– Дмитрий Юрьевич, расскажите, пожалуйста, любая ли кошка может стать артисткой. Или ваши кошки, работающие на сцене, – это отдельные существа?
– Все кошки разные, как и люди. Допустим, человек может быть прекрасным тамадой и заводилой, но только у себя дома, во время маленького застолья. Так и с кошками: далеко не каждая способна выступать перед большой аудиторией. Некоторые животные исполняют номера в домашних условиях, но сцена – это другое пространство, другое мироощущение.

– Как вы постигали фелинологию? Расскажите, что вы знаете о кошках.
– Практически ничего. (Смеётся.) Потому что чем больше общаешься с кошками, тем больше понимаешь, что ничего о них не знаешь. Они всё время разрушают сложившиеся стереотипы. И хотя я написал уже три книги о кошках – всё равно убеждаюсь, что догмы здесь условны. Всё, что ты выучил о психологии кошек, работает не на всех животных, а в иных ситуациях эти правила вовсе бесполезны. Вот почему мы так любим кошек, которые сосуществуют с нами тысячи лет и до сих пор остаются до конца не приручёнными. Известная поговорка «Кошка гуляет сама по себе» действительно права.

– А как вы думаете, откуда появилась поговорка «У кошки девять жизней»?
– Наверное, люди думают, что кошки очень живучие существа, что им якобы всё время везёт. Полагают, будто кошка может упасть с высоты и не повредиться. Но это большое заблуждение. Я знаю, насколько они хрупкие и нежные. Они, как и люди, весьма чувствительны и подвержены травматизму. С ними нужно обращаться очень аккуратно и бережно.

– А существуют ли у вас какие-нибудь кошачьи суеверия? Вам-то чёрный кот наверняка не помеха.
– (Смеётся.) У меня нет суеверий. Или есть приметы, но с обратным смыслом. Для меня, к примеру, число тринадцать означает удачу. Может, ещё и потому, что я родился в цирке – как говорят, «в опилках». А цирковой манеж имеет диаметр тринадцать метров, и он движется вместе со мной по жизни. Но многих эта цифра пугает: на кораблях нет тринадцатой палубы, в некоторых странах в зданиях нет тринадцатых этажей… А я просто верю в Бога. И чёрные кошки в нашем театре действительно живут.



– Кошек дрессировать сложно. Как вообще можно заинтересовать питомца, чтобы он выполнил трюк?
– Заинтересовать – это слишком слабо сказано. Прежде чем животное выйдет на сцену, может пройти целый год, в течение которого вы будете с ним общаться, изучать повадки, узнавать, что кошка любит, а что нет. Кошку нельзя заставить что-либо делать, просто ничего не получится. Она либо хочет, либо нет. И уж если ей что-нибудь не нравится, она отворачивается и уходит. Поэтому я всё время с ними общаюсь. Присматриваюсь, даю свободу действий. Но при этом кошка должна понимать, что рядом всегда есть тыл, защита, что её никому не дадут в обиду. Так что театр – это весь мой мир. В нём я провожу всё свободное и несвободное время, с утра до вечера. Я очень счастлив и благодарен судьбе, что у меня есть такая приятная, добрая и в то же время интересная профессия. Я самый счастливый человек на земле. (Улыбается.)

– А какие спектакли сегодня в репертуаре театра?
– «Котостройка», «Котобум», «Мой папа – клоун». В афише нашего театра есть ещё спектакль «Рождественская история», его мы сделали специально для новогодних праздников, а в другое время не показываем. Ещё есть спектакль, который называется «Пушистая рапсодия», он сделан совместно с камерным оркестром.

– Невероятно! Кошки ведь очень чувствительны к громким звукам. Их не пугает оркестровая музыка?
– (Улыбается.) Они прекрасно реагируют именно на живую музыку. Лучше, чем на фонограмму. Это к вашему вопросу о том, отличаются ли домашние кошки от тех, кто выступает на сцене. Кошки-артисты – особенные.

– Тогда расскажите, пожалуйста, как возникло желание показать музыкальный спектакль.
– Такую программу мы придумали для того, чтобы приобщать наших маленьких зрителей, да и взрослых, к классической музыке, которую сегодня мало кто слушает. Ведь люди редко ходят на концерты. Вот поэтому мы попробовали соединить выступление кошек и оркестра.

– Кто придумывает и пишет сюжеты для постановок?
– Сам пишу. До 2014 года главным режиссёром у нас был Георгий Юнгвальд-Хилькевич. Мы вместе работали над спектаклями. А когда его не стало, обращались к разным режиссёрам, но никто так не чувствует специфику нашего театра и не понимает, как делать постановки. Ведь для режиссёров театр – это слово, там должны звучать диалоги, монологи. А у меня кошки, здесь всё по-другому, спектакль – бессловесный, но всё должно быть понятно. В итоге оказалось, что лучше написать самому.

