– В своей автобиографической книге вы пишете, что в Москве вам поначалу приходилось жить на вокзале, отсыпаться в пельменных, прятаться от милицейских патрулей. То есть столица встретила вас неприветливо.
– Да нет, приветливо! Я те времена вспоминаю с большим удовольствием. Для меня они стали таким… прорывом! Представьте: девочка, выросшая в тепличных условиях, привыкшая к семейному уюту, у которой мама педагог и папа очень домашний человек, – вдруг вырвалась и попала на свободу. И сразу такие приключения! Всё, что вы перечислили, я воспринимала легко, именно как приключения, а не как испытания. А не уйти в бездну и не пропасть мне помог внутренний стержень. Он был во мне всегда. И в шоу-бизнесе мне тоже пришлось проявить характер. Сами понимаете, в нём очень легко потерять ориентиры и во что-нибудь втянуться.

– Вы тогда только окончили школу, то есть были совсем ребёнком. Как вас родители-то отпустили?
– Мама просто стояла «звёздочкой» в дверях и не пускала никуда. Очень не хотела, чтобы я уезжала из дома. Но у меня с родителями была договорённость: если я оканчиваю школу на «четыре» и «пять», а потом самостоятельно поступаю в университет, то они позволяют мне ехать в Москву. Мама и папа не верили, что я выполню эти условия, поскольку школу часто прогуливала. Ведь уже тогда у меня было много концертов – я с тринадцати лет начала работать, потому и пропускала уроки. В общем, родители не ожидали, что я всё выполню. А когда это произошло и я поступила в Казанский технический университет на факультет связей с общественностью – им деваться было некуда. Папа убедил маму отпустить меня. Он понимал, что дочери это очень нужно. Это папа открыл мне дорогу.

– Вот вы сказали, что шоу-бизнес опасная территория. Как же в нём новичку не попасть в лапы каких-нибудь карабасов-барабасов, сохранить себя? Дайте совет.
– Конечно, и я сталкивалась с разными искушениями, но близкие люди быстро ставили меня на место. А я общаюсь только с теми, кого очень уважаю. Какой я могу дать свет? Наверное, надо правильно расставлять приоритеты, определять цели и упорно к ним идти. Надо знать, чего ты хочешь, тогда тебя ничто с твоего пути не собьёт. Во всяком случае, я так и поступала. Честно скажу, я в шоу-бизнесе не сталкивалась с откровенно опасными явлениями.

– А через искушение достатком вы проходили?
– Такого вообще не было. Я много работала, гастролировала и даже не интересовалась, сколько зарабатываю. Потом, в один счастливый день, пришла к организаторам моих туров, и они мне сказали: «Марин, вот теперь ты можешь покупать собственное жильё. Ты на него заработала». Для меня это было полной неожиданностью! И я купила однушку в этом самом доме, она на пять этажей ниже. (Разговор происходит в квартире МакSим на 27-м этаже элитной московской высотки, с террасы которой открывается вид на город.) Я в этот дом влюбилась сразу, поняла, что хочу здесь жить. И вот ещё раз повторю: надо правильно мечтать, тогда всё получится. И это подтверждает моя жилищная история. У меня в той однушке вид из большого окна закрывала терраса вот этой самой нынешней квартиры – она мне «обрезала» горизонт. Все, кто приходил ко мне в гости, говорили: «О, какое окно! А вот оттуда, с той террасы, наверно, вся Москва как на ладони». И я отвечала: вот увидите, я скоро буду там жить! Шутила, конечно, хотя мечтала об этом всерьёз. Но прошло время, и когда я решила «расширяться», риелтор привёл меня именно сюда – в квартиру с самой большой террасой, которая в однушке перекрывала мне весь горизонт!

– Свой первый угол в Москве вы снимали на пару с девушкой-танцовщицей. Вы продолжаете с ней дружить?
– Мы с ней в хороших отношениях, иногда общаемся, но не скажу, что дружим. Обе очень занятые люди, у каждой своя жизнь.

– То, что вы стали певицей, тоже результат правильной мечты?
– А я не мечтала об этом. Честно. Я рвалась выступать, просто чтобы прогуливать школу. То, что я стала артисткой, – это судьба. По желанию родителей я вообще должна была получить профессию юриста. Мама очень хотела, чтобы у меня появилась нормальная работа, чтобы я успокоилась и сидела на месте. Но мой характер, моя эмоциональность, моя ветреность повели меня дальше. На самом деле я чувствую, что меня какая-то сила ведёт по жизни.

