Я знаю обо всём от Зои – моей давней подруги и одноклассницы. Была она яркая, неординарная, первая модница школы. Единственный ребёнок в семье участкового милиционера и завмага. Ей прощалось и разрешалось то, что запрещалось другим: невообразимые причёски, косметика, дорогие украшения. Мы понимали: блат – великое дело. Все женщины посёлка, в том числе учителя, заискивали перед Зойкиной мамой в надежде урвать дефицит. Зоя была независимая, острая на язык, дерзкая, где-то нагловатая. Ребятами крутила-вертела как хотела.

Тем же летом, когда мы окончили школу, вернулся, отслужив три года во флоте, возмужавший Олег Егоров, сын главного инженера. Морская форма придавала парню неповторимый шарм. Зойка на Олега запала крепко. Он инициативы не проявлял, но если Зоя звала проводить, то шёл.

Решила она брать Олега штурмом. Позвала погулять по берегу, на пляже предложила искупаться в тёплой ночной воде. Потом по Зойкиной инициативе была близость.
– Теперь как честный человек ты должен на мне жениться.
– Как честный человек я найду честную девушку и женюсь на ней.
– Чем же я тебе плоха? Я честная.
– Честные девушки сами к парням в плавки не лезут.
– Пожалеешь о своих словах!
– Жалеть нечего, удовольствия особого не получил.
– Негодяй, ты за это заплатишь!
– Что такое? Я тебя не соблазнял, не насиловал. Просто разрешил тебе сделать то, что ты сама хотела.

Так с Зойкой, по её мнению, никто и никогда поступать не смел. Она бежала домой и изобретала на ходу план мести. Возле своего дома порвала на себе платье, взлохматила волосы, с помощью слюны и грязи навела «макияж». Домой ворвалась с громкими рыданиями, повалилась на кровать, а после долгих расспросов и уговоров родителей «призналась», что Олег её изнасиловал.

Отец не знал, что и делать: родители Олега – уважаемые люди, да и позорить дочь, вынося всё на суд людской, не хотелось. Участковый пошёл к Егоровым требовать женитьбы Олега на Зойке, так как дочь на этом настаивала в качестве компенсации за поруганную честь. Олег рассказал, как всё на самом деле было. Родители ему поверили и выгнали Зойкиного отца с наказом дать дочери хорошую взбучку. Теперь уже была поругана и честь мундира. Подали иск в суд.

Вся милиция и прокуратура были на стороне своего коллеги, оказали давление на суд, и Олегу дали четыре с половиной года тюрьмы. Зойка раскаивалась и пыталась защитить Олега, но отец был настроен решительно и посчитал её заступничество блажью. Но люди-то сразу поверили Олегу, а не Зойке. Её бойкотировала молодёжь, многие отпускали вслед обидные словечки.
– Тебе бы уехать, – посоветовал отец.

По комсомольской путёвке Зойка уехала на Дальний Восток – на рыбных заводах не хватало рабочих рук. Были путёвки и поближе, но она хотела как можно дальше уехать от этой позорной истории.

Уже на месте поняла, что беременна. Аборт врачи делать не взялись: первая беременность, сроки упущены. Пришлось рожать. С первых минут появления мальчика на свет Зойка его возненавидела. Всю свою ярость, боль, обиду и разочарование она выплеснула на беззащитного ребёнка. Написала заявление об отказе от сына и ушла из роддома. Чтобы не быть объектом презрения знакомых, устроилась на плавбазу. Здесь её ждали всё та же вонь от рыбных отходов и монотонная работа.

Но, как говорится, красиво жить не запретишь. Зойка ушла с плавбазы, устроилась на берегу в какую-то контору, вела свободную жизнь: рестораны, вечеринки, спонсоры, аборты, лечение от гонореи, танцы и прочие атрибуты настоящей, как казалось ей, жизни.

Весть о смерти отца ударила её как обухом по голове. Она его очень любила, горе было огромным и неподдельным, оно-то и встряхнуло девушку. «Что я делаю? – задумалась она. – За пять лет ни разу не навестила родных, писала редко, только посылки к празднику слала». Тут ей впервые пришла в голову мысль, что смерть отца от инфаркта – это расплата за брошенного ею ребёнка и за её распутство. Зойка решила всё поправить. Пока ей готовили расчёт, побывала в роддоме, в домах малютки, но никто ничего не знал или не хотел говорить.

На похороны отца она опоздала. Как могла, поддерживала мать. Развлечения были забыты.