– Поразительно, режиссёр «Трёх мушкетёров» – и вдруг занимался кошками. Как вы с ним познакомились?
– Наша дружба началась с той поры, когда мой папа снялся у него в фильме «Выше радуги». Ведь Юнгвальд-Хилькевич был режиссёром мюзикла, и все мы хорошо знаем его фильмы – «Ах, водевиль, водевиль…», трилогию о мушкетёрах и другие музыкальные картины. Когда он появился в нашем театре, то сразу знал, что нужно делать. Мы стали выстраивать сюжетные истории, которые переросли в спектакли. И сейчас мы развиваемся, идём дальше, уже ставим более сложные вещи. Ведь раньше по жанру мы были ближе к цирку, и мой папа сорок лет выступал в цирке с кошками, и я много лет делал то же самое, после окончания циркового училища. А потом с этим цирковым багажом я поступил в ГИТИС и сегодня ставлю номера, в которые уже не включаю цирковые трюки. У меня по сути драматические спектакли.

– Ещё одна примечательная черта вашего театра – то, что ваши кошки снимаются в рекламе. Побывав на спектакле, я поймала себя на мысли, что среди кошек, оказывается, тоже есть звёзды. К примеру, сегодня это кот Матроскин, который сыграл роль кошки Даши в рекламе кошачьего корма. Он красавчик. Своё имя получил, наверное, благодаря шикарным белым щёчкам, которые похожи на усы?
– Это да. (Смеётся.) Меня именно с ним часто приглашают на съёмки, когда записывают интервью.

– А как он отреагировал на предложение сыграть «женскую» роль?
– А я ему не сказал, что он будет девочку играть. (Смеётся.) У режиссёра была задумка снять ролик именно о кошке. А моя задача – правильно причесать Матроскина и задать ему траекторию движения.

– У него в кадре осмысленный, даже по-женски ревнивый взгляд, когда он сидит на подоконнике и смотрит на собачку за окном.
– Мы пять часов снимали этот кадр! Требовалось, чтобы он просидел в этой позе хотя бы пять секунд и именно таким взглядом смотрел в окно. Вообще-то он очень умненький котик.

– И как к вам попал этот замечательный артист?
– Его подкинули в 2016 году к крыльцу моего дома в Тульской губернии, вместе с его братом и двумя сёстрами. Котятам был всего месяц отроду. «Заботливые» хозяева не просто принесли их в яблоневый сад, а сложили малышей в коробку и заклеили её скотчем, чтоб не разбежались. Сегодня это мои самые удачные подкидыши, потому что все стали артистами. Так что иногда кошки к нам попадают таким путём. Но всё же бывают разные ситуации, а в основном кошки рождаются у нас. На сегодняшний день в театре живёт сто семьдесят кошек.

– А кот Борис, который также известен многим по рекламе, всё ещё работает в вашем театре?
– Он не работает уже по возрасту. По кошачьим меркам уже старенький, ему в этом году исполнится семнадцать лет. Но он, конечно, по-прежнему живёт у нас в театре.

– На пенсии, значит. А я думала, постановку с ним подготовите – «Кот Борис в роли Бориса Годунова».
– (Хохочет.) Театр ведь у нас для семьи, и сюжет должен быть понятен и ребёнку, и взрослому. Борис Годунов для меня оперная постановка, в ней слишком много драматизма для нашего театра. Моя задача – сделать спектакли такими, чтобы они были в первую очередь позитивными, чтобы откладывались в сердцах и оставляли только положительные эмоции.

– Ещё один кот из вашего театра снимался в «Мастере и Маргарите» в роли кота Бегемота.
– Его играл кот по кличке Вартер, он тоже живёт у нас, а такое имя у него появилось, потому что мы его нашли в Нижневартовске.

– Кошки дружат? Или не всегда?
– У нас есть котик, которого мы поместили в один вольер с двумя маленькими собачками, поскольку у него сложный нрав и со своими собратьями он не смог ужиться. Так бывает.

– Своих кошек вы не представляете на конкурсах кошачьей красоты?
– Нет. (Смеётся.) У нас нет времени участвовать! Меня приглашают на такие конкурсы в качестве эксперта, и я с удовольствием соглашаюсь. Недавно, например, конкурс проходил в Ижевске.

– Эти смотры подразделяются по каким-нибудь темам?
– К примеру, проводятся конкурсы на самого пушистого кота. Или на самого толстого. Хорошо, что есть такие конкурсы, это ещё раз подтверждает, что люди очень любят кошек и это животное должно жить в человеческом доме, должно существовать рядом с нами, расти вместе с ребёнком и быть нашим другом.



