Вас когда-нибудь собаки принимали в стаю? А Марусю принимали. Целых два раза. Первый раз – когда она шла на работу коротким путём, мимо гаражей. Собак она не боялась – ни разу не кусали. А вот её завотделом, Николая Ивановича, кусали. И Маруся собственноручно обрабатывала перекисью водорода его твёрдую желтоватую голень, напоминающую скорее протез, чем живую ногу.

У Николая Ивановича это был не первый в жизни укус, и считалось, что собаки его не любят. Или, наоборот, любят, потому и хотят съесть. Собачий интерес к своей персоне Николай Иванович объяснял обменными процессами в организме человека, регулируемыми наследственностью. Отца его тоже кусали собаки, и деда, и двоюродных братьев, и троюродных. И ни одной укушенной сестры! Николай Иванович был убеждён, что в этом замешан некий ген-искуситель, он же – укуситель, воздействующий на собак и передающийся от отца к сыну.

Лучше бы этот ген на баб действовал, думал Николай Иванович, женатый, но всегда готовый к подвигам. Глядя на Марусю, он тоже так думал, несмотря на её худощавый полудетский вид. Николай Иванович считал её нераскрывшейся женщиной, а потому перспективной в смысле необузданных страстей.

Кстати, в паспорте Маруся звалась Марианной. Но с детства мыслила себя исключительно Марусей, и каждый раз при заполнении очередной анкеты её бросало в жар. Интуитивно она чувствовала, что Марианна обязывает её к чему-то большему, чем роль Снежинки в детском саду, роль тихой троечницы в школе и роль выпускницы библиотечного техникума с дальнейшим трудоустройством на молочном комбинате, где, как ни странно, имелась библиотека с примыкающим к ней архивом.

Получалось так, что Маруся меньше всех остальных сотрудников комбината имела отношение к молоку и его переработке. И что-то инородное, хотя и тихое, в ней чувствовалось по умолчанию даже в архивном отделе. Таких обычно считают странными, но относятся к ним снисходительно. Они не раздражают, не будоражат, а скорее расслабляют, притупляют бдительность. Не то что шикарные Марианны.

Единственное место, где появлялась Марианна, – это неоконченный Марусин роман. Маруся с детства читала на вырост и писала бесполезное, что, собственно, и превратило её в троечницу и привело в библиотечный техникум. В двенадцать лет она начала писать роман, где главной героиней была Марианна. Роман начинался в советское время, переживал перестройку и оказывался в новом веке. А Марианна из советской гимнастки превращалась в перестроечную женщину лёгкого поведения с ненужным жизненным опытом нелегального проживания за границей, а затем в бизнес-леди с общественным уклоном.

Иногда Маруся порывалась убить Марианну, чтобы закончить роман, но Марианна каждый раз спасалась чудесным образом. Из любой комы выходила живой и невредимой. Даже самые искушённые маньяки поражались красоте и живучести её тела, а пожарные – красоте и антипригарности.

Чтобы немного передохнуть, Маруся время от времени сажала Марианну в тюрьму, где наконец налаживалась размеренная жизнь. Но вскоре появлялся кто-нибудь из влюблённых в Марианну – дотошный адвокат или честный следователь – и вытаскивал её на свободу. Не идти же ей после этого работать в библиотеку. И она отправлялась туда, куда и следовало отправляться красивой женщине с красиво переломанной судьбой.

В Марусиной жизни такого и близко не было. Сломанная ключица в третьем классе – вот и все переломы судьбы.

По короткому пути на работу Маруся пошла в тот день из-за отпуска. В отделе кадров решили срочно всех не отгулявших выпихнуть в феврале. И к началу рабочего дня надо было забежать в отдел кадров, чтобы написать заявление и поскорее получить отпускные.

Раздался многоголосый лай, и собачья стая выбежала прямо на Марусю. Маруся остановилась – с таким количеством собак ей не приходилось общаться. Да и на улице к ней никто никогда не приставал. Она подумала, что, возможно, собаки караулили Николая Ивановича и ей теперь придётся за него отдуваться. Самый ближний пёсик с рыжей шкуркой уже исказил морду, демонстрируя верхние клыки. И Маруся подумала, что все нормальные женщины ездят на работу на машинах, а Марианну в такой ситуации спас бы влюблённый в неё герой, случайно пролетавший мимо на вертолёте.

Марусе было не то чтобы страшно, а непривычно от повышенного собачьего интереса к ней. Время в таких ситуациях останавливается, и появляется возможность многое успеть или всюду опоздать – зависит от индивидуальных ощущений. И Маруся почувствовала, что везде уже опоздала, и в личный автомобиль, и во влюблённый вертолёт, и просто замуж – как все, чтобы развестись, и в отдел кадров за отпуском. Тогда она подняла голову, посмотрела на небо и завыла. Так воют и собаки, и волки, и даже люди, в чём Маруся убедилась на личном опыте. Красиво у неё получилось, как у джазовых темнокожих певиц, повторить захочешь – не выйдет.

