Сумасшедшие нашего города
12.12.2019 15:40
Сумасшедшие– Ты в курсе, что вчера умерла Бабетта? – спросил меня старинный приятель, с которым я случайно столкнулась в городском архиве.

Бабетта… Бабетта? Ах, да! Худенькая дама неопределённо-пожилого возраста, которая регулярно появлялась на городских улицах недалеко от железнодорожного вокзала. В серой озабоченной толпе её неординарная внешность привлекала всеобщее внимание. Представьте ярко и небрежно накрашенное лицо, огромную копну рыжих, усердно начёсанных волос. Были ли это её собственные волосы или парик, сказать трудно. Но именно благодаря причёске горожане придумали ей кличку Бабетта.

На все вопросы странная дама отвечала с застенчивой улыбкой:
– Я – сказочная принцесса.

Кроткая, по-детски трогательная, она потихоньку жила в своём особом странном мире. На какие средства существовала, имела ли заботливых родственников? История умалчивает. Одно можно сказать с уверенностью – Бабетта была тихим и безобидным существом вроде божьей коровки. О таких говорят – не от мира сего.
Ох уж эти городские сумасшедшие, грустные клоуны! Они всегда были неотъемлемой частью моего любимого города, добавляя в его незабываемый южный колорит свой живой, порой смешной, порой трагический, но всегда немного таинственный и непостижимый для непосвящённых смысл.

Отчётливо помню обстоятельства моей первой встречи с подобным персонажем. Итак, раннее воскресное утро в начале лета. Мне лет восемь. Мы с бабушкой идём на пляж по сонной и ещё пустой улице. Нужно успеть искупаться в море и вернуться домой до наступления полуденной жары. И вдруг я вижу, что нам навстречу торопливо движется странная личность, чей своеобразный внешний вид вызывает и недоумение, и любопытство. Солидный полноватый мужчина в импортной шёлковой пижаме (невероятная по тем временам роскошь!), с потёртым кожаным портфелем в руках и – босиком. Поравнявшись с нами, человек церемонно раскланивается и делает рукой жест, словно приподнимает несуществующую шляпу.

– Простите великодушно, мадам, – говорит незнакомец приятным баритоном, – не подскажете, а трамваи уже ходят?

Бабушка почему-то совершенно не удивляется, а, наоборот, кивает головой и ласково отвечает:
– Ходят, голубчик, конечно же, ходят.
– Бабуля, кто это? Откуда ты его знаешь? – моему удивлению нет предела.
– Тс-с-с! – бабушка как-то странно улыбается и провожает человека в пижаме сочувственным взглядом.

Чуть позже мне рассказывают полную драматизма историю незаурядного студента мединститута, единственного сына очень уважаемых в городе людей. Ему прочили блестящее будущее. Он был сталинским стипендиатом и ярко выраженным перфекционистом, с утра до ночи учился, писал научные статьи, делал переводы с трёх европейских языков. В день решающего госэкзамена юноша вышел из дома, но в институте не появился, а спустился к морю. До самого вечера ловил вместе с мальчишками бычков с пирса, плавал в тёплой, как парное молоко, воде и собирал на пляже ракушки. Дома, глядя на рыдающую мать, смущённо бормотал, что не понимает, чего от него хотят…

Другого известного безумца горожане окрестили Архимедом. Этот лохматый очкарик на протяжении многих лет регулярно приходил в городскую публичную библиотеку. Обложившись со всех сторон справочниками и энциклопедиями, он лихорадочно писал что-то на листиках, вырванных из блокнота. Говорят, бедняга пытался доказать теорему Ферма. На этой почве у него безнадёжно поехала крыша. Кто-то украдкой рассмотрел его записи – это оказались бессмысленные каракули.

Самым легендарным из всех городских сумасшедших был, конечно же, знаменитый дурачок по кличке Мишка Режет Кабана. Щуплый мужичок с балалайкой в потрёпанном засаленном ватнике. На его плешивой голове красовался дырявый картуз с красной бумажной розой. Мишка развлекал прохожих недалеко от Привоза. Он лихо прыгал на одной ноге, вертелся волчком, кривлялся и при этом пел, аккомпанируя себе на балалайке. Мишка устраивал для прохожих настоящее театральное представление, которое неизменно начиналось песенкой:
Мишка режет кабана,
Мишка задаётся.
Мишка песенки поёт
И всегда смеётся.


Говорят, что песня была очень длинной и «жалистной». Увы, кроме этих четырёх строчек, никто из горожан остальные куплеты не запомнил.

Мишкин репертуар был довольно обширным. Иногда он исполнял на бис популярные в те времена шлягеры вроде «Гоп со смыком» или «Семь сорок». Одесситы убогого жалели, но подавали мало – жалкие копеечки, краюхи хлеба или серые ломтики солёной молдавской брынзы. В послевоенном городе было скудно и голодно. За Мишкой по пятам ходила небольшая стайка пацанов, которые его дразнили и даже кидались камнями.

