В 1964 году я пошла в первый класс. Сначала очень радовалась, но быстро разочаровалась. Мою первую учительницу звали Любовь Ивановна. Вот некоторые боготворят своих первых педагогов, вспоминают, как «она склонилась над тетрадками, а сама с седыми прядками», ну прямо идеал! Но я думаю о первой учительнице с досадой, и это ещё мягко сказано.

Когда она набирала первый класс, то ходила по домам и смотрела, кто как живёт. Если дом был запущенный, внутри беспорядок, сразу отказывалась брать такого ученика – ведь это означало, что он из неблагополучной семьи и с ним хлопот не оберёшься.

Таким образом она отмела, например, Колю. Любовь Ивановна пришла к ним в дом, а там детишки голопузые и чумазые, в избе кавардак, на полу сплошные горшки. Учительница сказала, что ошиблась, Коля у неё не записан, и поскорее ретировалась. Колина мама потом возмущалась: как такое может быть, ведь она лично ходила в школу и записывала мальчика к этому педагогу.

А потом его взяла другая учительница. Она оказалась не такой шустрой и не успела набрать себе хороших и благополучных ребят, так что пришлось взять тех детей, от которых отказалась Любовь Ивановна. Должен же их кто-то учить! Та учительница, как сейчас вспоминаю, была вовсе не строгой, при этом вполне справлялась с так называемыми трудными учениками, которые впоследствии оказались совсем не трудными.

Скажу ещё о Коле, пока не забыла. Он учился средне, ушёл из школы после 8-го класса. Сейчас это хороший человек, примерный семьянин, очень хозяйственный. Недавно выложил фотографии в «Одноклассниках», и там есть снимок его мамы. Она, конечно, не молодая уже, но такая милая! И дети, и внуки – все её дружно облепили в кадре, и прямо видно, как они её уважают и всё у них отлично. А я снова вспомнила, как учительница тогда отсеяла Колю, увидев бедность и беспорядок в доме, чумазых детишек. А ребята эти выросли хорошими людьми, несмотря ни на что!

И так, Любовь Ивановна набирала в свой класс детей из примерных семей. Колю отвергла, но нужно было вместо него взять кого-нибудь другого. И этим человеком оказалась я, хотя мама планировала отдать меня в параллельный класс – именно туда записывали всех ребят с моей улицы.

Подошла Любовь Ивановна к нашему дому, постучала, заглянула в окна, а нас как раз не было. Тогда она пошла к соседке и спросила:
– Здесь живёт Люда?

Получив утвердительный ответ, продолжила расспросы:
– Полная у них семья? Всег­да ли дома чисто, везде порядок?

Отвечая на все вопросы «да», соседка немного лукавила. В грязи мы, конечно, не утопали, но в частном доме без всяких удобств трудно сохранять идеальные чистоту и порядок. Однако Любовь Ивановна успокоилась на мой счёт и приняла в свой класс. Сама приходила договариваться об этом с моими родителями, такая милая, ласковая, прямо душечка. В тот раз она мне очень понравилась. Я с радостью ждала начала учебного года, думая, что моя учительница всегда будет такой доброй.

И вот настал первый день учёбы. Я пришла, поздоровалась, она сухо ответила, даже не улыбнувшись. А уже потом, со временем, показала свой строптивый характер! Могла орать на ученика, обзывать, тут всем доставалось, кроме отличников – их-то Любовь Ивановна любила. Она могла унизить ребёнка без всякой причины. Однажды за что-то ругала меня, я заплакала, а учительница раздражённо сказала:
– Ну хватит уже сопли распускать!

И это было обычное её обращение в таких случаях.

Тем, кто получал плохие оценки, сильно доставалось от учительницы. Помню, была у нас в классе девочка Алла, училась неважно, так Любовь Ивановна ей выговаривала, что она такая же тупица, как и её сестра. И много ещё подобных случаев помню.

Любовь Ивановна поощряла ябед и тут же ругала того, на кого поступила кляуза. Она одобряла подхалимаж. Порой ученики приносили ей всякие угощения, сладости, фрукты, иногда даже неведомые нам гранаты. Учительница брала, благодарила, прятала в стол, а у детей текли слюнки, ведь так хотелось тоже всё это попробовать. «Дары» несли в основном отличники из зажиточных по тем временам семей, остальные ребята фрукты ели редко и только летом. А какой на вкус гранат и как его едят, я узнала только взрослой.

Но самое большое издевательство с её стороны – за малейшую провинность ставить в угол и не пускать в туалет. А если ребёнку вовремя не дали выйти, лужа на полу обеспечена и, конечно, насмешки одноклассников. К сожалению, меня тоже однажды это коснулось, до сих пор тяжело вспоминать, хотя прошло столько лет.

Почему мы не жаловались родителям? Видимо, были настолько унижены педагогом, что чувствовали виноватыми только себя.

Поэтому свою первую учительницу я вспоминаю с неприязнью, а не с благоговением. Однажды, ещё в молодости, выпускники нашего класса после очередной встречи ходили к ней в гости. Я на той встрече не присутствовала, а если бы даже была там, к Любови Ивановне не пошла бы. Не возникало желания с ней встречаться, снова вспоминать унижения, которые пережила за годы учёбы.

Справедливости ради уточню, что иногда она становилась с учениками той самой ласковой душечкой. Но это случалось довольно редко, строгой и сердитой бывала гораздо чаще. Видимо, в те времена вообще строгость поощрялась.

Класс на год младше нас вела учительница – редкая злюка. Лицо всегда сморщенное и насупленное, за малейшую провинность орала на детей так, что дрожали стёкла. Ученики её боялись, как говорится, ходили по одной половице. Дисциплину поддерживала железную. Бывала ли она когда-нибудь ласковой с детьми, не помню.

Вот так мы и проучились у Любови Ивановны четыре года. Я почти сразу разочаровалась и в ней, и в учёбе, и вообще возненавидела школу. А в пятом классе к нам пришли разные преподаватели по всем предметам, и классы расформировали, перетасовали. В итоге я стала учиться именно с теми ребятами, которых в своё время «отбраковала» наша учительница, и они оказались самыми обыкновенными школьниками, не хуже других.

Потом у нас преподавали разные педагоги, но такие жёст­кие и строгие, как Любовь Ивановна, уже не попадались. И я к старшим классам постепенно полюбила школу, на выпускном вечере переживала, было жаль расставаться.

Вот и вся моя история. Рада, если она вас заинтересовала. Имя учительницы на всякий случай немного изменила. Всё остальное – чистая правда.