«Предлагаю вам руку и сердце». Эта старомодная романтическая формула, ведущая к белоснежному платью и золотому колечку, наверное, никогда не утратит своей притягательности.

И Даша Филиппова оказалась в числе тех, кому посчастливилось эти заветные слова услышать.

– Сбываются мечты! – дурашливо напевала она, пытаясь иронией задавить невесть откуда наползающее чувство обиды.

На что, собственно, ей было обижаться, если в Кирилла Львова она не была влюблена и вообще не очень хорошо его знала. Они познакомились на областной выставке молодых художников, где начинающий скульптор Филиппова презентовала свои работы. Дашину серию «Осколки ночи» худсовет не одобрил, упрекнув в пессимизме и «апокалиптизме». А вот поделки, которые юная скульпторша называла «гады на булыжниках» и лепила ради заработка, взяли охотно и очень нахваливали.

Посетителям выставки, восхищавшимся её бронзовыми змейками, черепашками, жучками, осьминожками, улитками, прикреплёнными к небрежно обработанным кускам мрамора, она вымученно улыбалась и произносила сквозь зубы:
– Благодарю. Весьма признательна.

То же самое она автоматически сказала и незнакомому светлоглазому шатену в элегантном тренче и небрежно завязанном шарфе, который поинтересовался:
– Надеюсь, это не лучшее из того, что вы делаете?

Услышав её механическое «очень признательна», шатен защёлкал пальцами возле её лица.

– Эй-эй, Дэ Филиппова, вы здесь? Я спрашиваю: это ведь не лучшее, что вы делаете?
– Что? Э-э-э… Да, я хотела выставить другую серию, но деды из выставкома потребовали чего-нибудь повеселее.
– И не ошиблись. Вы вызвали практически фурор.
– Ну ещё бы, народ у нас падок на всё блестященькое.

Львов напросился в гости в мастерскую. Он долго рассматривал «Осколки ночи» и эскизы ещё не сделанных скульптур и молча поцеловал ей руку. Но купил всё-таки «гада на булыжнике», коротко объяснив:
– Подарок маме. «Осколки» она не поймёт.

И повёл её отметить покупку в небольшой ресторанчик с интимным освещением, где Даша могла не стесняться своих потрёпанных кроссовок и любимого, но уже покрывшегося катышками свитера.

– Как ты уживаешься со своим арендодателем? – спросил Кирилл, от внимания которого не ускользнуло, что большая часть денег за статуэтку перекочевала в карман заслуженного деятеля культуры Сибирцева, в мастерской которого Филиппова снимала угол.
– Как-то уживаюсь, – пожала плечами юная скульпторша. – Приходится терпеть сальные анекдоты, а то и лапанье. На большее старый пень уже не способен. За аренду дерёт, конечно, но соглашается подождать, если у меня пролёт по гонорарам. К тому же у Борисыча отличное оборудование, он кучу всего нагрёб, когда Худфонд развалился.
– То есть ты умеешь учитывать плюсы и минусы любой ситуации, – искоса глянул на неё парень.
– Мне по-другому нельзя, – вздохнула Даша. – У меня три сестры – одна старшая, две младшие. Отец о мальчике мечтал, а когда родилась четвёртая девочка, отчалил. И не постеснялся разменять трёхкомнатную квартиру. Её нам как многодетным дали. «Чтобы было куда привести женщину, которая родит мне сына», – саркастически процитировала девушка. – А у неё – бац, и тоже девчонка! Батя с горя на Севера завербовался и исчез из поля зрения. А мы впятером в двухкомнатной малогабаритке тулимся. Не умели бы уживаться, давно пришибли бы друг друга.
– А в чём здесь плюс? – удивился Львов.
– Всегда родная душа под рукой. И выслушает, и поймёт, и сопли вытрет.

Кирилл появлялся примерно раз в месяц, покупал очередного «гада» или приводил приятелей, которые что-нибудь приобретали.

