Сколько себя помню, мои родители всегда держали собак. С кошками как-то не заладилось после единственного неудачного опыта, а вот дворняжки постоянно жили в нашем дворе. Причём исключительно псы, собак женского пола по причине их плодовитости родители намеренно не заводили. До тех пор пока одна из них сама не соизволила появиться у нас. И эта собака, светлая с чёрными пятнами и ушками домиком, смогла оставить добрый след в моей памяти и воспоминаниях всех родных.

А познакомились мы так. Тогда у нас жил очередной Шарик, у которого вдруг появилась неожиданная «невеста». С неведомо откуда взявшейся диковатой рыжей собачонкой наш пёс делился едой, заигрывал и был очень рад её компании. Всё это мы наблюдали лишь через окно, а вот когда выходили на крыльцо, пришелица сразу исчезала в густых зарослях малины. Именно в этом малиннике мы, сажая неподалёку картошку, и услышали вдруг какой-то писк. Произошло это 9 мая.

Продравшись сквозь малиновые кусты, я тогда обнаружил в земле ямку, заботливо устланную сухой травой. В ней лежали, прижавшись друг к другу, три щенка – дети Шарика и его дикой подруги. Причём выделялся один из них, лежавший в центре и словно оттенявший рыже-коричневый цвет остальных своей яркой окраской. Такая «блондинистость» сразу же натолкнула на имя – Белка. Так и произошло наше с ней знакомство.

Щенки росли быстро – мы увеличили паёк для их мамы, а та щедро кормила своих деток. Вскоре они уже встали на ноги и принялись исследовать огород и двор. Тогда же ушёл из жизни от старости их отец Шарик. Щенков многие хотели забрать, но Белка чем-то ужасно отравилась и оставалась у нас. Она, к удивлению и радости всех, выжила. Причём мы были просто поражены: каким образом щенок, которому всего несколько месяцев от роду, узнал о таком способе исцеления? Видимо, помогли собачьи инстинкты. Несколько дней Белка пряталась в тех самых дебрях малины, где появилась на свет, и периодически выходила оттуда, шатаясь, худая, с ввалившимися боками, в свалявшейся шерсти, чтобы только попить воды и погрызть листья одной-единственной травки, видимо целебной. И лишь через неделю собачка откликнулась на наш призыв поесть и жадно накинулась на пищу. Что означало – кризис миновал, пошла на поправку!

Вопрос о дальнейшей судьбе Белки уже не стоял, никому отдавать мы её теперь не хотели, она прочно заняла вакантную после Шарика «должность» нашей собаки.

Была она на удивление умной и сообразительной. Порой, разговаривая с Белкой и глядя в её карие глаза, я думал, что передо мной если уж не человек, то по крайней мере обезьяна в собачьем обличье. Очень чётко отличала Белка своих от чужих, причём к первым причисляла всех родственников и хороших знакомых. Непрошеным же гостям прохода не давала.

Однажды мои крёстные приехали к нам в гости на новой машине и остановились на асфальте в десятке метров от дома. Открыв автомобильную дверцу, они были поражены – их встречала радостно вилявшая хвостом Белка. Вот как она догадалась, что это свои?

Как раз тогда я поступил в институт. И, приезжая домой, издалека слышал радостный лай или же бывал встречен своей четвероногой подругой в начале улицы. Кстати, и многие команды, которым учат породистых собак, наша Белка выполняла без проблем, научившись им легко и непринуждённо.

Щенилась Белка только один раз, а дальше произошёл какой-то сбой в её организме, судя по всему – из-за травмы. Очень уж любила она, подобно кошке, взбираться на забор палисадника и прыгать с него на улицу и обратно. Вот, видимо, что-то там и задела. Но мы таким образом были избавлены от необходимости ежегодно пристраивать щенков. Один из первенцев Белки – назвали его по традиции Шариком – остался жить у нас вместе с мамой, а его брат и сестра переехали к новым хозяевам на соседние улицы.

Стоит сказать, что и поведение Белки, предшествовавшее появлению у неё щенков, свидетельствует об уме и сообразительности. Не стала она производить детей на свет в саду или огороде, как в своё время её дикая мать, а решила сделать всё «по-человечески». Несколько раз заглянула в окно кухни, пытаясь сообщить хозяевам о предстоящих событиях, но, убедившись в нашей непонятливости, приступила к более решительным действиям. Зубами вгрызалась Белка в нижний угол двери сарая и трепала её туда-сюда, пытаясь во что бы то ни стало открыть. А весь этот процесс сопровождала лаем, интонация которого была непривычной для нашего слуха. Тут до нас дошло, и мы помогли Белке, устроив ей в глубине дровника импровизированное гнездо из старого пальто и других тряпок. А она благодарно лизала руки вдруг поумневшим людям.

С сыном Шариком Белка жила дружно, они составили отличный охранный тандем, не оставляя без внимания ничего из происходившего за забором. Особенно интересно было наблюдать за ними зимой. Не боявшиеся холода, наши собаки, свернувшись калачиком, мирно спали прямо на снегу посреди огорода. И выглядели при этом словно две меховые шапки. Но стоило только кому-нибудь подойти к калитке или того хуже – войти в неё, «шапки» моментально превращались в грозную силу и показывали гостям, кто тут хозяин.

А как они провожали нас на работу! Зная, что мы это дело не приветствуем и ругаемся, собаки вдвоём или по очереди шли за нами, держась на расстоянии нескольких метров и старательно соблюдая интервал. Как только их замечали и останавливались, они тут же замедляли шаг, а потом и вовсе садились, делали отсутствующий взгляд и изображали, что нас совсем не знают и оказались здесь случайно…

Запомнилось, как Белка разобралась с целым роем диких шмелей. Я рассказывал об этом многим – все удивлялись, а некоторые даже не верили. Но это действительно случилось, и тому свидетель не только я.

Белка, в отличие от других наших собак, не боялась ос, шмелей, пчёл. Наоборот, она считала своей миссией избавить мир от жужжащих и жалящих насекомых. Видимо, кто-то из них в своё время её укусил, и с тех пор она не только записала их во враги, но и выработала целую методику борьбы. И когда под нашим крыльцом завелась семья диких шмелей, Белка взялась за дело.

Каждый вечер, едва её отпускали с цепи, собака устремлялась «на дежурство». Терпеливо ждала, когда шмели вернутся в незаконно занятое жилище на ночёвку, и начинала свою охоту. Сначала оглушала насекомое лапой, затем аккуратно и очень быстро – видно, наученная болезненным опытом – несколько раз покусывала его зубами, затем валяла из стороны в сторону, а убедившись, что шмель уже не представляет опасности, с аппетитным хрустом съедала. Так за несколько дней мы полностью избавились от шмелей.

Белка была с нами не так долго, как хотелось бы, – всего чуть более десяти лет. Но я её никогда не забуду. Недавно поймал себя на мысли, что после сына Белки Шарика мы больше не заводили мелких дворняжек, а всегда держим достаточно крупных собак – с овчарочно-лаечной примесью. Быть может, пытаемся избежать невольного сравнения их с нашей незабываемой Белкой. И, наверное, не случайно клички их всегда начинаются на букву «Б» – Бой, Байкал.