– Наталия, вы за долгую карьеру наверняка раздали сотни автографов, а сами, как однажды признались, взяли его лишь раз – у Георгия Вицина.
– Хотите спросить, желала бы я взять автограф у кого-нибудь ещё? Пожалуй, да. В первую очередь у Ирины Понаровской. У Людмилы Сенчиной. Увы, её уже нет – мы, кстати, были знакомы. И очень мне импонирует как человек Валера Леонтьев. Такой он приятный и светлый. У него бы тоже взяла. А к остальным я как-то отношусь ровно, у остальных брать автограф необязательно. (Смеётся.) На Понаровскую я всегда, скажем так, ориентировалась. Внешность мне её нравилась, она такая холёная, ухоженная, стильная. У Сенчиной завораживал голос – как ручеёк. А для дочери я бы взяла автограф у Сергея Лазарева. Она его слушает, следит за его жизнью. Все его новые альбомы знает. Я тоже считаю, что он очень достойный исполнитель. Как певица мне нравится Ани Лорак. Бог создал её совершенно идеальной – в плане внешности, фигуры. Приятно смотреть на человека и приятно слушать. Такое, кстати, редкость.

– А к Примадонне как относитесь?
– Конечно, считаю её совершенно уникальной личностью. Алла Борисовна – бесспорно талантливая драматическая актриса, да и комедийная тоже, я люблю на неё смотреть во всех этих новогодних мюзиклах. Она восхитительна везде. Приковывает внимание. И голос неповторимый. Но я люблю Пугачёву времён моей юности, времён «Куда уходит детство», песен Раймонда Паулса, Резника, Кузьмина – вот это моя Пугачёва. Когда-то я верила в мечту, считала, что всё у меня будет круто, думала: вот Пугачева меня увидит и как талантливую девочку возьмёт под своё крыло. Я верила в неё, как в добрую фею. Но когда вплотную столкнулась с шоу-бизнесом, иллюзий у меня не осталось. С Пугачёвой мы не раз пересекались на студии Укупника, где вместе записывались. Помню, она приходила туда и с Челобановым, и с кем-то ещё. Алла Борисовна присутствовала на записи моих песен «Айвенго» и «Китай». И спросила: «Что, хиты ваяешь?» И действительно, обе эти песни оказались успешными. То есть она сразу слышит, хит или не хит. «Чуйка» у Аллы Борисовны бешеная! Но меня всегда обижало, что она не зовёт на «Рождественские встречи» или ещё куда-нибудь. Потом мне кто-то сказал, что Пугачёва не любит конкуренции. Вот если ей кажется, что женщина достаточно сильная, она её «закрывает». И та остаётся без эфиров, без новогодних «Огоньков», без внимания прессы. Так ли это на самом деле, я не знаю.

– Шоу-бизнес – хорошая школа жизни. Чему вы в ней научились?
– Мне кажется, меня вообще ничто не учит. Я так и осталась наивной девчонкой, верящей в чудеса.

