 год. Брат с другом сидели над чертежами с расчётами, о чём-то спорили. Готовилось нечто грандиозное – какая-то невиданная прежде в СССР техническая новинка. Как я поняла, речь шла о некоем устройстве, которое должно было двигаться само, словно робот, и освещать всё вокруг.

Раньше для встречи Нового года молодёжи многое приходилось делать самой. Комсомольцы оставались после работы, изготавливали каркас прогрессивной штуковины, оклеивали его стекляшками, но что-то там не ладилось с двигателем. Впрочем, я не вдавалась в такие подробности, меня это не интересовало. Да и как такие мелочи могли занимать девушку, которая недавно окончила школу? Я готовилась к своему первому выходу в свет, предвкушая, что на первом балу встречу своего князя Андрея.

Родители достали для меня потрясающие красные лаковые туфельки – взрослые, на каблучке, с очень красивой пряжкой. Подобрать платье оказалось делом сложным. Его цвет был скорее бордовым, и задача состояла в том, чтобы расшить воротник и поясок в тон пряжки. Но хотя бы бисера и стекляруса имелось на любой вкус – ими нас исправно снабжала тётушка.

Бесчисленное количество раз я расшивала и распарывала своё первое взрослое платье. Кроме того, старалась хоть как-то разносить новые туфли. А ещё постоянно репетировала, кружилась перед зеркалом в вальсе, училась ровно держать голову и спину, для чего даже ходила с книгой на макушке.

Наконец наступил долгожданный день. Как говорил классик, по-особому, по-бальному были вымыты уши. И вот я в красных туфельках, с распущенными волосами и ободком в виде диадемы, держа под руки двух нереальных красавцев – истинная правда! – вошла в бальный зал. И замерла в восхищении.

Свет казался слегка приглушённым. В центре стояла огромная ель, по ней бежали волшебные огоньки. Подумаешь, эка невидаль, скажет современная девушка. Да, сейчас этим никого не удивить, но тогда, в 1971 году, подобное зрелище являлось результатом кропотливого труда комсомольцев-умельцев.

Но больше всего меня поразил медленно вращавшийся зеркальный шар, осыпавший зал сказочными бликами. Несмотря на кажущуюся простоту, это выглядело фантастически! Я чувствовала себя так, словно оказалась на мостике невиданного космического корабля.

Меня тут же пригласили на танец, и я закружилась в вальсе. Кавалеры сменяли один другого, а лучшим из них оказался друг моего брата – мне никогда больше не приходилось танцевать вальс с таким партнёром. Было так легко, что я даже не чувствовала его рук. Казалось, взлетала и проваливалась в воздушные ямы. Брат пытался затащить меня в буфет, где публику уже ждали накрытые столики, но жевать деликатесы в такой вечер мне показалось оскорбительным. В кинозале крутили какие-то фильмы, а я всё танцевала и танцевала с ребятами…

Потом мы возвращались домой пешком. Кружил лёгкий снежок. Я держала под руки своих взрослых провожатых и, запрокинув голову, подставляла белым хлопьям разгорячённое лицо – душой я ещё оставалась там, под сказочным шаром.

Подойдя к дому, мы увидели на тротуаре, припорошённом снегом, свежие велосипедные следы. «Это наверняка Валентин, – засмеялся брат. – Только ему придёт в голову кататься на велосипеде в новогоднюю ночь».

Меня проводили до двери, брат с другом ушли куда-то продолжать веселье. Родителей дома не оказалось. Мой младший брат Валентин спал в гостиной, так и не выключив ёлку. Как выяснилось утром, он действительно катался на велосипеде, вытащив его из кладовки в подвале, – раньше каждая семья в многоквартирных домах имела такие.

У нас с Валентином три года разницы, и я смотрела на него, спавшего мальчишку, вспоминала, как раньше обижала его, возможно, несправедливо, хотя и очень любила. Прости, родной! Не стала будить Валю, укрыла его пледом, поправила подушку. Тут же в большой комнате стоял стол с приготовленным для нас праздничным ужином, что оказалось очень кстати – как выяснилось, принцессы тоже могут проголодаться.

Потом я сожалением выключила ёлку и пошла спать. И, уже лёжа в постели, всё пыталась запомнить прошедший вечер в мельчайших подробностях, чтобы эти ощущения остались со мной на всю жизнь. Но юность странная штука. Столько красавцев со мной танцевало, а я почему-то не могла вспомнить ни одного лица, хотя очень старалась и жалела, что не получалось. Запомнила только мерцавшую ёлку, крутившийся шар и короткие вспышки зеркальных бликов. Может, и к лучшему. Наверное, именно эти блики и сказочный вихрь танца были тогда для моего сердечка самыми важными вещами на свете.

В последующие годы почему-то стали много говорить о том, что Новый год – семейный праздник. А в начале семидесятых это был праздник очень даже молодёжный и общественный, его было принято отмечать с соседями, коллегами, шумными большими компаниями.

У каждого из нас в жизни есть счастливые моменты, которые мы помним всю жизнь. Вот и мой первый бал целебным бальзамом проливается на душу. И хотя прошло почти полвека, меня всё ещё не покидает странное чувство, что я танцевала в бордовом платье и в неразношенных туфельках только вчера.