– Есть что-нибудь, чего вы боитесь? Как я поняла, высоты в этом списке не будет.
– Да, высоту я люблю. Чего боюсь в жизни? Мне кажется, я в детстве так боялась выказать свой страх, что теперь мне ничего не страшно. Понимаете, я росла со старшим братом, и его друзья, в основном спортсмены, были моими друзьями. Я всё время старалась за ними угнаться, быть такой же взрослой и смелой. Они уже тогда называли меня «Максим», по девичьей фамилии моей матери – Максимова, поэтому я взяла такой псевдоним. Мама в детстве звала меня Маняша, но однажды мальчишки это услышали, засмеялись, и я ей запретила так меня называть. С тех пор я Максим, Макс. Мариной даже самые близкие зовут очень редко – только когда хотят выказать какое-нибудь недовольство мной.

– А ещё друзья-мальчишки придумали вам прозвище Терминатор. За какие поступки?
– Я в детстве дралась много. Всегда заступалась за маленьких.

– А татуировка с пантерой на плече – тоже родом из детства?
– (Смеётся.) Это кошка! Мне было тринадцать лет. И, как каждой взрослеющей девочке, хотелось быть более женственной, более плавной, что ли, вальяжной. Я же всегда была резкая, как мальчишка. И мне сказали – если набить себе тату того персонажа, на которого хочешь походить, то это и случится. Но не могу сказать, что я стала похожа на кошку. К тому же, кажется, моя кошка больше похожа на куницу или какого-нибудь хорька, в общем, на грызуна. А вы вот говорите, что это пантера. Ну, может, с возрастом зверь меняет облик. Я меняюсь – и он тоже.

– Кстати, в последние годы вам выпало пережить много испытаний – автомобильную аварию, проблемы со здоровьем. Такое случается, когда судьба о чём-нибудь предупреждает человека, требует от него изменений.
– Она меня и предупреждала – о том, что нельзя быть слабой, нельзя сдаваться. Я выучила этот урок, и всё наладилось. Сейчас я здорова, со мной рядом любимый человек. И я действительно за последние пять лет сильно изменилась – стала более жёсткой и менее ветреной.

– Вы ветреная? Не похоже. По-моему, вы как раз человек, настроенный на достижение целей.
– Такое впечатление обманчиво. Просто ветер часто дул в правильную сторону. На самом деле я за свою жизнь совершила множество безалаберных поступков. Но не от того, что у меня голова закружилась от свалившейся славы, – мол, ах, взошла на Олимп, стала звездой! Я к этому отнеслась как к чему-то естественному, что и должно было случиться. На самом деле мой путь к успеху оказался долгим. И я его проделала без эйфории.

– Вы сказали, что рядом с вами любимый человек. Кто он? Как вы познакомились?
– Извините, но мы с ним решили, что не будем рассказывать о нашей личной жизни. Мы её не выкладываем в «Инстаграм», как делают многие. Он человек не публичной профессии, ведёт довольно закрытый образ жизни и желает, чтобы о нём говорили как можно меньше. Вообще, признаюсь: я не влюбчивый человек. Очень завидую девочкам, которые влюбляются каждый месяц и счастливы этим. То, что сейчас в моём сердце есть любовь, – это большой подарок судьбы, которым я слишком дорожу.

– Любовь для вас вдохновляющая стихия?
– Конечно. То, что я не могу высказать друзьям и подругам или описать в «Инстаграме», я высказываю в песнях. Выговариваюсь. Вот и мой прошлогодний альбом «Полигамность» – это всё мои переживания, ощущения, мысли, чувства. Это очень интимный альбом.



– У вас ещё были песни с названиями «Любовь – это яд», «Одиночка»…
– Ну, каждая песня – это период жизни, это какой-то момент переживания.

– Как называется последняя песня, которую вы написали?
– «Бессонница». Но это счастливая бессонница. (Улыбается.) Сейчас у меня просто период тихой радости, радости от всего, что меня окружает, – к природе, друзьям, детям…

– Ваши дочери общаются с отцами?
– Конечно. Для каждой из них её папа – приоритет. Я всегда говорю дочерям: папа – самый главный человек, это он принимает все самые важные решения, папа может позволить или не позволить, как он скажет, так и будет.

– Саше или Маше достались ваши ямочки на щеках?
– Младшей достались. Старшая переживает по этому поводу. Но ей зато достались шикарные волосы. Саша у нас просто богиня красоты с этими волосами до пояса. Она уже покрасила их в розовый цвет. Я разрешила. В общем, трудный возраст у нас уже начался. (Смеётся.)