– Однако вам довелось пережить и подлость, и предательство коллег. Особенно в звёздные годы «Миража». Не пожалели, что когда-то оказались в составе этой группы?
– Нет. Потому что главное – музыка, а не взаимоотношения людей. Музыка, наши песни – они такого уровня, что популярны по сей день. Кстати, Андрей Литягин меня и звать-то не собирался в коллектив. Это я потом узнала от Светы Разиной. Он планировал набрать высоких, длинноногих, фигуристых девушек, чтобы все на них облизывались. А я была обычная. Худая-худая. И ростом не вышла. Но всё-таки наше сотрудничество состоялось… Знаете, если бы Андрей не был таким жадным, то и сегодня было бы всё по-другому. Вот он для меня отрицательный персонаж, способный на гадости, на подлости. И всё из-за денег. При этом он очень хорошо на нас зарабатывал. Я до сих пор встречаю людей, которые говорят, что разбогатели на продаже кассет «Миража». Но я, например, ничего из этих богатств не видела. Один случай с Андреем мне не забыть никогда. Я тогда уже была не в «Мираже», выступала со своим коллективом, и мы повесили во Дворце спорта «Крылья Советов» афишу – «Концерт группы «Мираж» Наталии Гулькиной». Я ведь не знала всех юридических моментов. И в день концерта ко мне домой пришли бандиты и угрожали мне и моим близким. Ну, нормальный человек будет так себя вести? Нормальный человек просто сам бы позвонил и сказал: «Наташа, ты поступаешь неправильно, всё, что касается «Миража», принадлежит нам, давай встретимся, и я покажу тебе бумаги». А он стал играть в игры с бандитами. Андрей и сегодня непорядочно поступает. Вот взять ситуацию с той же Маргаритой Суханкиной, которая так радовалась, когда я в 2011 году второй раз покинула «Мираж», кричала: «Аллилуйя, Гулькина ушла! Ура, теперь всё принадлежит мне! Теперь только я имею право петь песни «Миража»!» Но прошло немного времени, и Литягину стало мало денег – наверное, уменьшилось количество концертов. И он сразу изменил своё отношение и к Суханкиной, и к группе. Взял и продал права на «Мираж». И Суханкина потеряла возможность исполнять эти песни. То есть Андрей и её подставил. Вот такой это человек, ненадёжный, преследующий только свои цели, для которого люди – пешки.

– Жёсткая оценка!
– Это потому, что я всё на себе испытала. Раньше всех по себе мерила: я не обижу, не совершу подлость – значит, считала, и другие на такое не способны. Однако эти люди, Андрей и Рита, преподнесли мне реальный урок. Вот его я, можно сказать, усвоила. Но для меня и сегодня загадка, как распознать таких нехороших людей? С виду они замечательные. Для чего мне был дан такой урок? Возможно, для того, чтобы у меня больше не возникало желание объединяться в какие-то «колхозы», а идти по жизни одной. И никому не доверять.

– «Мираж» ведь существует и сегодня?
– Да. Сейчас в его составе Катя Болдышева и Лёша Горбашов. Знаете, по сей день почти все экс-солистки «Миража» работают с песнями группы. Но здесь царит полная неразбериха, потому что автор музыки Андрей Литягин и автор слов Валерий Соколов не могут найти общего языка. Скажем, автор музыки говорит: «Я продал права на свои песни Болдышевой», – а автор слов: «Пусть тогда она мне столько же заплатит за слова». А у Болдышевой нет денег платить второй раз. В результате она поёт «Музыка нас связала» на немецком или казахском языке! В общем, на каком-то другом. И другой текст. Недавно я вообще была в шоке. Мне прислали видео: Катя Болдышева поёт… Помните, была песня «Видео, видео»? Имела бешеный успех в эпоху, когда появились видеомагнитофоны. А сейчас, поскольку слова петь нельзя, нынешний «Мираж» поёт: «Интернет, интернет». Они переделывают слова! Но согласитесь, это же просто маразм. А Суханкина, наоборот, может использовать текст, но без музыки. Но она всё равно что-то исполняет и из-за этого без конца судится с Литягиным.

– Наталия, разговоры о баснословных заработках артистов в девяностые – правда?
– Конечно нет. Некоторые любят такие вещи рассказывать. Смешно слышать! С другой стороны, артисты в те годы в материальном плане действительно жили лучше, чем остальные. В конце восьмидесятых я в «Мираже» состояла просто на зарплате. Какую сумму получал коллектив, мне, конечно, неведомо. Моя ставка была – двадцать пять рублей за концерт. Между тем, например, в Москонцерте артистам платили девять рублей за выступление – и до свидания. Поэтому я считала себя невероятной богатейкой. В Москонцерте зарплата выходила в районе девяноста рублей, а у меня с моими пятнадцатью концертами в месяц – куда больше. Я чувствовала себя просто Рокфеллером! Могла, например, купить духи «Клима» и себе, и маме, и бабушке. И тушь «Золотая роза» фирмы «Ланком» (роскошь по тем временам!), и всякую другую косметику. Счастью не было границ, как говорится. Ведь до «Миража» я работала на телефонной станции, получала семьдесят пять рублей и каждую копеечку экономила. И ребёнок у меня рос. Жила, знаете, от зарплаты до зарплаты. У кого-нибудь займёшь, с получки отдашь, и вроде денег уже опять нет. В общем, жила как все. Но деньги в «Мираже» лёгкими не были, зарабатывались действительно потом и кровью – постоянные гастроли, перелёты и переезды, концерт за концертом… Впрочем, как и во все последующие годы. После «Миража» у меня была группа «Звёзды», потом я работала сольно – и всегда приходилось нелегко.



