К тому времени я оставалась единственной маминой наследницей, поскольку в 1999 году умер папа, а в 2001-м не стало единственного брата.

Моя дочь официально состояла в браке, муж оказался добрый, но много пил. Мы с дочерью владели в долевой собственности однокомнатной квартирой, где она проживала с мужем. Детей у них не было.

Я не получала инвалидность, хотя мучилась от повышенного давления и сахара. В общем, надо было что-то решать, пока жива. И я поставила дочери условие: пропишу её в унаследованной мною трёшке, если она разведётся с мужем.
Дочь выбрала прописку, рассталась с супругом, мы продали однокомнатную квартиру. Через некоторое время бывший зять умер от пьянки вместе со своими родителями – у них сильно пьющая семья. Мы с дочерью стали вдвоём жить в квартире, где прошло моё детство.

У моего брата был одноклассник, который очень рано, в 14 лет, сел в тюрьму. Жил этажом ниже. Я его плохо знала, поскольку брат моложе меня на восемь лет.

К тому времени, как мы с дочерью въехали в нашу трёшку, сосед по кличке Душман в очередной раз вышел из тюрьмы, где в общей сложности провёл 32 года. Конечно, он сразу понял, что мы, две женщины, одни на всём свете, защитить нас некому. И тут началось.

Только мы собирались выйти из квартиры, он врывался к нам и вёл себя как хозяин – забирал продукты, деньги. Со временем вынес почти всё, что можно продать.

Я обращалась в полицию, но помощи не получала. Мне отвечали: «Нет свидетелей». Соседи не хотели связываться с Душманом, боялись.

Как только мне назначили пенсию, уволилась с работы, поскольку силы уже были на исходе. Я не могла спокойно работать и видеть, что творится с дочерью, которой Душман не давал прохода. Мой брат служил во внутренних войсках, охранял зэков. Так вот сосед, изгаляясь над нами, говорил, что теперь он нас «охраняет». Ох, как было страшно, будто мы мотали срок!

И вот наше терпение лопнуло, решили, что хуже не будет – ну, просто некуда. Обратились в больницу, сняли очередные побои. Полиция возбудила дело. Душман пугал нас, подсылал других уголовников, те тоже стращали. Но мы не забрали заявление. Оглядываясь назад, удивляюсь: как смогли всё это пережить? Цель соседа была отобрать нашу трёхкомнатную квартиру.

Состоялся суд, Душману дали четыре года. В тюрьме он сдох. А нам с дочерью пришлось лечиться после нескольких лет такой жизни. Но всё-таки справились с идиотом, который хотел навязать нам свои правила. Мы стали свободными!
Дочери до пенсии осталось полтора года. У неё десять лет стажа на вредном производстве, поэтому оставшееся время решила доработать уборщицей в школе. Платят 11 тысяч рублей.

Её начальница, замдиректора по административно-хозяйственной части, пьёт на работе, дышит перегаром. Настроение у начальницы меняется быстро: то лезет обниматься, то кричит. Дочь перестала делиться с ней сигаретами, и та пообещала выжить её, а в нашем городе трудно устроиться на работу. Начальница утверждает, что имеет связи в криминальных кругах, а моя дочь – враг криминала! «Вы мне до блевотины надоели, не нравится, можете увольняться!» – вот что она кричит сотрудникам.

У нас нет сил бороться, воевать. Почему так в жизни происходит: живёшь, никому не мешаешь, а над тобой издеваются? Что делать?