Всё это не очень походило на ухаживание. Львов ни разу не предпринял какой бы то ни было попытки сближения. Так, ритуально чмокал в щёчку при встрече. И Дарью это вполне устраивало. Во-первых, денежный вопрос. Других постоянных покупателей у неё не было. Во-вторых, она уже дала согласие Юрке-Электрику, который на самом деле был ударником в рок-группе и обещал, что они поженятся, когда их коллектив станет популярным. Правда, пока выше выступлений в районных домах культуры ребята не поднимались. В-третьих, Даша знала, что Львов – директор крупной многопрофильной компании, которой владела его мать. А такие господа на нищих золушках из многодетных семей не женятся.

Потому и была так ошеломлена, когда Кирилл, купив очередную статуэтку и отведя её в ресторанчик, где всегда отмечали покупку, вдруг сказал:
– Даша, ты девушка разумная. Я хочу поговорить с тобой о браке.

Скульпторша поначалу вообще не сообразила, о чём речь, и даже заволновалась, что в какой-нибудь из её работ крепление разболталось или мрамор раскололся.

– Я где-то напортачила?
– Почему напорта… А-а, нет, забудь о работе. Я о другом браке, где фата, марш Мендельсона и вся эта байда.

Даша окаменела. А Кирилл, не услышав возражений, спокойно продолжил:
– Ты будешь жить в моей квартире, станешь получать фиксированную, но не маленькую сумму на ежемесячные расходы. И я готов купить мастерскую, чтоб избавить тебя от этого твоего заслуженного деятеля.
– Кир, не гони, дай в себя прийти, – отмерла наконец Дарья. – Ты мне, я что-то не соображу, предложение делаешь? Типа руки и сердца?
– Да, – кивнул Львов и положил перед ней коробочку, обтянутую бархатом.
– Но ведь у нас с тобой чисто деловые отношения. Мы даже не переспали ни разу, – сказала Даша, не притрагиваясь к подарку.
– Они такими и останутся.
– Я ничегошеньки не понимаю! – простонала девушка и щелчком отправила коробочку обратно.
– Ладно. Придётся объяснить.
– Уж пожалуйста, – ядовито процедила Филиппова. – Всё-таки не на каруселях кататься зовёшь, а вроде как замуж.
– Мама считает, что мне пора жениться, – сказал Кирилл и закатил свои большие светлые глаза, показывая, как ему надоела эта тема. – Уже начала меня со всякими надутыми мажорками знакомить. А у меня есть любимая женщина.
– Почему ты не делаешь предложение ей?
– Мама её не одобрит.
– Почему?
– Мария старше меня.
– На сколько?
– Намного.
– Плевать.
– Маме – нет. Мария была папиной секретаршей. Потом стала помощницей. Когда отец умер, мама её, естественно, уволила. Мария умудрилась вывести часть активов и открыла собственное предприятие – наш конкурент. Вот с этим мать никогда не смирится.
– Всё равно плевать. Это твой выбор! Не захочет же она терять единственного сына?
– А кто тебе сказал, что я единственный? У меня есть старший брат Антон. Женился на своей первой любви. Катя славная, но у неё отец пьющий, мать простая продавщица. С ним наша маман поступила просто: двести долларов в месяц на ребёнка, то есть своего внука, и на большее не рассчитывай.
– Она у тебя Васса Железнова какая-то, – вздрогнула Дарья.

Львов молча кивнул. А девушка соскребла ароматную пенку со стенок высокого стакана, в котором подавали кофе по-венски, и сунула ложку в рот. Она никогда не думала о Кирилле, слишком уж он был хорош, нет, недостижим! Дашка смотрела на него, как посетители Алмазного фонда на выставленные там сокровища, даже в мыслях не пытаясь примерить короны и диадемы. А тут ей вдруг предлагают считать эти сокровища своими, носить каждый божий день и лишь на ночь сдавать в сейф под охрану.