– В одном из интервью вы говорили, что иногда раздаёте котиков. А не боитесь вот так, в чужие руки?..
– Мы просто так не отдаём, мы берём у нового хозяина все контакты, часто связываемся, узнаём, как себя чувствует наш питомец. Бывает так, что животные не приживаются, и тогда люди могут принести кота обратно. Мы даже можем сами приехать домой и забрать. Ведь для меня важно, чтобы животное нашло себе настоящий дом и чувствовало себя комфортно.

– А у вас дома тоже кошки живут?
– Нет. Все кошки только здесь, в театре.

– Дмитрий Юрьевич, интересно ваше мнение по поводу «Закона о защите животных». С одной стороны, он принят, но в то же время требует множества поправок. Как, по-вашему, он должен выглядеть? И как вы относитесь к тому, что многие цирки отказались от участия животных в представлениях?
– Я считаю, что закон о защите животных должен действительно защищать животных. И запретить людям истреблять их. Подобные законы приняты во многих странах. Но здесь есть и опасность. Как показывает практика, это часто приводит к закрытию зоопарков, запрету номеров с животными в цирке, даже катание на лошадях запрещают! В результате ребёнок вообще не видит животных, которые обитают в природе. Городские дети не знают, что такое корова, курица. Они видят их только на картинках, а пообщаться и потрогать, допустим, зайчика не могут – нет такой возможности. В здании, где расположен наш театр, в подвале живут четыре бродячие кошки. Они вроде как ничьи, но за ними ухаживают жители дома, и мы в том числе. Их кормят, а мы вдобавок и лечим, ведь наши ветеринарные врачи занимаются не только питомцами театра, но и дворовыми любимцами. Мы повесили этим кошкам антиблошиные ошейники, они сыты и ухоженны. А по мнению зоозащитников, таких животных нужно отловить и посадить в клетки. Но эти самые зоозащитники не понимают, что тем самым травмируют зверей. Потому закон должен работать так, чтобы защищать братьев меньших, чтобы им было лучше, удобнее и спокойнее жить. Для меня это самый главный критерий. Данный закон не должен работать так, как он работает в Европе, где нет даже уличных кошек и собак.

– Хочется спросить: как и когда вы решили, что станете продолжателем дела, основанного вашим отцом?
– Прежде всего надо отдать должное родителям, которые меня воспитали таким образом, что я всё время рос рядом с животными и общался с ними. А ведь у меня была аллергия, и она, к сожалению, неизлечима. Но я освоил систему поверхностного дыхания по методу Бутейко и победил аллергию, опять же, чтобы остаться рядом с животными. Сейчас меня радует моя работа. В ней много творчества, хотя каждый спектакль – это муки и бессонные ночи, когда придумываешь сюжет. Но я всё равно рад, что развиваюсь и двигаюсь в том направлении, в котором запланировал.

– А чем изначально увлекались?
– Человек, рождённый в этом необычном мире, я имею в виду цирковой мир, – всё равно так или иначе окажется в индустрии развлечений. Судьба сама выведет. До этого я рисовал, занимался плаванием, играл на разных инструментах. Но в итоге всё-таки победила клоунада. (Смеётся.)

– У вас давно своя семья. Как познакомились с женой?
– Опять же на сцене. Она хореограф. Однажды я приехал выступать в тот зал, где базировался её коллектив. Пришёл чуть раньше начала спектакля и увидел пятьдесят прекрасных девушек. Одна из них была самой красивой, и я решил с ней познакомиться. В итоге мы двадцать лет вместе, а сыну – восемнадцать.

– Ваш сын станет хореографом, как мама, или цирковым артистом, как папа?
– Сейчас он на первом курсе ГИТИСа, учится сразу на двух факультетах – очном хореографическом и заочном продюсерском. С перспективой, что станет работать у нас в театре. Хотя сегодня он уже работает – выступает в Большом, поскольку ранее окончил хореографическое отделение в Щепкинском театральном училище.

– Судьба сына, значит, всё-таки была предрешена.
– (Смеётся.) Да!

– У вас ещё есть сестра, а чем она занимается?
– Она художник.

– Вы уже сказали, что кошки занимают всё ваше время. Но, вероятно, есть ещё какие-нибудь увлечения, помимо профессии?
– Я увлекаюсь фотографией. Делаю снимки просто для себя, это своего рода баловство. Они связаны с природой, со всем, что меня окружает, ну и, конечно же, с кошками.

– Однажды в интервью вы сказали: «кошка – это эталон животного» и «людям есть чему поучиться у кошек». Можно поподробнее?
– Нужно за кошкой больше наблюдать, не относиться к ней как к мебели. Посмотреть на неё с другой точки зрения, уделить больше внимания, и вы поймёте, что это самое идеальное на планете существо – доброе, ласковое и очень общительное!