– У группы и лично у вас много поклонников. А бывали такие, которые жизнь портили?
– Были и такие. Назойливые, неприятные люди. Случалось, звонили глубокой ночью и ржали в трубку, предлагали спеть вместе. Мол, вот хохма – Гулькиной позвонили! Приходилось менять номер телефона. Сейчас, слава богу, люди стали более адекватными. Кстати, многие мои поклонницы потом стали мне подругами. Одна из них (ей тогда было шестнадцать лет, а мне двадцать шесть) неотступно за мной ходила и ездила, дарила какие-то мягкие игрушки. Помню, подхожу к Театру эстрады и сразу её вижу. Иной раз хотелось как-нибудь быстренько пробежать, чтобы опять что-нибудь не подарила. Ну а потом так случилось, что срочно нужно было ехать на другую площадку, а такси поймать не получалось. А эта девушка, её Таня зовут, была на машине. Она: «Давайте я вас подвезу!» Один раз подвезла, другой, затем даже стала моим водителем на некоторое время. Мы по сей день дружим, проводим праздники вместе. Таня родила сына так же, как и я, 6 февраля. Я – крёстная мама. Вот как иногда в жизни бывает. Надо сказать, когда я рожала Янку, именно Тане позвонила в два часа ночи: «Приезжай, отвези меня в роддом!» Она и отвезла. Таня вообще столько раз меня выручала! Кстати, среди моих поклонниц ещё с тех восьмидесятых годов была компания девчонок, учениц какого-то строительного училища. Они тоже ездили за мной по городам, на стадионах с плакатами «зажигали». Так вот, все эти годы я не знала проблем с ремонтом квартиры. Эти девочки – а они маляры, штукатуры – делали мне его. И от денег отказывались, как я ни уговаривала. Приходилось какие-то подарочки им делать, и то брать не хотели.

– Расскажите о личной жизни.
– Что рассказать? Мой парус одинок! (Смеётся.) Но я верю: если встреча суждена, она произойдёт. Во всяком случае, мои друзья, которые меня хорошо знают, – некоторые умеют читать по ладони, другие гадать на картах таро, – так вот они мне предрекают, что встреча вот-вот должна произойти. Но в то же время говорят: смотри не пропусти! То есть я должна держать ухо востро, потому что этот человек может пройти мимо. Но мне тут непонятно: если встреча суждена, если он предназначен мне судьбой, как я могу его пропустить? Поэтому, наверное, лучше ничем таким голову не забивать. С другой стороны, иногда ловлю себя на мысли, что вот лежу я дома, смотрю телевизор, рыбки передо мной в аквариуме плавают, кошаки мои ко мне приходят, вокруг всё так красиво, чистенько – а на фига мне в этом моём уютном мирке мужчина? С ним надо было бы сейчас бежать за продуктами, потом стоять у плиты – то, сё. Мне бы хотелось смотреть один фильм, а ему – другой. И нужно мне всё это? (Смеётся.)