– Эй, Дэ Филиппова, – строго произнёс Кирилл, – вытащи ложку изо рта и скажи что-нибудь.
– Знаешь, Кир, боюсь, от меня твоя родительница тоже не придёт в восторг, – сообщила Дарья, сконфужено сунув ложку в стакан. – Отец неизвестно где, мать мастер на фабрике, семья многодетная…
– А это уже не твоя забота, – сухо бросил он.

Даша обиженно заморгала. Мог бы и на комплиментик расщедриться. Мол, семейка не очень, зато ты симпатичная, воспитанная, перспективный скульптор… Впрочем, в данной ситуации её внешность и таланты интересуют его, пожалуй, в последнюю очередь. А в первую… Как он там говорил при знакомстве? «Умение видеть плюсы и минусы». Ну, на плюсы Кирилл не пожалел красок. А как насчёт минусов?

– Что я должна буду делать?
– Мы заключим брачный контракт, там всё будет расписано.
– Прежде чем давать согласие на сделку, я должна быть ознакомлена с условиями.
– Сделка? – поднял красивые густые брови Львов. – Хм, не ожидал такой формулировки от трепетной художницы.
– За трепетом, пожалуйста, к акварелисткам. А я скульптор. Молоток, зубило, скарпели… У меня все руки в мозолях, вот! – она выставила напоказ крепкие ладошки.
– Да, об этом я не подумал, – мотнул головой парень.

Львов поколебался немного и, наконец решившись, нехотя пояснил:
– Ничего особенного тебе делать не придётся. Будешь жить своей обычной жизнью. Если мы с Марией поедем отдыхать, полетишь в ту же страну. Иногда придётся общаться с моей маман. Но не думаю, что слишком часто. По легенде ты творческая личность, слегка не от мира сего. Если будут слишком докучать, хватаешь бумажку и начинаешь рисовать. Типа ушла в себя, вернусь не скоро.

Даша понимающе кивнула.

– Главное – пережить знакомство с мамой, она у меня дама проницательная, и свадьбу.
– Э-э… Интим? – деликатно поинтересовалась девушка.
– Исключён! – отрезал Кирилл. – Можешь продолжать встречаться со своим электриком, но, естественно, на его территории.
– Он ударник! – вспыхнула Даша. – Электрик просто кликуха. У группы бабок на технаря нет, Юрке пришлось научиться самому всю аппаратуру подключать, и…
– Меня это не очень интересует, – перебил её Львов. – Там ещё какие-то пункты в брачном контракте будут, но то уже мелочи. Основное я тебе назвал. Ну, так что? – после паузы спросил он. – Да или нет?
– Я должна подумать.
– У тебя есть десять минут, – бросил парень, вставая из-за стола.

Даша попросила официанта принести эспрессо и задумалась.

«Происходи дело в романе, я должна была бы гордо выпрямиться, гневно сверкнуть зубами, нет, очами, и дать резкую отповедь подлецу. Но мы не в романе, и Кир совсем не подлец, а просто парень, попавший в жернова между двумя соперничающими тётками. Послать ни одну, ни другую он не может, а пытается устроить так, чтобы и овцы целы, и волки сыты. Для этого ему нужна я. Что от меня требуется? Изображать неуёмную страсть в строго отведённых местах и в ограниченные отрезки времени. Смогу ли? Ну, я, конечно, не Грета Гарбо, но как-нибудь справлюсь».
Девушка отхлебнула кофе и вернулась к раздумьям.

«Что я получаю в случае согласия? Мастерскую! Что теряю? Свободу? Но её я смогу вернуть в любой момент. Юрку? Вот его терять не хочу. Люблю паршивца. Но Юрке можно всё объяснить. Если любит – поверит. А если нет, то о чём печалиться?»
Когда Львов вернулся к столику, ответ был готов.

– Я согласна, – сдержанно сказала Дарья и зажмурилась, остро ощутив, что эти два слова изменят её жизнь навсегда.

Кирилл пытливо глянул на неё, кивнул и странно взмахнул рукой.