Стая затихла и медленно расступилась, пропуская высокого пса, силуэтом напоминавшего овчарку, но белого цвета, с заляпанным грязью, как у автомобиля, брюхом. Пёс подошёл к Марусе, прижался к ней боком и замер. Получилось что-то вроде перпендикуляра, где Маруся была вертикалью, а пёс – горизонталью.

Сквозь джинсы Маруся почувствовала пёсье тепло. Она осторожно погладила пса, и тепло поползло по её организму. Ей стало совершенно спокойно.

– Пойдём, я на работу опаздываю, – сказала Маруся. Пёс развернулся и пошёл на полспины впереди Маруси. Стая последовала за ними.

Когда Николай Иванович увидел в окно эту процессию, он даже перекрестился, а потом перекрестил окно и зажмурился. В этот момент Маруся скрылась в проходной, а собаки – в переулке. И если бы Маруся со всеми подробностями не рассказала Николаю Ивановичу этот собачий случай, он подумал бы, что ему привиделось, и продолжал бы считать Марусю обыкновенной нераскрывшейся женщиной.

А теперь он подумал: интересно, кому Маруська достанется в результате. И почему-то вспомнил своего троюродного брата Валеру по отцовской линии, которого тоже кусали собаки. А потом вспомнил, что именно Валера рассказывал ему, как принимают собаки в стаю – вожак встаёт рядом. И как одного мужика у них на зоне в стаю приняли волки. Валера недавно освободился по УДО и жил у матери в курортном посёлке, где в сезон почти все местные старались сдать жильё отдыхающим, а в несезон ждали сезона.

И тут всё сошлось. Николай Иванович решил, что нечего ждать сезона, когда у человека внезапный отпуск. И Валерка – не какой-нибудь душегуб, а обыкновенная шпана. А когда человеку под сорок, это вообще незаметно, тем более если никому не рассказывать. И Марусе Николай Иванович рассказал только о том, как собаки принимают в стаю, и о том, как примет её Валера в уютном домике на берегу моря.

Маруся почти сразу согласилась. Не сидеть же дома весь отпуск. Можно было бы съездить в какую-нибудь безвизовую страну, но Маруся, насмотревшись на жизнь Марианны, боялась ехать одна за границу.

На самолёте она тоже побоялась лететь в зимнюю погоду, поэтому поехала в полупустом поезде, одна в купе, и тепло вожака собачьей стаи вспоминалось ей, и слова Николая Ивановича о том, что её приняли в стаю. Говорил это Николай Иванович с недоумённым восхищением или восхищённым недоумением, в общем так, как обычно мужчины говорили с Марианной. И когда Маруся на маршрутке и двух автобусах добралась от вокзала до места, Валере она представилась Марианной. Правда, тут же пожалела, а точнее, смутилась. Но смутилась зря, потому что Валера оказался любопытным. Он потребовал паспорт и пролистал все странички, перебирая пальцами как профессиональный картёжник.

– Неженатая, – ухмыльнулся Валера.
– Не замужем, – сказала Маруся незнакомым ей голосом.
– Это дело поправимое, – произнёс Валера, резко приблизился к Марусе и страстно задышал.
– Какой вы мужественный, – Маруся снова заговорила незнакомым ей голосом, но тут же поняла, что говорит голосом Марианны.
– Пиво будешь? – предложил Валера. – Или покрепче?

Демонстрируя это самое «покрепче», он прижал Марусю к себе.

– Пиво! – завопила Маруся, пытаясь освободиться из объятий. – Пустите! Мне больно!

Тут раздался заливистый лай, и в дом вбежала собака. Увидев происходившее, она залаяла громче и агрессивнее.

– Пошёл вон! – Валера прикрикнул на собаку, продолжая сжимать Марусю.
– Пустите! Да пустите вы меня! – Маруся запаниковала.
– А вот и не пущу! Попалась! Попалась!

Валера приподнял Марусю и завальсировал по комнате. Собака как могла терпела это безобразие, то есть отчаянно лаяла, а потом подпрыгнула и толкнула Валеру в спину. От неожиданности он выпустил Марусю.

– Ах ты, гад! – заорал он на собаку и замахнулся.
– Не кричите на него, – сказала Маруся и подошла к собаке. – Хороший, – она погладила пса.

Пёс доброжелательно завилял. Он и правда был хороший – напоминал ирландского сеттера. И хотя дворняга в нём проглядывала, вид он имел благородный.

