В детстве я была очень привязана к маме. Она была для меня солнышком, светом в окошке, лучшим другом и защитницей. Любовь и тягу к маме обостряло ещё и то, что она преподавала биологию в институте: днём вела лекции, а вечером – лабораторные работы. Надо ли говорить, что практически целыми днями я её не видела, поэтому ужасно скучала и с нетерпением ждала маминого прихода. Придя домой усталая, обвешанная сумками, мама быстро переодевалась, надевала тапочки и шла на кухню – готовить еду на завтра. Потом садилась за свои лекции: повторяла материал, раскладывала методички, карточки, конспекты. Потом, наконец, складывала всё в сумку и – о, долгожданный миг! – шла в спальню, где её поджидала я.

– Мамочка, расскажи мне сказку, – прошу я, предвкушая праздник. – Ну пожалуйста!
– Мне завтра рано вставать на первую пару, Лялечка, у меня лекция. Я так устала, целый день на работе, ещё и не выспалась… – пробует отговорить меня мама.
– Пожалуйста! Ну что тебе стоит, ты же много сказок помнишь, – канючу я, прижимаясь к тёплому маминому боку. И, видя, что мама засыпает, начинаю её тормошить. – Мама, ну не спи, пожалуйста!
– А? Что? – вздрагивает родительница.
– Мама, ты заснула, а я тебя прошу сказку мне рассказать. Ну пожалуйста!
– Ну хорошо-хорошо, расскажу, только не всю – немного, совсем чуть-чуть… – сонно бормочет мама.
– Ладно! – улыбаюсь я и устраиваюсь в кровати поудобней.

– Ну, слушай, – мама начинает говорить монотонно, нараспев: – Жил-был Карлик Нос. У него был длинный нос… – мамина голова едёт вниз, а очки падают со лба на кончик носа, раздаётся мощный всхрап.
– Мамочка, ну пожалуйста, не засыпай! – тормошу её за бок. – Что было дальше?

Мама приоткрывает глаза, убирает очки на стоящую рядом табуретку, глубоко вздыхает и в полудрёме продолжает, прикрыв глаза:
– Да, у него был дли-инный нос… (Пауза.) Одна половинка носа – в трамвае, а вторая – в Куйбышеве…
Последнее предложение мама произносит лекционным тоном, как бы обращаясь к аудитории. Секунду я перевариваю информацию и взрываюсь громким хохотом. Мама просыпается, видит, что я смеюсь, и начинает хохотать вместе со мной. Долго и заливисто.
– Что я хоть наговорила? – спрашивает она. Я со смехом отвечаю и спрашиваю, что такое Куйбышев.
– Это такой город на Волге, – отвечает мама, и я представляю истинный масштаб носа Карлика. Следует новый взрыв хохота, после чего мы с мамой решаем спать, а сказка переносится до лучших времён.

К сожалению, все мамины попытки рассказать мне эту сказку перед сном потерпели крах. Уже много лет спустя, будучи дважды мамой, я обнаружила дома сборник сказок Гауфа и, наконец, прочла «Карлика Носа». Всего, до конца. Но никогда не забуду наших с мамой «сказочных бдений».

– Это ещё что, – вдруг встряла Вера. – А вот что ты нам с Андрюшей рассказывала, этого действительно никогда не забудешь! (Андрюша – младший брат Веры.)
– Неужели и я рассказывала вам сказки во сне? – удивляюсь я.
– Ещё какие! Таких нигде не прочтёшь, ты у нас просто какой-то сказочный уникум.
– Ну-ка, расскажи, – попросила я Веру.

И Верочка, обладающая «министерской» памятью, стала излагать:
– У тебя сказки всегда были с хорошим концом. Например, Колобок укатился от Лисы и превратился в рисовый. В новом качестве он попал на японское торговое судно и поплыл в Японию. И хотя его по дороге клевали чайки, благополучно добрался до императорского дворца и был удостоен больших почестей. Что случилось с Колобком дальше, история, то есть ты, умолчала, но всё же хочется надеяться на хеппи-энд, который ты и продемонстрировала, сладко уснув, – завершила дочь.