– То есть вам комфортно одной?
– Очень. И я не лукавлю. Возможно, мне пока никто не нужен, потому что я много работаю, времени просто не хватает. Если бы сидела без дела, тогда, возможно, причитала бы: ах, я никому не нужна, ах, меня никто не любит! (Смеётся.) Сейчас у меня вообще не стоит такой задачи – найти кого-нибудь. Я не хожу и не выискиваю. Но с другой стороны, ловлю себя на мысли, что и влюбиться бы не мешало. Ведь это такой всплеск эмоций, который не сравнишь ни с чем! Когда ты, затаив дыхание, бежишь на свидание, ждёшь звонка, читаешь СМС… Поэтому от флирта я бы не отказалась, но у меня и его нет. (Смеётся.) Видимо, звёзды пока не сошлись.

– А как дети? Сын Алексей ещё не женился?
– У него есть девушка. Они много лет вместе. Так называемый гражданский брак. Сегодня молодёжь не спешит бежать в загс. Как у всех, у них бывают разногласия. И она мне может позвонить пожаловаться, и он. Я у них такая… жилетка. А потом опять всё хорошо. Я говорю: «Ребята, раз уж вы столько лет живёте в этом режиме – ссоритесь, а потом миритесь и снова сходитесь, – значит, это ваша пристань». Но расписываться они не спешат. А устраивать им свадьбу как информационный повод – это не моя история.

– Вашей дочери девятнадцать лет. Она определилась с будущей профессией?
– Яна бросила институт и сейчас просто набирается разного опыта, чтобы наконец понять, чего же она на самом деле хочет. Надеюсь, определится и этой весной будет куда-нибудь поступать. Кино её не очень привлекает, хотя внешность подходящая и камера её обожает. Она: «Мама, но там же надо столько текста учить! Я не смогу!» (Смеётся.) А с другой стороны, у неё хороший голос и хороший слух. Просто нужно немного позаниматься с педагогом и отшлифовать. Дыхание поставить. Я ей это предлагаю, говорю: «И папа тебе поможет (хореограф Сергей Мандрик. – Авт.). Сделаем из тебя эстрадную звезду!» Она: «Ну вот ещё! Я не умею петь». «Как не умеешь? Во всяком случае, поёшь лучше Оли Бузовой». – «У Бузовой нет комплексов. А я вся из комплексов». В общем, какие-то жуки сидят в голове у Яны, и я не могу её переубедить. На самом деле ей надо только захотеть, но вот этого «захотеть» как раз и нет. Надо, чтобы пинок кто-нибудь дал. А всё потому, что комфортно. Но Яна хорошая девочка, правильная, думаю, скоро она определится. Вообще, считаю, с детьми мне повезло. А что ещё нужно для счастья женщине моих лет? Чтобы у детей всё было хорошо и чтобы было много интересной работы. Но и от обещанной мне судьбой встречи с достойным мужчиной не откажусь! (Смеётся.)

– А есть подруга, с которой вы всегда рады встречаться, с которой с удовольствием бы посидели за бокалом шампанского, поговорили о былом?
– Есть. Мы встречаемся с ней периодически и по бокалу иногда выпиваем, вспоминаем и находим много общего. Это Таня Буланова. Когда обе начинали, правда, я чуть раньше, у нас были общие авторы – композитор Олег Молчанов и поэт Аркадий Славоросов. Они ей тогда написали «Ясный мой свет», а мне много всего, но ни одного хита. (Смеётся.) У нас с Таней общие друзья, общие знакомые, так что всегда есть о чём поговорить. Когда бываю в Питере, мы с ней пересекаемся достаточно часто. Если она в Москву залетает на какие-нибудь концерты, тогда всё бегом-бегом, а в Питере нам удаётся посидеть. Но не ужинать, потому что Таня после шести вечера не ест уже много лет. Я поражаюсь её силе воли. Правда, она говорит, что просто уже не хочет, организм привык к такому режиму. Таня может себе позволить пощёлкать орешки и выпить шампанское, а я могу съесть салатик и что-нибудь ещё, если захочется. И вот так мы сидим, вспоминаем, смеёмся. И я даже забываю, что когда-то, получив горькие уроки от людей, дала себе слово не раскрывать ни перед кем душу! (Смеётся.)