– Спелись, – обречённо произнёс Валера. – Что же ты, Граф, сволочь такая, на хозяина бросаешься? Кто тебя приютил? Кто тебя Графом звать стал, скотина?
– Граф? – поразилась Маруся – настолько это имя подходило собаке.
– Граф, – важно произнёс Валера. – Приблудный он. С зимы живёт. Я вообще-то собак не люблю, и они меня не любят. А этот ничего, прижился. Как-то выхожу утром, а он у калитки стоит, грязный весь. Я пнул его, а он даже не огрызнулся. Сходил я в магазин, вернулся, а он лежит у калитки, типа охраняет. Потом смотрю, Федька подошёл. А он Федьку-то не пускает, лаять начал, лаял, пока я не вышел. И так он несколько дней у калитки торчал, охранял типа, на работу устраивался. Потом мать его кормить стала. Я его из шланга облил, грязный был чёрт. Странно, как это он тебя во двор пустил.
– Я заходила, его не видела, – сказала Маруся. – А мама ваша дома? – с надеждой спросила она.
– К сестре я её отправил. Чтобы нам с тобой веселей жилось, – он подмигнул Марусе.
– Я люблю, когда весело, – сказала Маруся и улыбнулась обворожительной улыбкой Марианны.
– О! Чем-чем, а весельем я тебя обеспечу! – пообещал Валера.

Обещанное веселье началось той же ночью. Марусе была выделена уютная комнатка с незапирающейся дверью. И на ночь Маруся придвинула к ней стул. Как только она заснула, стул упал на пол, а на Марусю упал Валера. И в первый момент Марусе показалось, что это она сама упала, поскольку во сне она ехала в поезде на верхней полке. А ещё через несколько секунд ворвался Граф и бросился на Валеру.

То, что Валера сказал Графу, повторять не будем. Маруся думала, что Валера пришибёт Графа, а заодно и её. Но Николай Иванович был прав, Валера оказался не душегубом, а обыкновенной шпаной. И, отматерившись, он убрался восвояси, а через минуту уже храпел на весь дом.

А Граф улёгся у двери в Марусину комнату. И все десять ночей он охранял Марусю. Валера же все десять ночей храпел, а днём ходил смурной, но ситуацию не обострял – УДО мешало. Маруся ему нравилась, и её недоступность, обеспеченная Графской охраной, заводила его ещё больше. И так же, как Николай Иванович, он думал: интересно, кому она достанется в результате. И так его эти мысли доконали, что он решил: если не ему, так пусть всем достанется.
За день до Марусиного отъезда он намекнул пацанам: мол, можно воспользоваться – доступная.

В этом курортном местечке, да тем более в несезон, Маруся вполне смотрелась Марианной. Хотя она и правда похорошела. Спала и гуляла до одури. А кому морской воздух и безделье не шли на пользу?

Вот и в последний вечер к морю отправилась, хотя днём уже с ним простилась. Это Валера ей насчёт монетки сказал. В море монетку, говорит, надо бросить, чтобы снова вернуться, и желание загадать можно.

На берегу её ждало человек десять. Сначала она даже обрадовалась, что не одна в темноте, что люди гуляют. Мелочи у неё много скопилось – желаний рублей на сто набросала. На Марианну две монеты извела, хотя желание придумала одно – чтобы сериал сняли по её роману. Постояла ещё немного, море послушала, повернулась идти, а перед ней стенка. Один насвистывать начал, другой сплюнул громко, кто-то сказал – баиньки пора, а где мы сегодня спать будем, а кто-то ему ответил – есть тут одно хорошее местечко.

Для Марианны оказаться в такой ситуации было бы естественным, и Маруся хотела воспользоваться её опытом, но для этого нужны были ещё некоторые декорации и хотя бы один положительный герой, которого не наблюдалось. В этом населённом пункте за десять дней Маруся не встретила ни одного положительного героя, уместного в данной ситуации, кроме…

– Граф! Граф! Граф! – закричала Маруся.

Она орала, пока один из стенки не треснул её по лицу. Маруся схватилась за щеку, но продолжала шёпотом звать Графа.

И как он услышал – непонятно, может, ветер донёс. Примчался! Встал перпендикуляром к Марусе, на стенку оскалился. И кто-то из них сказал про стаю, видно, знали собачьи повадки, а может быть, волчьи. Повёл Граф Марусю к дому, а стенка так и осталась на берегу.

Дома Валера сказал ей: «Хочешь, забирай Графа себе». Маруся всю ночь не спала, думала – взять, не взять, и как она повезёт его в поезде, и вообще, уживётся ли он в квартире. А утром спросила его напрямую: «Граф, поедешь со мной?»

Граф посмотрел на неё, а потом посмотрел в сторону моря. Не поедет – поняла Маруся, у него тут свой собачий интерес. Пусть остаётся, а то Марианну спасать некому будет.