СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Так не бывает Приходят женщины в нарядных платьях
Приходят женщины в нарядных платьях
17.12.2019 00:00
ПриходитНа тренировки я ходил почти каждый день, гордился синяками на руках и ногах, показывал их работавшим со мной девицам. Они продавали товар, я его охранял. Я говорю «товар», будто это что-нибудь нелегальное. Возможно, немного мошенничества, но всё по закону.

Организованная бывшими воинами-афганцами компания торговала сувенирами – картинами, поделками из камней, матрёшками и прочим хламом, цена которого была завышена раз в пятнадцать. Стояли девяностые, пьянящие, безумные. Казалось, успех вот он, близко, – протяни руку и схвати крепко. Пока страна лежала в нокауте, можно было делать лихие дела.

Днём я ходил в институт, а по ночам работал – с восьми до восьми, сутки через трое. Сидел на диване в проходном холле гостиницы и следил, чтобы посетители не утащили и не испортили развешенные на стене картины. За пропажу любой из них мне пришлось бы отдать «афганцам» сотню своих стипендий. Работа несложная, одна проблема – вход в туалет находился в соседнем зале. А как отлучишься?

Зато у меня был отличный вид из окна – на море. Многие ли петербуржцы видят море? Я видел постоянно. Правда, в конце осени оно замёрзло, и темнеть стало рано. Но я знал: там, в неподвижной ледяной темноте за окном, – море, и от этого мне было приятно.

До десяти вечера со мной сидели девушки-продавщицы, работавшие посменно. Они свободно говорили по-английски: «хелло», «сэнкью», «фифти долларз». Меня это восхищало.

Аня приехала в Петербург из Владивостока. Приветливая и красивая светлой деревенской красотой, она знала себе цену и на работу ездила на такси, что в месяц обходилось ей в ту же сумму, которую зарабатывала. Иногда она отлучалась с рабочего места, чтобы посидеть в кафе с друзьями, дорого одетыми людьми в два раза её старше. Думаю, она искала в гостинице мужа поприличнее. В такие моменты я подменял её на кассе, старательно выговаривая «хелло» и показывая покупателям цену на калькуляторе.

Аня знала всех звёзд, которые случайно появлялись в нашем холле, и, казалось, знакома вообще со всеми, кто живёт и работает в гостинице.

– Смотри, это пошёл Зверев, – мечтательно шептала она.
– Какой ещё Зверев? – удивлялся я.
– Ну парикмахер же! Стилист, самый известный в России, – объясняла Аня.

Подумаешь, стилист какой-то, сердился я. Ножницами щёлкает – тоже мне звезда. Вот если бы он песни пел.

Другая продавщица, Тома, была студенткой. Кажется, грузинского происхождения. Худая, с огромными чёрными ресницами и афропричёской на голове. Я ей нравился, она часто угощала меня то пирожками, то конфетами. Пирожки я брал, но взаимностью ответить не мог. Однажды перед Новым годом она приехала ко мне домой с бутылкой вина и какими-то подарками. Я пригласил её войти, но она клялась, что в качестве Деда Мороза объезжает всех своих друзей. И сбежала. Наверное, я должен был схватить её за руки, не отпустить и всё в таком роде. Но я даже не расстроился.

Потому что мне нравилась блондинка Лиза. Она тоже где-то училась, хотя искать работу по специальности не собиралась. Лиза мечтала уехать из России – куда угодно, лишь бы там было хорошо. Она не любила темноту, зиму и бедность. Лиза нежно улыбалась иностранцам, а на меня смотрела с дружелюбным сочувствием: у неё был шанс выйти замуж и уехать в райские земли, а меня ожидали лишь мерзлота, термос с чаем и бутерброды.

Что именно мы продавали, я не знал. Если девиц рядом не было, отвечал наугад.

– Это Малевич? – спрашивал мужик в дорогом пуховике, указывая на нелепую мазню в раме.
– Малевич, – кивал я.
– А почему внизу написано, что какой-то Васюков?
– Наверное, творческий псевдоним, Малевича в смысле. Или качественная копия одного из учеников. Такие стоят дороже, чем оригинал. Это из запасников Эрмитажа, – врал я от скуки.

Всё равно «пуховик» ничего покупать не собирался, он выпил, и ему хотелось поговорить и повздыхать на тему «ну, вот уже и коллекции Эрмитажа распродают, дожили».

На самом деле скучно мне не было. Я сидел на удобном диване в картинной галерее, пропитывался флюидами искусства, пусть и валютного. Читал забытые другими охранниками детективы в мягких обложках: поучительные истории из жизни ментов и братвы. Вдобавок в гостинице всё время что-нибудь случалось.

