Затеяли тут с благоверной нешуточный ремонт квартиры. Наткнулся на кухне за шкафом (как она там оказалась, не ведаю) на пустую водочную бутылку. С пожелтевшей этикеткой «Столичная».

Ничего особенного, скептически подумают многие, вот если бы она была полная! И будут правы, но только отчасти. Объясняю: бутылка та – настоящий раритет, ей больше тридцати лет. Не у многих подобное окажется в арсенале. Перекрутив киноленту памяти, я отчётливо вспомнил, каким образом она мне досталась. И осудил про себя рьяные популистские порывы некоторых нынешних политиков, особенно перед выборами, на предмет бескомпромиссной борьбы со спиртным. Вплоть до полного запрета. Подобное, помнится, мы уже проходили. Неужели снова старые «грабли»?

– Мужик ты или кто? – в сердцах бросила тогда мне жена. – Восьмое марта на носу, а в доме ни грамма спиртного. Другие мужья коньяками, шампанским, ликёрами, винами импортными жён балуют. Я ж не прошу ничего изысканного, но хотя бы бутылку водки раздобыть ты в силах? Добытчик хренов!

На здоровье я не жаловался, однако «раздобыть хотя бы бутылку водки» был не в силах, не знал где. До всемирно известного указа это добро стояло во всех гастрономах, а нынче – словно корова языком.

Как нельзя кстати навстречу сосед по верхнему этажу, любитель, а точнее профессионал. Поглотитель всего, что горит. Он-то уж точно в курсе. И действительно, почитатель зелёного змия вскоре раскололся за рубль, сообщив, где завтра будут выбрасывать водку.

На следующий день с раннего утра на работе я ломал голову, придумывая уважительную причину, чтобы отпроситься. Врать не умел, а правду сказать язык не поворачивался, ко всему прочему состоял в обществе трезвости, хоть и бездействовавшем. «А после работы там делать нечего, – предупредил сосед, – такой товар расходится мгновенно, только глазом моргни». Наконец я подошёл к начальнику и промямлил:
– Сергей Сергеевич, я телемастера вызвал, во второй половине дня обещал быть.
– Понимаю, – крякнул тот и одобрительно кивнул головой. – Без телевизора в наше время как без рук. Одно у народа осталось удовольствие. Оставь за себя Митрохина и ступай.
– Митрохина я на похороны тёщи отпустил.
– Как?! – выпучил глаза начальник. – Вчера в полном здравии её видел. Ладно, разберёмся завтра, поручи тогда Фролову следить за производственным процессом.
– Фролову тоже срочно понадобилось уйти. Сказал, что соседи позвонили и сказали, будто в его квартире трубу прорвало.
– Странно, – почесал плешину начальник, – постоянно жалуется, что сидит на своём девятом как в безводной Сахаре, а тут прорвало. Короче, оставь кого-нибудь на своё усмотрение.

Через час мне удалось отыскать богом забытую, перекопанную вдоль и поперёк нужную улицу с романтическим названием Туберкулёзная. В честь, наверное, одноимённой лечебницы, которая на ней находилась. От облезлого, покосившегося магазина тянулась метров на пятьдесят очередь, состоявшая в основном из «настоящих мужчин».

«Ещё как минимум три часа все эти люди обязаны находиться на своих рабочих местах, – подумал я про себя. – Мы скрупулёзно подсчитываем, сколько драгоценного времени теряем из-за больничных, прогулов, травматизма, других производственных ситуаций. Но нет сведений, сколько его уходит на стояние в подобных очередях. Получается, борясь с одним злом, не только его не искореняем, а порождаем новое».

Минуты летели, будто осенние листья, а я топтался на одном месте. Подходившие, а точнее – спешно подлетавшие, словно мухи на сладкое, норовили прилипнуть к тем, кто стоял впереди. Узнавали в них родственников, старых друзей, не чурались даже пристроиться к любовникам собственных жён.

– Возможно, все дороги и ведут в Рим, а в нашем городе сегодня уж точно к магазину, – усмехнулся за моей спиной усач.

Тут ко мне подошла бабушка божий одуванчик и шепнула на ухо:
– Хочешь, милок, быстрее отовариться, ступай сзаду, там за пятнашку сверьху дают без всякой нервотрёпки, – посоветовала старушка, очевидно, имея с этого навара свою долю.

Я и рад был бы «сзаду», да в кармане всего пятнадцать рублей. Но вскоре мне подфартило, можно сказать, первый раз в жизни по-крупному. Я заметно продвинулся, потому что увидел впереди Митрохина и Фролова. Хотел им вставить не отходя от кассы за обман. Но вспомнил, как сам отпрашивался у начальника. И, можете себе представить, вскоре и Сергей Сергеевич пожаловал собственной персоной. У его жены, оказалось, завтра день рождения. Интересно, как он отпрашивался у вышестоящего начальства?

Вчетвером мы чувствовали за собой силу. И хотя стоявшие в очереди требовали, чтобы больше двух бутылок в одни руки не отпускали, некоторые умудрялись отовариваться ящиками. Мол, у них имеются соответствующие льготы.

– Я того мужика знаю, – указал Фролов на счастливчика, который составлял спешно ящики в багажник новеньких «Жигулей». – Это проводник, а продавец его жена. В поезде ему за бутылку отстегнут в три раза больше и торговаться не станут. Будь моя воля, я бы таких уродов к стенке ставил без суда и следствия.

Когда по очереди поползли слухи, что водка кончается, она тут же из змеевидной превратилась в кипящую массу. Эта масса изрыгала сплошь матерные выражения. Не смогли выправить положения даже два «породистых» милиционера, приставленных следить за порядком. А когда те уехали, махнув рукой на весь этот бардак, что тут началось!.. Настоящий штурм Зимнего. Благодаря слаженности, а также руководящим и направляющим действиям Сергея Сергеевича, не зря начальник, мы оказались на высоте, в буквальном смысле. Толпа приподняла нас над землёй и внесла в заветный магазин.

Потеряв все до единой пуговицы, разорвав рукав плаща и заработав под глазом солидный синяк, я тем не менее возвращался в свою хижину, словно удачливый охотник, Илья Муромец после победного сражения. В кармане у сердца билась Жар-птицей дефицитная жидкость. Впервые в жизни я почувствовал себя настоящим мужчиной, и мне не стыдно было предстать перед очами благоверной. Её просьбу я выполнил.