Мне примерно семь-девять лет. Раннее утро, темно и очень холодно. Ведь печку натопили с вечера, а к утру она уже остыла. Ой, как не хочется вылезать из-под тёплого одеяла… Но надо в школу к восьми утра, идти два километра пешком.

Пытаюсь ещё подремать, и тут голос бабы Дуни:
– А ну-ка вставай, опоздаешь! Иди оладушки ешь, а то остынут.

Оладьи съедены, чай выпит. Надеваю валенки, шапочку, цигейковую шубку, беру с печки тёплые варежки. На уроки, как правило, мы ходили вместе с девчонками с нашей улицы, заходили друг за дружкой.

Быстрым шагом направляемся к школе. И тут, к счастью, сосед дядя Вася едет на своей лошадке Ракете, предлагает подвезти в санях.

– Э-э-эх, Ракета, давай, несися! Ну чё, молодёжь, науку грызть идётя?
– Ага!

Лошадь бежит, снег скрипит, мороз трещит. Доезжаем почти до самой школы.

– Спасибо, дядь Вась.
– Учитесь на пятёрки!

До Нового года ещё месяц, но душа уже сладко ноет и тихонечко поёт в предвкушении самого главного праздника. Каждый раз кажется: переходишь некий рубеж, что-нибудь обязательно изменится и, конечно же, в лучшую сторону. Кстати, это чувство сохранялось у меня лет до пятидесяти.

Подготовка к празднику была не менее увлекательной, чем само торжество. Во-первых, надо выучить новое стихотворение, чтобы читать на ёлках. Во-вторых, придумать и соорудить карнавальный костюм. В-третьих, смастерить поделки на ёлку и для украшения дома.

Стихотворение брали из настенного календаря. Из своих карнавальных нарядов помню три – ёлочка, мушкетёр и костюмы Оли и Яло из фильма «Королевство кривых зеркал». Костюм ёлочки мне делала старшая сестра Тамара. На картонный каркас для юбочки нашила еловые ветки и украсила крошечными ёлочными игрушками, которые, кстати, хранятся у меня до сих пор. По такому же принципу был сделан колпак. Сам костюм помню, а вот как я во всём этом великолепии участвовала в празднике – в голове не отложилось.

Мы с лучшей подругой и соседкой Олей были просто влюблены в фильм «Королевство кривых зеркал». Костюмы нам сшила знакомая портниха из красного материала, перья для шапочек делали из папиросной бумаги. Мы с подружкой были очень похожи, одинаково пострижены, нас иногда принимали за близнецов. Вот только подружка на полтора года младше и чуть пониже. Чтобы выровнять рост, мы подкладывали ей в туфельки вату.

Мне жалко современных детей, они лишены радости от подготовки к Новому году. Костюмы сейчас редко делают сами, родители покупают готовые в магазине. Ни фантазии, ни творчества, ни труда.

Наш папа был машинистом и всегда из поездки привозил нам ёлку. Рассказывал, как останавливал поезд, они с помощником шли в лес и рубили дерево. Не знаю, возможно ли было такое на самом деле. Ёлки – загляденье! Высокие, пушистые, тёмно-зелёные, с упругими ветками. Однажды на ёлочке даже осталось птичье гнездо, которое мы хранили много лет. Пристраивали между ветвей и сажали в него беленькую пенопластовую курочку.

Ёлку папа до праздника оставлял во дворе, под снегом. В дом её вносили 30 декабря. Верхушку привязывали к специальному гвоздю в потолке. Из подпола доставали чемодан с игрушками.

И вот наша красавица наряжена! Зимний день короток, как только стемнеет, зажигали огоньки. На это зрелище можно смотреть не отрываясь сколь угодно долго. Мы, дети, все каникулы ходили друг к другу в гости и разглядывали ёлочки, ведь они у всех разные.

31 декабря весь день готовились к приёму гостей, пекли, жарили, резали. Мама доставала красивый праздничный сервиз, и мы, дети, помогали накрывать стол. Настроение – как у Незнайки перед полётом на Луну!

И вот раздаётся звонок: пришли первые гости, мои любимые Олег Сергеевич и его жена тётя Валя. Бегу открывать дверь. Тётя Валя необыкновенная красавица с копной вьющихся чёрных волос и непременными завораживающими бусами на шее. Она сама уже праздник, смотришь – не налюбуешься. Олег Сергеевич, весельчак и балагур, с порога начинает шутить и делать комплименты. Тут же подходят остальные гости, все рассаживаются за столом, и начинается веселье.

«Рыбка плавает по дну, выпьем рюмочку одну!» – шутя командует Олег Сергеевич. Уговаривать никого не приходится: звенят прозрачные зелёные фужеры, наполненные «Советским шампанским». Мама подкладывает всем угощения.

«Колокольчик под дугой – выпиваем по другой!» – приговаривает Олег Сергеевич, наливая мужчинам водочки из запотевшего пузатого графина, а дамам – сладкого вина.

После третьей рюмочки все просят моего папу спеть. У него необыкновенно сильный голос с огромным диапазоном – лирический тенор, точь-в-точь как у Лемешева. И репертуар тот же. Папа соглашается не сразу, отговаривается:
– Что за пение без музыки?
– Петрович, ну спой, спой! – настаивают гости.

Ещё немного поломавшись для вида, Петрович встаёт и, откашлявшись, взрывает воздушное пространство комнаты своим мощным голосом.

После папиного триумфа гитару берёт Олег Сергеевич и камерно, очень приятно поёт «Ваньку Морозова», «Черноморскую чайку». Тут уже все подпевают, поскольку знают репертуар наизусть.

Обязательной программой вечера были танцы. Танцевали все. Стол и стулья отодвигали в сторону, убирали рюмки и фужеры, которым «пляшущие человечки» могли нанести невосполнимый вред.

Наутро я первым делом бежала к ёлке. Под ней всегда находила подарочек для себя, какую-нибудь игрушку. До сих пор помню ощущение счастья и безудержной детской радости.

Так начинался новый год, от которого ждали только хорошего и верили, что так и будет.