И тут же загремела музыка, приглушённое освещение кафе сменилось дискотечными сполохами, толстый парень, всё это время сидевший в углу за чашечкой кофе, выхватил из-под стола видеокамеру и наставил объектив на парочку. Откуда-то выскочили официанты во фраках и бабочках и принялись разливать шампанское и осыпать их конфетти, а Кирилл, став на одно колено, надел на палец невесты красивое колечко и запечатлел на её губах пламенный, но короткий поцелуй.

– Держись, Дэ Филиппова, – шепнул он, повернувшись спиной к оператору. – Это отчёт для маман.

Дарья была так ошарашена внезапной сменой декораций, что изумление и волнение изображать не пришлось. Всё получилось с первого дубля.

Удачным оказалось и знакомство с будущей свекровью. Наталья Николаевна оказалось именно такой, какой Даша её представляла: чуть полноватой холёной дамой, которой никак не дашь её шестидесяти лет.

Она похвалила «гадов на булыжниках», которые красовались в её гостиной на самом видном месте, пообещала взять на себя свадебные хлопоты: «Всё должно быть на высшем уровне, дорогая моя!» И вообще покровительствовала будущей невестке.
Наталья Николаевна взяла Дарью в оборот и до самой церемонии уже из рук не выпустила. Невеста перемеряла не меньше ста пятидесяти платьев, поменяла четырёх флористов и трёх свадебных дизайнеров. Будущая свекровь могла позвонить даже ночью с сообщением:
– Я всё думаю о нарядах для подружек. Боюсь, жемчужные будут выглядеть просто серыми. Давай остановимся на мятном оттенке.
– Кир, я не доживу! – ныла скульпторша. – Я инструменты уже три недели в руки не брала.
– Держись, Дэ Филиппова, – ободрял её Кирилл. – Зато свадебный обед для нас будет длиться не дольше трёх часов. А потом гостей продолжит развлекать тамада, а мы прыгаем в машину – и в аэропорт. Не успеешь глазом моргнуть, и ты на Таити.
– Нас и здесь на убой кормят, – бурчала невеста и покорно ехала рассматривать эскизы многоэтажного торта.

За неделю до свадьбы Наталья Николаевна отправилась оценить выставленную на продажу мастерскую покойного Кубакина.

– Дарья, но это же какой-то гараж! – воскликнула она, потрогав пухленьким пальчиком залежи ржавой арматуры. – Получше ничего нет?

Скульпторша, дрожа от волнения, страстно заверила, что это самое восхитительное, что только можно вообразить.

– Я планировала подарить тебе бриллианты. Но если ты так хочешь… – она пожала плечами и повернулась к юристу. – Павел, оформляй!

Свадебная церемония и последовавший за ней обед прошли будто в тумане. «Дарья, согласны ли вы взять в мужья… Скрепите ваш союз поцелуем…» Нарядный зал ресторана, струнный квартет, элегантный жених, сияющая драгоценностями свекровь, сестрички в платьях мятного цвета, вальс новобрачных… И над всем этим плыло заплаканное лицо мамы, будто вопрошавшее: «Ты счастлива, доченька?»

Из этого состояния новобрачную вывел Кирилл.

– Через полчаса объявят посадку. Бегом режем торт, переодеваемся и в аэропорт. Хоть бы пробок не было.

Уставшая, переволновавшаяся Дашка проспала почти весь тридцатичасовой перелёт, даже в аэропорту, где пересаживались, лишь заглянула в пару магазинов и опять сладко прикорнула в кресле. Зато когда подлетали к Таити, полностью пришла в себя и намертво прилипла к иллюминатору, созерцая красоты Французской Полинезии. Ещё один короткий перелёт, и они на восхитительно красивом острове с ласковым океаном, белоснежными пляжами и буйной растительностью. Голубой кабриолет домчал их до роскошного отеля. Кирилл сделал массу снимков для отчёта, приговаривая:
– На нас нацепили цветочные гирлянды. Мы в номере. Мы возле бассейна. Даша обнимает кокосовую пальму. Даша рассматривает работу коллег – резной столб. Так, пока, пожалуй, хватит. Поснимаем ещё перед отъездом.