Не успела я отсмеяться, как Верочка продолжила:
– В твоём «сонном» арсенале ещё много сказок, я все и не вспомню. Например, сказка про Курочку Рябу, которая была агентом КГБ и гонялась за диверсантом Мышкой, а та, в свою очередь, охотилась за золотым яйцом Фаберже. Курочка разоблачила Мышку и отправила её в бессрочный отпуск на Колыму.
– Наверное, я фильмов про шпионов насмотрелась!
– Не знаю, но сказка получилась отменная, – И доча продолжила: – Шахерезада у тебя была оперной певицей, которая тысячу и одну ночь пела ошизевшему от её голоса царю Шахрияру свои истории. Их невозможно было дослушать до конца, такие они были запутанные и длинные.
– Доченька, но я ничего этого не помню, хоть убей! Видимо, спала крепко. Неужели это правда?
– Да, мама! Зато запоминались твои сказки быстро. А ещё ты рассказывала индийские сказки о принце Раме и прекрасной Лилавади.
– Господи, неужели и индийский эпос я во сне освещала?
– Ещё как! Я запомнила, что у Лилавади между бровей была прекрасная родинка в виде лепестка розы, отчего в неё и влюбился принц Рама.
– Ну, я давала жизни! А ещё какие сказки ты слышала от меня спящей?
– Ещё ты рассказывала бюрократическую сказку про Репку.
– Почему бюрократическую?
– А дело было в середине девяностых. Помнишь, сколько разных справок требовали чиновники, чтобы выделить помощь нашей семье? (У нас многодетная семья.) В сказке Дедке, чтобы посадить Репку, понадобилась куча справок, которые побежала оформлять Бабка. Затем потребовались поправки к справкам, которые побежала оформлять Внучка. Но, видимо, Внучка где-то ошиблась, и Жучка побежала переоформлять одну из поправок. Кошке досталась незавидная участь таскать исправленные справки к чиновникам. Последнюю справку притащила Мышка. Победоносно держа её в зубах, она гордо вышагивала навстречу очумевшим от бесконечной беготни Деду, Бабке, Внучке, Жучке и Кошке. Зато они потом дружно тянули Репку все вместе, усталые, но безмерно счастливые.

Последние слова дочери утонули в новом взрыве хохота – моего, а потом нашего совместного.

Когда впечатления от «Репки» немного улеглись, Верочка вдруг заявила:
– И ведь не только ты рассказывала нам сказки на ночь, но и папа! Я хорошо помню историю о Красной Шапочке – единственную сказку, которую он нам рассказывал каждый раз в новых вариантах, и то не до конца.
– Уж он-то хотя бы не спал?
– Нет, мамочка, в том-то и дело, что он от усталости засыпал, а потом с закрытыми глазами героически рассказывал сказку о Красной Шапочке, – уточнила Вера.
– И что из этого получалось? – полюбопытствовала я.
– Захватывающий сюжет. Красная Шапочка в угоду бабушке и маме носила красную шапочку, хотя предпочитала синий цвет.
– Налицо внутренний душевный конфликт главной героини, – риторически заметила я.

– Пожалуй, – кивнула Вера. – Однажды Красная Шапочка отправилась к бабушке с корзиной пирожков. По дороге она встретила регулировщика Петра Ивановича Свиристелкина. Он стоял на развилке дорог, был двухметрового роста, дул в свой свисток и указывал прохожим направление, куда шагать. Он показал Красной Шапочке дорогу, на которой та и встретила Волка. Они договорились бежать к бабушке наперегонки. Дальше – как в сказке: Волк опередил Красную Шапочку, только не съел бабушку, а напугал. И она, бросив чепчик и халат, спряталась в чулане. Тут пришла Красная Шапочка и увидела Волка в бабушкиной одежде. В это время подоспели охотники, главного из которых звали Петя Волков. Петя со товарищи повязали хищника, из чулана живая-здоровая выползла бабушка, а затем подоспел Свиристелкин – составить акт и отвезти Волка в отделение. Обо всё этом папа рассказывал будничным официальным тоном, которым по телевизору передают милицейские сводки о происшествиях, отчего сказка приобрела характер документального детектива, – пояснила Верочка.

– Какая у нас всё-таки творческая семья! – сказала я гордо.