Но однажды произошла очень странная история, о которой несколько лет назад поведал мне один из непосредственных участников.

В тот день, закончив «выступление», Мишка собрал милостыню в холщовую торбу, взял балалайку и уже собрался уходить, когда мальчишки начали бросать в него камни и оскорблять. Всегда добродушный Мишка в этот раз рассвирепел. С громким воплем он погнался за обидчиками. Малолетние оболтусы кинулись врассыпную, но самый маленький из них неожиданно споткнулся и упал. Его ухо Мишка стиснул в своих грязных пальцах. Испуганный пацан заревел. Дурачок ловко поднял его за шиворот и что-то тихо произнёс. Затем произошло нечто неожиданное. Мишка открыл свою торбу, вытащил большое яблоко, отдал его рыдавшему мальчугану и, не оглядываясь, пошёл прочь.

Дружки кинулись к товарищу.

– Что он тебе сказал?
– Он сказал, чтобы я попросил вас больше его не дразнить. И ещё… он сказал, что каждый зарабатывает деньги как умеет. Он тоже хочет есть.

Был ли Мишка психически больным человеком или талантливым актёром – этого мы уже не узнаем никогда.

Где-то в конце девяностых на улицах города в районе железнодорожного вокзала появилась опрятная старушка по имени Сима с внешностью сельской учительницы. Она встречала поезда из России и бодрым голосом выкрикивала в толпу пламенный лозунг: «Россияне! Будьте бдительны! Америка заметает следы!» Одесситы тут же окрестили Симу Бабка-Америка.

Состояла Сима, по её же словам, в некой тайной организации под названием «Совесть». Женщина агитировала за здоровый образ жизни и давала прохожим советы. Нельзя, к примеру, принимать горячую ванну – это провоцирует неизлечимую болезнь. Нельзя есть свежие лимоны, следует бросить их в угол комнаты, и когда они начнут гнить, можно смело употреблять в пищу, потому что вся химия из них вышла.

Но самым известным городским сумасшедшим, который умудрился войти в историю мировой психиатрии, был, конечно же, одессит Сергей Панкеев – любимый пациент Зигмунда Фрейда и герой его знаменитой книги «Из истории одного детского невроза». Для соблюдения врачебной тайны Фрейд называл Панкеева «человек-волк».

В центре Одессы сохранился прелестный двухэтажный особняк, некогда принадлежавший одному из самых богатых землевладельцев Юга Российской империи Константину Панкееву, отцу Сергея. У семейства имелось обширное имение в селе Васильевка, всего в 30 километрах от Одессы. Двухэтажный барский дом построен по проекту архитектора Франца Боффо, автора знаменитой Потёмкинской лестницы.

Именно в селе Васильевка маленький Серёжа увидел страшный сон. Прямо напротив окон его спальни на ореховом дереве сидели белые волки. Звери смотрели на перепуганного ребёнка и, по его же словам, «посылали сообщения глазами».

У Серёжи начались истерические припадки. Он отчаянно боялся, что звери его съедят. С этого момента даже картинка с изображением волка в обычной детской книжке провоцировала у Серёжи приступ паники. После безуспешных попыток вылечить сына у местных эскулапов родители повезли его в Вену.

Доктор Фрейд сумел немного помочь несчастному, используя свой метод психоанализа и толкования снов. На долгие годы Сергей Панкеев становится постоянным пациентом доктора. А Фрейд после многолетних исследований вводит в психоанализ понятие эдипова комплекса.

Кстати, бабушка Зигмунда Фрейда была одесситкой. Её дочь Амалия в 19 лет познакомилась с торговцем шерстью и тканями Якобом Фрейдом, вышла за него замуж и уехала с мужем в Вену. В этом браке у супругов родилось восемь детей. Зигмунд был любимчиком матери.

В связи с этим один остроумный одессит предложил поставить в городе памятник эдипову комплексу. Представьте себе фигуру женщины (мать Фрейда), а на её руках маленький бородатый младенец-старик (Зигмунд).

Порой на ум приходит крамольная мысль – действительно ли бестолковы и глупы все эти так называемые городские сумасшедшие? Быть может, отнимая у этих людей разум, Бог взамен многим из них дарует способность видеть истинную природу вещей и явлений, скрытую от нас, простых смертных.

В подтверждение этой гипотезы хочу рассказать историю, которая случилась в начале восьмидесятых годов с моим дальним родственником. Назовём его условно Иваном Петровичем. Подвергать сомнению рассказ дяди Вани у меня нет оснований. Человеком он был серьёзным, имел научную степень и занимал солидную по тем временам должность.

Итак, одним прекрасным летним утром Иван Петрович отправился на Привоз за свежими фруктами. На улице случайно столкнулся с бывшим однокашником Фёдором, многолетним руководителем племенного совхоза на западе области. Вид у Фёдора был настолько удручённый, что дядя Ваня не на шутку перепугался.