Он усадил новоиспечённую супругу в тот же кабриолет.

– Всё. Отдыхай, загорай, развлекайся. Постарайся не утонуть и не попадись на зуб акуле. И вот, держи.

Львов сунул ей в руки сумку, набитую конвертами с деньгами, что им подарили на свадьбе.

– Но как же?.. – растерялась Даша. – Это ведь не мне, а…
– Бери, бери. Накупи подарков сёстрам.

Машина медленно тронулась, и Дарья успела увидеть, как к её официальному мужу подошла красивая брюнетка в яркой накидке и властно положила ему руку на плечо.

Отель, куда её привезли, был намного скромнее, да и отдыхающие попроще. Но верная себе скульпторша и здесь нашла плюсы: «Зато не придётся переодеваться к ужину. И потом, я тут расслабляюсь, а Кирилл с Марией наверняка отношения круглосуточно выясняют. Судя по виду, она большая мастерица вынести мужику мозг и растолочь в медной ступке».

По возвращении из свадебного путешествия Даша перебралась в большую квартиру мужа, и началась их «семейная жизнь», из которой, как она вскоре с горечью убедилась, исчезла даже та толика доброжелательной симпатии, что зародилась во времена их приятельства.

Первая же её попытка встретить мужа горячим ужином наткнулась на суровый отпор.

– Меня не нужно кормить, поить, подавать мне тапочки. Перечитай контракт и не пытайся делать ничего сверх положенного.

У Дашки защекотало в носу. Но плакать тоже было нельзя. Пункт три точка семь их брачного договора.

Жизнь рядом с чужим, совершенно равнодушным к ней человеком оказалась холодной и тягостной. Кирилл рано уходил, поздно возвращался и с ней практически не разговаривал. Вернувшись с работы, сидел в своей комнате и вёл то нервные, то нежные разговоры по телефону с Марией.

«Бедная Маша, – думала скульпторша. – Ей ведь тоже нелегко. И у Натальи Николаевны, ради которой всё это затеяли, сердце не на месте. Чувствует, что дело неладно. Даже перестала на внуков намекать. А кому, собственно, в этой ситуации хорошо? Как кому? Мне, естественно! Есть мастерская, любимый парень, пусть балбес, но всё равно ведь любимый, могу спокойно работать, не беспокоясь о куске хлеба и крыше над головой. А станет невмоготу, забеременею от Юрки, и брак автоматически расторгается. Пункт два точка один», – уговаривала она сама себя.

Корпоративные мероприятия Наталья Николаевна Львова устраивала четыре раза в год: день рождения – свой собственный и компании, Новый год и День работников машиностроительной отрасли. И каждый раз Даше приходилось вылезать из любимых джинсов и спецовки, отдаваться в руки парикмахера и визажиста, взгромождаться на шпильки и весь вечер улыбаться до судорог в щеках.