Однажды проходил настоящий конкурс красоты. Точнее, это я так подумал. По холлу гуляли умопомрачительные мини-юбки и макси-декольте. На руках у конкурсанток были круглые таблички с номерами. Не меньше сотни, прикидывал я.

– Это ярмарка невест, – объяснила мне Лиза. – Компания пригласила иностранцев, которые хотят найти жену в России. И теперь они выбирают.

Иностранцев было всего пять. Они тоже появились в холле. Один из них, длинноволосый кореец, долго смотрел на картину с краснощёкой бабой и самоваром, но так и не решился спросить цену. Ещё мимо прошли: высоченный скандинав в спортивных штанах, негроамериканец в дорогом костюме, лысый коротышка в очках, вроде бы немец, и пожилой толстяк неизвестно откуда.

Мне было неприятно. Ну что за дела? По два десятка отличных девиц на каждого мужика, да и те не красавцы.

– Я тоже выйду замуж за иностранца и уеду, – грустно провожала глазами Лиза блестящего поддельным «ролексом» негра. Ну, это я так решил, что поддельным, из зависти.

У люксовой гостиницы был секрет, который я не сразу разгадал. Всё это здание являлось грандиозным инкубатором женихов. Шестнадцать этажей, больше тысячи номеров. В каждом из них прятался перспективный жених: командировочный крупного предприятия, деятель культуры, учёный, бизнесмен, иностранец. Самые успешные и породистые самцы ходили по коридорам над моей головой. А я сидел внизу и охранял поддельные яйца Фаберже, которые они иногда покупали.

В гостинице было много девушек, искавших романтических встреч. Как выглядят проститутки, я понятия не имел. Вульгарных привокзальных дам сюда не пускали, а те, кого пускали, выглядели респектабельно.

Самые интересные сцены случались после полуночи, когда мои продавщицы уходили, стеллажи с сувенирами были запечатаны, а чай в термосе выпит наполовину.

– Я хочу эту картинку! – заявила юная красавица спутнику-иностранцу, годившемуся ей в отцы.

Картинка была дрянной. Небольшая акварелька со случайным набором геометрических фигур и предметов. В углу нарисован дверной ключик.

– Хау мач? – спросил иностранец.
– Фифтин. Пятнадцать, в общем, долларов, – ответил я.
– Фор зис шит? За эту ерунду? – возмутился мужчина. – Это стоит не больше пятёрки.
– Ноу проблем, – пожал я плечами. Процент от продажи мне не полагался, к тому же я был согласен, что картинка ничего не стоит.

Но девушка упёрлась: хочу – и всё. Мужчина злился, объяснял на английском, что она ошибается, что он понимает в искусстве, а она нет, что вот рядом есть картинка гораздо лучше, да и вообще нет смысла тратить деньги на ерунду. Девушка презрительно улыбалась. Мужчина обругал её и бросил в зале.

Девушка плюхнулась на диван рядом со мной, закинув голые ноги на подлокотник. На вид ей было не больше семнадцати.

– Вернётся, никуда не денется, – усмехнулась она.
– Зачем тебе эта картинка? – спросил я. – Она же и правда… странная.
– Мне нравится ключик, напоминает кое о чём. К тому же я хочу позлить этого. Пусть платит, – и она зло сверкнула красивыми глазами. Через пятнадцать минут мужчина вернулся, молча отсчитал доллары. Она взяла его под руку, и пара удалилась.

По ночам ко мне иногда приходили незнакомые женщины в нарядных платьях. Не знаю, что у них случалось со всеми этими взрослыми и успешными мужчинами, но женщины появлялись в холле расстроенные, пьяные, с размазанной по лицу тушью. Говорили о каких-то подлецах или блестели похотливыми глазами и гладили меня по плечу.

Я пускал их посидеть со мной на диване и рассказывал, что вот там, за окном, море. И хотя сейчас оно замёрзшее, а вокруг темно, скоро наступит весна и море оттает. Там будут волны, чайки и кораблики. Женщины успокаивались и уходили, а я допивал чай из термоса.

Уверен, все они дождались своего моря. А я нет. Меня уволили до того, как оно растаяло. У моего сменщика во время дежурства пропала картина, очень дорогая. Парень уверял, что на пять минут отлучился в туалет, а вернулся и увидел пустой гвоздь. Другие охранники хмурились и за глаза ворчали, что, наверное, этот тип её продал, а врёт, что украли. Воины-афганцы собрали нас всех, обматерили и выставили счёт, предложив заплатить за пропажу коллективно. Или, обещали они, уволят на хрен всех. Цена оказалась высокой, мы столько не зарабатывали. Нас заменили. Людей, работающих на первом этаже, обычно легко заменить.

И я вернулся в обычный мир – без валютных картин, валютных мужчин и грустных и прекрасных валютных женщин.

Григорий КУБАТЬЯН,
Санкт-Петербург
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №50, декабрь 2019 года