Дед, ты чей? |
16.01.2019 00:00 |
И вдруг стало ничего не видно Здравствуйте, «Моя Семья»! К сожалению, не все сказки со счастливым концом, и рождественские – тоже. Грянули морозы. Вроде бы эка невидаль, тем более для сибирской глубинки. Раньше-то о-го-го, до минус пятидесяти доходило, и ничего – и работу выполняли, и дом содержали, и на танцульки в клуб бегали. Там, на танцульках, и познакомилась Глаша с Петром – высоким, стройным, кучерявым. Свадьбу сыграли, дом построили. На рождение дочки друзья и коллеги дружным табором несли кто коляску, кто оцинкованный таз, кто полотенчики. Заодно и новоселье справили, хорошо так, душевно. Черёмуха в цвету, дурманящий запах. Столы накрыли во дворе. Жизнь промчалась словно миг. Дочь и сын выросли, разъехались. Внуки родились – им Глаша с Петром были очень рады. Пётр сад разбил, самый настоящий, мичуринский. Виданное ли дело – абрикосы и виноград разводить в Сибири. Брали на лето внуков и не могли нарадоваться. Глаша пирогов настряпает, Пётр всё по хозяйству копошится. А любили друг друга, как прежде. И чубчик у Петра так же кучерявился, только поседел малость. Подросли и внуки, реже стали бывать – оно и понятно, у них своя молодая жизнь бурлит. Вот и новогодние праздники теперь тянулись долго. Глаша песни пела вместе с телевизором, Пётр ждал весны – надо обновить курятник, только бы сил хватило. Что-то у него голова всё чаще кружилась, да иногда забываться стал. Один раз – немыслимо! – Глашу Клавкой назвал. Конечно, получил от неё скрученным полотенцем, но это так, шутя и совсем не больно. А тут ночью вышел Пётр по нужде, как есть, в трусах, только ватник на плечи накинул. Прогулялся по двору, замёрз – глядь, а не видно ничего. Где дверь? Где дом? Калитку в заборе только и видно. Открыл её и пошагал, а дома нет нигде. Вдоль улицы дома какие-то чужие, однако своего не видно. Испугался, словно дитя малое, закружился. Хоть бы Глаша-спасительница рядом оказалась. Но ведь мороз же! Плёлся куда глаза глядят, так почти всю улицу и прошёл в трусах и ватнике, пока парень на машине не остановился. – Ты чей, дед? – Не знаю, – растерянно пробормотал Пётр. И понял, что сейчас он ни дом не помнит, ни себя, и голова кружится страшно. А вот Глашу помнит. Скорее бы к Глаше, к чаю и пирогам и в постель тёплую. Вот и парень с Петром кружил по улице, ища его дом. Посёлок-то большой стал, и коттеджи появились, и многоквартирники, кто там этого Петра знает? Хорошо, наткнулись на бабульку, которая когда-то у Петра саженцы брала для сада, та и назвала нужный адрес. А Глаша в это время металась по дому. Где же мой миленький, где же ты? Оделась, прошлась по задам – нигде нет Петра. К соседям сходила – не видели. Кто сейчас в окна-то выглядывает? Это раньше чаи гоняли за столом да в окно посматривали: «О, Ленка-почтальонша! Во, Ванька, Зойкин сын, пошёл, смотри, какие штаны на нём драные, ну и мода! Или денег нет, или рук у Зойки – штаны залатать?» Побегала Глаша, попричитала, а третий час уже, как Пётр пропал. Не выдержало сердечко, рухнула на пороге да там и осталась. Петра встречать. Похоронили Глашу дети. А Петра собрались к себе на чужбину забрать. Да только не хочет ехать, куда он без Глаши? Из письма Марины Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru Опубликовано в №2, январь 2019 года |