В этот раз отмечали профессиональный праздник. Рядовым сотрудникам выплатили премию и отпустили пораньше, а менеджеров пригласили в ресторан. Сергей Самсонов, недавно повышенный до коммерческого директора, толкнул вдохновенную речь, и стартовало поначалу чинное, а потом всё более шумное застолье. Когда горячее было съедено, а десерт ещё не подали, Дарья ускользнула на маленький балкончик и устроилась на стуле. Начальник охраны заказал хит всех времён и народов «Ах, какая женщина» и пригласил на танец Наталью Николаевну, а Кирилла взяли в оборот девочки из отдела логистики. В её распоряжении было десять минут покоя. Даша с блаженным вздохом сбросила туфли, и тут же с соседнего балкончика донёсся насмешливый мужской голос:
– Мощно ты сегодня, Серёга, прогнулся. Ничего не скажу. Моща!
– Ты, конечно, можешь называть мена ж…лизом, но я реально считаю шефа гением, – раздался чуть раздражённый баритон Самсонова. – Я и сам, пока в менеджерах ходил, думал: золотой мальчик, сидит при мамаше, щёки надувает. А когда коммерческим директором стал, в дела вник, в переговорах поучаствовал, то всё понял. Да вот хоть последний контракт взять. Китайцам станки продал! Китайцам! Это всё равно что арабам песок или эскимосам холодильник.
– Так станки же хорошие, – возразил его собеседник, которого Даша никак не могла узнать по голосу.
– Станки классные! Но у немцев не хуже. Шеф китайцев полгода обхаживал. А когда они начали поддаваться, вдруг заявил: пардон, у меня их уже шведы берут, платят больше, везти ближе. Китайцы на дыбы: как это так?! Короче, инвестировали в расширение нашего производства пятьдесят миллионов и за партию станков заплатили на четыре процента больше.
– А я слышал, на пять.
– На четыре. Блин, если бы не бабы, которые шефу жизни не дают, он бы так развернулся, что все сегодняшние достижения так, семечками показались бы! – воскликнул Самсонов.

«Какие ещё бабы? – изумилась Дарья. – Жена есть, любовница в наличии. Вот будет номер, если Кирилл нам изменяет!»

Но никаких пикантных подробностей узнать ей не удалось. С соседнего балкончика послышался девичий голос:
– Вот вы где! А там дамы скучают. Идёмте, ребята, идёмте!

«Интересный поворот, – думала Даша, всовывая второпях левую ногу в правую туфлю. – Надо разобраться».

День выдался тяжёлым. С утра позвонили румыны, получившие первую партию приборов, и категорически потребовали изменить дизайн.

– Но вы же видели прототип, мы с вами всё согласовали!
– Тогда нас устраивало, а сейчас мы передумали.

На складе готовой продукции пьяный грузчик въехал на каре в стеллажи и развалил всё к чёртовой бабушке, включая кусок стены. Убытки не покроет, даже если продаст обе почки. Он – сирота из детдома. Кирилл пожалел когда-то пацана, взял на работу. И вот она, благодарность.

Предприятие, производящее краску, опять пикетируют местные активисты. Мать устроила скандал из-за завода по производству стеклотары. Слишком много, по её мнению, денег вложили, окупаться будет лет десять. Мария опять рыдала, что потратила на него лучшие годы и впереди у неё только одинокая старость. Дома сидит унылая скульпторша, которую завёл только из-за матери, а теперь не знает, как разделаться… В общем, всё наперекосяк.

Львов загнал машину в подземный гараж и поднялся на лифте к себе в квартиру. Но едва достал ключи, дверь распахнулась. «На коврике в прихожей сидела, что ли?» – подумал Кирилл, глянув исподлобья на сияющую «жену».

– Привет, Кир, – весело сказала она. – А я тебя жду.

Из кухни доносились дразнящие ароматы. Поскольку Кирилл никогда не ел дома, то его фиктивная супруга и не готовила ничего. А тут вдруг расстаралась.

– По какому поводу пир? – сухо спросил он, увидев в гостиной накрытый стол.
– У нас сегодня День благодарения, – весело сообщила Даша. – Давай поедим, пока не остыло, а потом я тебе всё расскажу.
– Неужели сама готовила? – с невольным уважением спросил Львов, отрезая добрый шмат мяса в гранатовом соусе. – Так что празднуем?
– Развод, – улыбнулась Дарья, глядя официальному мужу прямо в глаза. – Я ухожу, Кир.
– Та-а-ак, – медленно протянул парень.
– Пункт два точка один. Я беременна. Но прежде я хотела бы поблагодарить. В первую очередь твою маму. От неё я научилась любить себя и ухаживать за собой. Во вторую очередь – Марию. Благодаря ей я теперь знаю, как обращаться с мужчинами. И в третью – тебя.
– Обойдусь, – брезгливо бросил Кирилл и встал из-за стола.
– Они все всё знают, – сказала Даша в спину уходящему мужу.

