Научись хорошенько врать
27.04.2012 00:00
Вот она, бабья природа

Вот она, бабья природа– А у него, у мужа моего, в штанах ну прямо мизинчик торчком, а не как у нормальных мужиков. Вляпалась я в несчастье такое. Я ж молодка была, самое время – только давай! В детдоме уже в пятнадцать лет ягодку ту распробовала с Сашкой, так что любиться мне не в диковинку было. А муж-то ущербным оказался!

Я навострил уши, как услышал, о чём шептала баба Аглая. И, конечно, сразу понял: про это она… Спящим прикинулся, замер на раскладушке под старой шелковицей. Бабка и мама оглянулись на меня. Они сидели за столом, пили сливовку с чаем. Вечер был тихий, пропахший майской сиренью.

– Да спит он как убитый, – тихо шепнула мама бабке Аглае. – Набегается за день по жаре, потом хоть ведро на голову опрокинь – не добудишься.

Они помолчали. Мне было 13 лет, и уже холодело под ложечкой, когда слышал я про это самое. Бабка Аглая, полная, грудастая соседка, частенько захаживала к маме «побалакать про жизню».

Вздохнула Аглая Кузьминична длинно, тяжело:
– Да-а, всему своё время Бог даёт. Была когда-то и я такая, сорвиголова, на месте усидеть не могла, будто задницу перцем намазали. Я в детдоме воспитана, а там разве можно было в девках остаться? Пацаны бойкие были, не спрячешься от них. Повариха у нас работала, добрая такая тётечка была. Любила меня и давай сватать: познакомлю, говорит, с хорошим мужчиной, глядишь, замуж выскочишь. Хозяйкой своего дома станешь!

И познакомила со Степаном Ильичом. Ему под сорок было, а мне – девятнадцать. Бухгалтером он работал. Глянула я: мамочка родная, у него свой дом большущий, сад, виноградник, ещё и «Москвич» имелся. Согласилась. Скоропалительно свадьбу сварганили. Скажу по чести, был он хороший человек, не пил, не курил, книжки всё почитывал да телик смотрел. Но скучный да занудный был, мать моя! Молчал всё и молчал. Ну а про «интимности» всякие – раз в месяц помусолит три минутки… Так и нечем же ему было, бедолаге.

Сашку своего, детдомовского приятеля и любовника, встретила раз в магазине. Покалякали, и стал он приезжать ко мне вечерами на велике. Он-то был парень-огонь, там только подставляй… Местечко в саду облюбовали, топчан там стоял в закутке, за густыми кустами смородины и винограда. Сашка прокрадывался туда через бурьян с глухой стороны сада и в темноте поджидал меня.

Холостой Сашка ещё тогда был, работал, жил в общаге. Так вот, пока Степан мой смотрел футбол или кино (он, как хлопчик, обожал про войнушку), мы успевали помиловаться. Отутюживал Сашка меня на славу – дрыхла потом под жирным тёплым бочком муженька до утра как убитая. И всё сразу у меня устаканилось и в телесах, и на душе. Вот она, бабья природа: поддай жару – и ты счастливая!

Одно меня мучило – свёкор. Батя мужа моего, Илья Карпович. Вылитый Кощей: худющий, сгорбленный, а кожа тёмная, аж чёрная. Ему хоть и было восемьдесят лет, но всё глазками въедливыми буравил меня, будто просвечивал. Это у него от профессии: он участковым работал всю жизнь, а при немцах, говорили, и с полицаями дружбу водил. Змей! Я сразу заметила, что он, гад, крепко приглядывать стал за мной. Главное, жил рядом. Заборчиком они сад перегородили, когда Степану хату построили.

Однажды вечером Сашко винца привёз. Мы выпили, потом любились, разморило нас – так и заснули на топчане почти что голыми. Ой, беда! Кощей выследил-таки и «накрыл» нас тёпленькими да голенькими. Майская ночь такая лунная была, что рехнуться можно. И чтоб доказать своему сыну, что жёнка его поблядушка, он тихонько снял с меня подаренную Стёпкой золотую цепочку с розочкой и тихо-тихо так отполз через кусты к себе в дом. Я спящей прикинулась, а сердце у меня так и отвалилось в груди, думаю, всё, каюк!

Со страшного перепугу я и зашустрила… Сашку растолкала, выставила, сама пошла в хату, разбудила Степана и стала скулить, что помираю от жары, что плохо мне, душно, спать не могу. Он, как чумовой, спросонья поглядел на меня и сам сказал:
– Так, может, в сад пойдём, на топчан, там и доспим.

У меня от радости аж пятки засвербили, потащила в сад простыни да подушки. Постелила среди цветов, Стёпка сразу заснул, а я затаилась. Через час разбудила его и завопила:
– Ой, Стёпочка, беда: пока спала я, видать, цыганчата-гадёныши влезли через забор да сняли с меня спящей цепочку, подарок твой!

Ох и рыдала я, ох и старалась! А Стёпка, как привидение, побродил меж кустов, верно, цыганчат искал, а потом поплёлся со мной в хату. Досыпать.

Утром – солнце ещё не взошло – явился свёкор. И прямо с порога:
– Степан, мы могли б с тобою побалакать с глазу на глаз?

А сам на меня зырк-зырк. Потом проходит на веранду и бросает на стол перед носом Степана мою цепочку с розочкой. Я похолодела, душонка моя задёргалась со страху, как тряпица на ветру. Старикан стал обзывать Стёпку рогатым дурнем, рассказал, как добыл мою цепочку, пока я с любовником спала. А Стёпа хихикает и давай объяснять бате, что это он, муж законный, лежал со мною рядом, а не чужой мужик. Кощей прямо пену изо рта пустил от злости, так доказывал ему, что я с любовником была, а Стёпка – не верит, и всё! Свёкор вылетел из дверей бешеный и всё плевался на крылечке, орал как сумасшедший:
– Обормот ты рогатый, ты мне не сын!

И доплевался, старый дурак: споткнулся да и загремел с крылечка, башкой прямо в кучу объедков. Я на радостях перекрестилась: пронесло, кажись. Ой, до чего ж я ловкая да хитрая была!

С тех пор много лет прошло, давно нет на свете ни бабки Аглаи, ни мамы моей. А подслушанный тогда разговор запал в память. И главное, что поразило моё мальчишеское сознание, стало открытием: женитьба – дело не очень и серьёзное. Можно спокойно обдурить свою жёнку, как бабка Аглая дурила муженька. А ведь до этого, хорошо помню, как напрягала меня мысль: мол, женишься – и всё, кранты, должен будешь жене своей всегда подчиняться и всё выполнять, что ей вздумается.

Перспектива рисовалась безрадостная, и я старался от девок держаться подальше, они вызывали у меня необъяснимое раздражение. А откровения бабки Аглаи, случайно подслушанные, взбодрили меня, дали надежду: непременно научусь хорошенько врать своей будущей жене и дурить её. Тогда же и задумался я, как это дядьки все живут со своими вечно орущими жёнами? Отвечал сам себе однозначно – дурят они их, значит. Только так и можно жить после женитьбы, если и захомутает тебя какая-нибудь.

Наверное, правильно считается: не всё и не сразу должны знать дети об этом. Здесь требуется грамотная дозировка по мере роста сознания.

Сергей АЛЬФАРОВ