– В какой из дочек вы видите себя?
– В обеих есть нечто похожее. В привязанности к животным, например, они такие же, как я. А ещё в том, что обе – творческие натуры. Старшая уже мечтает о сцене. Бывает, увижу в характерах Саши или Маши что-нибудь недопустимое, какой-то перебор, – и тут же узнаю в этом себя. Ну и, конечно, градус моего гнева сразу снижается. (Смеётся.)

– Девочки понимают, что мама – звезда?
– Старшая понимает и пользуется этим вовсю. Мы с ней говорим на данную тему: пользоваться маминой известностью нехорошо, нужно проявлять своё «я», добиваться того, чтобы о ней говорили не как о дочери Максим, а как о Саше Луговцовой. Работаем над этим. Но по большому счёту обе мои дочери понимают, что у мамы просто такая работа, что артист – такая же профессия, как любая другая. Младшая вообще считает, что моя работа – ходить на бал.

– Вы в своей работе чем-либо пожертвовали ради дочерей?
– Когда родилась Саша, я сразу же прекратила своё сумасшедшее гастролирование. У меня же было по тридцать концертов в месяц! Я число концертов сократила до двенадцати и по сегодняшний день стараюсь придерживаться этого графика, чтобы больше времени уделять девочкам.

– Вот вы сказали, что Саша уже мечтает о сцене. А вы своё первое выступление на публике помните?
– Не могу этого помнить, потому что моя «артистическая деятельность» началась очень-очень рано. Дело в том, что мама работала воспитательницей детского сада и художественным руководителем всех проходивших там праздничных мероприятий. И я обязательно присутствовала на репетициях, поэтому знала роль каждого исполнителя и могла заменить любого «Буратину», который не пришел на праздник. Что весьма часто и делала. Поэтому мне кажется, что я выступала всегда.

– Если бы вам предложили роль в кино, кого бы вы хотели сыграть?
– У меня достаточно друзей актёров, которые жизнь положили на это дело, и знаю, какой это тяжёлый труд. Поэтому я бы не решилась играть в кино – просто так, без специального образования, без вложенных усилий. Я за профессионализм. Вот я занимаюсь музыкой и хочу делать это максимально хорошо. И мне этого достаточно.

– Сейчас у вас больше друзей или подруг?
– Всё равно больше друзей. Я не могу вот так пойти с подружками где-то посидеть, выпить шампанского, поболтать о пустяках. Это не моё. Мне это скучно. С мужчинами – и интереснее, и проще найти общий язык, и у меня к ним больше доверия. Сказывается то, что я выросла с мальчишками.

– По каким качествам вы выбираете музыкантов в свой коллектив? Имею в виду качества человеческие, понятно, что все они профессионалы.
– Это должны быть люди, которым можно доверять, которые умеют молчать, потому что хотя я человек публичный, веду закрытый образ жизни. И мне важно, чтобы в моём коллективе все умели держать язык за зубами.

– Бывало, что разрывали отношения с людьми? Из-за чего?
– Бывало. Но чаще не из-за обиды, а потому что вдруг понимала: этот человек или эти люди мне в жизни просто не нужны, я их больше не люблю, не воспринимаю, не хочу с ними ничем делиться. Но это понимание тоже приходит не просто так, а после какого-нибудь поступка человека. В результате люди сами сзнают, что – всё. И отношения прекращаются – легко, без обиды.

– А те казанские мальчишки, которые называли вас Терминатором, остаются вашими друзьями?
– Остаются. Но они живут в Казани. В гости ко мне иногда приезжают. Могут позвонить и покритиковать за какое-нибудь выступление, спросить: что это там за высказывание было, что за странный выпад? (Смеётся.)

– А брат может указать на недочёты?
– У нас с ним разница три с половиной года. Брат меня никогда не критикует, никогда во мне не сомневается. Он меня очень любит и относится с большой нежностью. Он, как и папа, считает, что я всегда всё делаю правильно, касается ли это творчества или личной жизни. Они, папа и брат, я знаю, поддержат меня всегда и во всём. С братом мы, наверное, вообще самые близкие люди. Мне повезло, я выросла в семье, где все – сильно любящие, понимающие, открытые люди. Кроме меня. Я закрытый человек, но мои близкие об этом знают и это принимают. Они не пытаются влезть мне в душу. Ведь обо всём, что со мной происходит, можно узнать из моих песен. Я в песнях выкладываюсь. А вот так посидеть, поговорить даже с родственниками мне бывает сложно.

– Последний вопрос. Совершали вы поступки, о которых сегодня сожалеете?
– Наверное, нет такого человека, которому не о чем сожалеть. И я не исключение. Возможно, и мои ошибки – то, через что я должна была пройти, чтобы получить важный жизненный урок. Но я человек верующий и об этих вещах говорю только на исповеди.