Прошёл год, жизнь брала своё. Зойке захотелось найти приют в собственной семье, завести на радость бабушке ребёночка. Мужичка она приглядела. Это был Гриша, её 35-летний сосед, печник от бога, в те времена – очень востребованная профессия. Но был в Грише изъян – в перерывах между заказами пил до свинского состояния. Зойка легко его на себе женила. В том, что отучит от пьянки, не сомневалась. И действительно, Гриша стал ей преданным и послушным мужем, да его уже и не узнать было: так выхолила мужика, что завидовать стали.

Забеременела, но беременность оказалась внематочной, женщину едва спасли, но детей она больше иметь не могла. Зойка сломалась. Она поведала матери и мужу всё о своей беспутной жизни, о ребёночке, брошенном в роддоме.

– Тебе в церковь надо, – сказала мать, никогда не верившая в Бога, а только в КПСС.

Зойка крестилась, покаялась. Стала ездить по святым местам, прося Бога о прощении. Иногда вместе с ней ездил муж. Он бросил пить, в доме появился достаток. Зоя стала возить подарки в детские дома, и закончилось это тем, что она удочерила пятилетнюю Катю.

А семья Роговых, в которой рос и воспитывался Зойкин сын, переехала с Дальнего Востока в Томск, к родителям приёмного отца. Те и не догадывались, что дети привезли им неродного внука. Женька рос в огромной любви и не знал правды о своём усыновлении.

Женя Рогов был хорошим сыном, отличным парнем. Окончив школу, поступил в политехнический институт, выучился на инженера-приборостроителя. В 21 год женился на еврейской девушке Луизе, которая за три года родила ему двоих сыновей. Дедушки и бабушки взяли на себя заботу о внуках, пока молодые доучивались. Когда Евгений стал устраиваться на работу в закрытый город, из-за строгой засекреченности он должен был пройти долгую и тщательную проверку, которую начали со времён Дальнего Востока. Так Женя узнал, что он приёмный ребёнок. По паспортным данным нашли и Зойку – её тоже положено было проверить.

Женька всё это принял спокойно. Он горячо любил всех Роговых, а к бросившей его женщине не испытывал никаких чувств, сближаться с ней не хотел. Но Луиза, как истинно еврейская мать, непременно хотела познакомить сыновей с родной бабушкой. Старшие Роговы не возражали. Для начала посоветовали отправить заказное письмо.

За два дня до получения письма Зоя увидела сон: Богородица тянет к ней руку с указующим перстом и говорит: «Покайся перед людьми, тогда увидишь сына».

Долго жители посёлка помнили, как перед сеансом популярного фильма, на клубной сцене, перед битком набитым залом Зоя рассказывала о своём сне, проклинала себя за клевету на Олега и за брошенного ребёнка.

Когда на следующий день пришло письмо, Зойка вне себя от радости кричала:
– Меня Бог простил, люди!

Все сочли случившееся чудом. Только об этом и говорили.

Зоя написала сыну большое покаянное письмо, просилась приехать, но Женя ответил, что приедет сам, со всей семьёй, чтобы узнать о своих корнях, познакомиться со всеми родными.

Об этом узнали журналисты, администрация района. Решили провести встречу в клубе. В день приезда накрыли в фойе столики, привезли оркестр, чтецов и юмористов. Зойка всего этого не хотела, но от неё ничего не зависело. Партия сказала «надо».

Когда машина с семьёй Роговых подъехала к клубу, где их встречала местная администрация с хлебом-солью, Зойка оказалась позади начальников. Запели заздравную, а она стояла в ступоре за чужими спинами и не могла сдвинуться с места. Сын сам к ней подошёл, и Зоя рухнула ему в ноги. Кроме многократно повторенного «Прости ради Бога!», сказать ничего не могла. Сын поднял её:
– Я благодарен за то, что ты меня родила. У меня всё очень хорошо, так что незачем просить прощения.

Шоу было долгим. Роговых знакомили с родственниками, которые дарили Женьке подарки, с передовиками производства, которым уже Женька от имени администрации вручал награды. А Зойка без конца вытирала набегавшие слёзы, целовала внуков и не могла наговориться с Луизой.

Все заметили, что Женя похож на Олега как две капли воды. Только Егоровы не пришли. Они не хотели быть вместе с Зойкой участниками этого представления. Да и Олег работал вахтовым методом и к приезду сына не успевал. Но на следующий день Роговы побывали в семье отца. И с Олегом Женя увиделся, познакомился со своими сестрой и братом, которые были моложе него на добрый десяток лет.

Отец и сын нашли общий язык. Их сходство было поразительным, старшие Егоровы ни на шаг от Жени не отходили: они видели во внуке собственные надежды и чаяния, не воплотившиеся в сыне. Но Зойку так и не простили: они мечтали дать сыну образование, надеялись увидеть его успешным человеком, а получили после тюрьмы простого работягу, да к тому же пьющего. Зойка надломила его жизнь, а он не захотел или не сумел её выправить.