Живу в одном микрорайоне, а мама – в другом, и разделяет нас всего-то пара километров, если идти коротким путём, через частный сектор. И во дворах сотен домов, стоящих по пути, я ни разу не слышал мычания коров, свинячьего хрюканья или хотя бы гогота гусей. Во многих дворах стоят машины, не только отечественные, но и дорогие иномарки. В каждом обязательно есть собаки. Стоит только одной затявкать, как тут же целый хор заводит противный концерт на всю округу, хоть уши затыкай. Из полезной живности имеются только куры. Дворы, где они обитают, можно пересчитать по пальцам.

Ещё, бывая на нашем автовокзале, я вижу, как пассажиры из сельской местности скупают в ближайшем к автовокзалу супермаркете мясо, сало, колбасы, куриные яйца, сметану и другие привычные деревенские продукты в больших количествах. Неужели наш частник, ещё совсем недавно являвшийся кормильцем города, перевёлся и обленился вконец? Получается, сельчане стали жить богаче и им есть на что покупать сельхозпродукцию в городе, а возиться с собственной живностью неохота?

В этом смысле произошло то, к чему мы так стремились, – стирание грани между городом и деревней. То тут, то там возникают всякие животноводческие комплексы, возрождаются старые и строятся новые фермы. Молокозаводам и мясокомбинатам уже нет смысла закупать сельхозпродукцию у населения.

А ведь ещё на моей памяти… Было это в семидесятые. Жили мы тогда на окраине города. Район из трёх десятков одинаковых домов принадлежал управлению железной дороги. Поселение это, неизвестно с чьей подачи, мы называли хутором. Так вот многие тогда там у нас держали коров, овец, коз. Неподалёку был довольно большой котлован, в котором плавать мы учились вместе с утками и гусями.

Двор нашего дома был достаточно просторным, мой предок там настроил всевозможных сараюшек. Некоторые пустовали. Из живности имелось десятка три курочек и петушков. Какое-никакое, а подспорье – яйца в доме водились всегда. А осенью, когда выпадал первый снег и ударял морозец, отец забивал подросших петушков.

С соседями мы ладили. В друзьях у меня был Мишка – огненно-рыжий розовощёкий мальчуган на год старше. Когда наши родители уходили на работу, мы с ним оставались на хозяйстве. И у нас, и у соседей по двору разгуливали куры и с десяток гусей. А вскоре у них появился крохотный поросёнок. Поскольку опыта разведения свиней у соседей не было, решили они начать эксперимент с одного-единственного. Вот об этом поросёночке мне и хочется рассказать.

Я стал невольным свидетелем того, как этот хрюкавший субъект из младенца превращался во взрослую свинью. Поначалу был чуть больше моей копилки для монет, тоже свиньи.

Назвали его соседи привычно – Борькой. А поскольку на улице ещё стоял холодный февраль, новосёла приютили на кухне и поместили в фанерный ящик из-под посылки. Кормили из бутылочки, как ребёнка, коровьим молоком и разными смесями.

Однако прожорливому Борьке этой пищи вскоре сделалось маловато, и он недолго думая стал частенько заглядывать в уголок к кошке Муське и её недавно народившемуся потомству. Кошка и трое её очаровательных котят расположились на старой детской кофте неподалёку от Борькиного жилья. Было забавно смотреть, как вместе с котятами к Муськиным соскам прижимался и повизгивавший от счастья поросёнок. Он был розовый, с постоянно вращавшимся спиралевидным хвостиком. Пытливые голубые глазёнки любопытно оглядывали всё вокруг. Освоился постоялец в новых условиях быстро. Он так аппетитно чавкал, уплетая пищу, что, услышав это, хотелось тоже бросить что-нибудь себе в рот.

Шло время, Борька рос очень быстро, и вскоре его пришлось определить в сараюшку, отгородив специальное место для загона. Поросёнок там несколько дней недовольно визжал, ему явно не нравилось одиночество, рвался обратно в дом. Но когда его стала навещать Муська со всем своим кошачьим семейством, Борька немного успокоился. Кошка вскормила его и явно признала своим сыночком.

Однажды ко мне зашёл Мишка и задал неожиданный вопрос:
– Прочитал тут, будто свиньи не поддаются дрессировке. Ты согласен? Я – нет.

Я пожал плечами.
– Никогда не видел дрессированных хрюшек.

Мишка огорошил:
– Мы с Борькой докажем, что свиньи поддаются дрессировке. Пойдём ко мне – покажу, что мы уже умеем.

И мы отправились в сараюшку, где обитал поросёнок.

Мишка выпустил подопечного из загона, расставил перед ним пять пластмассовых кеглей, в которые мы частенько играли, и дал подопечному команду:
– Борька, покажи нам синюю кеглю!

Толкнул слегка ногой поросёнка под зад, и тот, подойдя к кеглям, точно ткнул пяточком в синюю. Ошибся Борька всего раз, что меня привело в неописуемый восторг. За правильный ответ подопечный вознаграждался дрессировщиком варёной морковкой или сладким яблочком, а в конце показа получил карамельку.

Мишка настойчиво и упорно оттачивал мастерство поросёнка, придумывая для него всякие трюки и доказывая, что свиньи не такие глупые создания и поддаются дрессировке. И вскоре Борька стал, как тигр, прыгать по Мишкиной команде в сделанное им из алюминиевой проволоки кольцо. Рыжий дрессировщик планировал впоследствии обмотать это кольцо тряпкой и поджечь для пущего эффекта.

– Тебе пора в цирковую труппу, – предложил я.
– Рано ещё, – замотал головой Мишка. – Мы скоро ещё не такое с Борькой сумеем сотворить. Знаешь, сколько у меня задумок!

Но, увы, мечтам Мишкиным не суждено было сбыться. Однажды он пришёл ко мне, чуть не плача:
– Всё, хана нашему Борьке! Слышал сегодня утром, как отец сказал матери, что договорился с каким-то Фёдором. В эти выходные будут колоть Борьку. Что делать, ума не приложу.

Мы задумались. Борька стал и мне таким родным и близким, как член семьи. Очень не хотелось его терять.

– А давай переведём его в нашу сараюшку, – предложил я.
– Давай, – согласился тут же Мишка.

На следующий день, когда наши родители были на работе, мы, сделав ошейник, спокойно переместили Борьку в один из наших пустовавших сараев. А тот и не сопротивлялся. Надо сказать, Борька был каким-то миниатюрным – то ли порода такая, то ли немалые нагрузки на регулярных тренировках с Мишкой делали своё дело.

Поросёнка через два дня, однако, обнаружил мой отец, когда отправился в туалет, – уж больно тот громко хрюкал. А Мишкины родители уже даже смирились с его потерей – дело в том, что в это время на хуторе как раз начались повальные кражи живности из дворов.

Мы с Мишкой стали уговаривать его родителей не лишать жизни умного поросёнка. В доказательство даже продемонстрировали, на что он способен. Мишкин отец долго аплодировал и вроде проникся.

Впрочем, выступать с Борькой Мишке всё равно не пришлось. Однажды Борька сделал в сараюшке подкоп и был таков. Возможно, решил, что талант не слишком надёжно защищает его от традиционной поросячьей судьбы. Куда он исчез, неизвестно. Может, примкнул к диким собратьям – в лесу неподалёку кабанов хватало. А может, как мечтал Мишка, всё-таки оказался в каком-нибудь бродячем цирке.