Он остановился.

– Твоя мать отлично знает, что наш брак фиктивный и что Мария никуда не делась. Ей просто удобно делать вид, что всё в порядке. И на работе все твои подчинённые обо всём знают. Уже даже не сплетничают, только жалеют.

Львов хмуро вернулся за стол.

– Ну?
– Я подружилась с твоими сотрудниками. Сначала они держались насторожённо, боялись, что буду шпионить. Но я попросила научить меня тому, чего не знаю. И всё получилось.
– Чему именно научить?
– Экономике. Маркетингу. Продвижению товаров. Я теперь довольно высокооплачиваемый скульптор, смогу вернуть тебе деньги за мастерскую. А Юркина группа успешно откатала тур, который я им организовала, и после нашей свадьбы отправится в следующий.
– Меня не интересует эстрада, – поморщился Львов.
– Тебе интересно, что говорят о тебе твои подчинённые? Глубоко уважают как бизнесмена и руководителя и считают непроходимым идиотом по жизни.

Львов сложил руки на груди.

– Ты и в самом деле считаешь, будто твоя маман что-либо решает в вашей компании?
– Она принимает стратегические решения.
– Ты строишь дом, а она решает, какого цвета будут в нём занавески, – вот уровень её стратегии. У неё всего образования – курсы стенографии и машинописи, а диплом об окончании университета ей твой отец подарил. Кир, ты тянешь на себе две компании, крутишься, расширяешься, умудряешь дать заработать Марии, хотя её предприятие явный конкурент и по-хорошему его давно нужно было поглотить, чтоб не путалось под ногами. И при этом боишься, что мамочка выгонит тебя в шею и будет давать по двести долларов, как твоему старшему брату, чтобы не ты не сдох с голоду. А чтобы этого не случилось, по-мелкому кусочничаешь и переводишь какие-то копейки в офшор, чтобы в случае чего не остаться с голым задом.
– Откуда ты знаешь про офшор? – быстро проговорил Львов. – Самсонов?
– Да какая разница! Абсолютно всем твоим менеджерам понятно, что всё держится на тебе. Если ты хлопнешь дверью, эти две тётки – твоя маман и Мария – обанкротятся через месяц, максимум через два. И только ты об этом не подозреваешь! Как можно быть таким наивным в тридцать пять лет? Не понимаю! Ещё и фиктивную жену себе завёл, чтобы этим двум жилось спокойнее.
– Я смотрю, ты много чего вынюхала, – прищурился Кирилл.
– Не нужно меня оскорблять, – сузила глаза Дарья. – Я тебе, дураку, глаза открываю, а ты – «вынюхала».
– Не издевайся, Дэ Филиппова. Не до того. Что говорят о Марии?

Рассердившаяся Даша, услышав дружелюбное прозвище, которым Львов наградил её в добрачные времена, оттаяла.

– А что тут говорить? Хитрая баба. Сначала с отцом твоим спала, потом тебя в оборот взяла. А ты привык подчиняться мамочке, потому и её слушается. Для них знаешь что самое страшное? Что я тебе настоящей женой стану и уведу из-под их влияния. Потому Мария тебе даже есть дома запретила. Запретила ведь?

Кирилл, не отвечая, встал из-за стола, аккуратно задвинул стул, взял бокал с остатками вина и изо всей силы швырнул его в стену. Развернулся и тяжело пошагал в свою комнату.

Даша убрала осколки, вымыла посуду и позвонила Электрику.

– Я готова, Юраша, вызывай такси.

Через два года, гуляя с Настюшкой, Даша увидела умилительную картину: Кирилл, хлопоча и кудахча, помогал выйти из машины сильно беременной юной женщине. И это была не Мария. У Дашки даже слёзы на глаза навернулись. Но подходить не стала. Нельзя навязываться. Пункт три точка пять брачного контракта.