– Феденька! Что случилось? На тебе лица нет!

Чуть не плача Фёдор рассказал моему родственнику душераздирающую историю.

Только что закончилось совещание в обкоме партии, где объявили, что область с треском провалила план по сдаче мяса. Заведующий сельхозотделом, взбалмошный и недалёкий партийный функционер, почувствовал, что под ним пошатнулось мягкое кресло, срочно собрал руководителей колхозов и потребовал сдать на мясокомбинат всё, что на их фермах мычит, блеет и хрюкает.

– А ты тут при чём? – удивился Иван Петрович. – У тебя же племенное хозяйство, ты выращиваешь элитных бурёнок. Они должны улучшать местную породу крупного рогатого скота, а не быть сырьём для колбасного фарша.

– Ваня, там не с кем разговаривать! – махнул рукой Фёдор. – Я этому негодяю час объяснял, что у меня очередь на три года вперёд расписана. Когда с Урала или из Сибири за моими бычками и тёлочками приезжают, мы с зоотехниками словно сыновей и дочек женим и замуж выдаём.
– Пошли в редакцию местной газеты, всё расскажем.
– Поздно! – всхлипнул Фёдор. – В понедельник утром под моими воротами будут стоять грузовики мясокомбината.
– Давай я хоть до электрички тебя провожу, – предложил дядя Ваня, с беспокойством глядя на друга. Они медленно побрели в сторону вокзала.

Их путь лежал мимо старой церкви, где на паперти сидели обычные попрошайки – парочка неопрятных старух и неизменная цыганка с младенцем, похожим на восковую куклу. Фёдор замедлил шаг и, глядя в приоткрытые двери храма, пробормотал:
– Ей-богу, хоть в петлю лезь.
– Да что ты такое говоришь, Федя! – ужаснулся Иван Петрович.

Тут взгляд дяди Вани упал на чахлого мужичка, который сидел на нижней ступеньке храма. Всклокоченная седая борода, впалые щёки, грязные, в болячках, ноги и трясущаяся голова вызвали у Ивана чувство острой жалости. Нищий глуповато ухмылялся беззубым ртом и монотонно скулил:
– Подайте Христа ради на пропитание… копеечку… полтинничек…

Иван машинально полез в карман, но его опередил Фёдор, который протянул нищему мятую трёхрублевку – большие по тем временам деньги.

Продолжая скулить, попрошайка спрятал деньги, внимательно посмотрел на Фёдора и вдруг выдал странную фразу:
– Если хочешь сохранить, укради.
– Что вы сказали? – опешил Фёдор.
– Укради! Укради! Укради! – продолжал бубнить нищий, у которого начался приступ дрожи.
– Пошли отсюда, – Иван Петрович почти силой потащил друга на вокзал.

Они стояли на платформе в ожидании электрички, когда Иван Петрович неожиданно хлопнул себя ладонью по лбу.

– Федя! А ведь это идея! Ты должен организовать кражу!
– Ты с ума сошёл? Ты хочешь, чтобы я… Постой, а куда я их спрячу?
– Я поеду с тобой! – решительно заявил дядя Ваня, не слушая слабых протестов Фёдора. – Все вопросы будем решать на месте.

Это было похоже на подготовку партизанского рейда в тылу врага. Участников операции Фёдор отбирал лично. Ребятам выдали сухой паёк и строго-настрого запретили распространяться о целях командировки. Зоотехник тщательно осмотрел верховых лошадей, дал последние наставления. Всё необходимое погрузили на большую крепкую телегу, и под покровом ночи маленький отряд выскользнул из села.

Древние римляне утверждали: смелым помогает судьба. На следующий день рано утром случился обильный дождь, который, словно по заказу, смыл все следы. Поэтому когда в понедельник в совхоз прибыли мясники на грузовиках, они обнаружили настежь распахнутые двери пустого коровника, внутри которого на ворохе свежего сена спал вусмерть пьяный сторож. Приехавшие милиционеры беспомощно развели руками.

А ребята гнали стадо на северо-запад, в молдавский колхоз, который имел самые большие в стране фруктовые сады. Его директор, кум Фёдора, согласился временно приютить элитных телят. Ещё через неделю разразился страшный скандал. По распоряжению того самого чиновника едва не пустили на колбасу двух орловских рысаков-чемпионов.

Закончив писать этот рассказ, я решила съездить в Васильевку и своими глазами увидеть имение, где вырос Сергей Панкеев. Увы, от богатого и красивого дома остались жалкие руины, в чём мои читатели могут убедиться сами. Полагаю, что если бы доктор Фрейд увидел, во что превратилось родное гнездо его пациента, он наверняка впал бы в депрессию. А может быть, придумал название особому психическому расстройству, которое поражает тех, кто не умеет хранить память о предках и своей истории.

Галина КОРОТКОВА,
г. Одесса, Украина
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №49, декабрь 2019 года