Я застрял в Марсабите на севере Кении. Из-за ливня дорогу размыло, движение остановилось. Что ж, решил я, переберу пока мотоцикл. Вооружившись отвёртками, разобрал его по частям, а потом собрал снова, как автомат Калашникова. Интересно, если сделать так несколько раз, смогу собрать мотоцикл с закрытыми глазами? На место выпавших японских болтов и арабских проволочек поставил новые проволочки – кенийские.

К утру дорога подсохла, можно было выехать из города. По пути встречались туземцы самбуру, похожие на масаев, с блестящими украшениями на головах, руках и шеях. Но фотографировать их утомительно. Всякий раз они настойчиво требовали денег, в итоге я сдался и перестал доставать камеру вовсе.

В целом кенийцы производили хорошее впечатление. Они были грубы, зато не попрошайничали и не завышали цены. Скорее, были равнодушны к иностранцам. И это мне нравилось.

По дороге вылетело и раскололось ещё несколько болтов. Кенийская энтропия – необратимый процесс, в результате которого ваше транспортное средство хаотично рассеивается вдоль трассы.

Судя по количеству валявшихся на обочине запчастей, о местную дорогу стёрлось немало машин. Интересно, что некоторые из этих останков получают вторую жизнь. Например, старые автомобильные покрышки. Кенийские мастера делают из них посуду, корзины, вёдра. А ещё – обувь.

Раньше в туристических путеводителях писали: «Если вы путешествуете по Кении на машине, не оставляйте её без присмотра, иначе туземцы срежут шины и сделают из них шлёпанцы». Сегодня африканским сапожникам не нужно воровать – использованные покрышки можно найти везде. Из шины легкового автомобиля получается четыре пары сандалий, из шины грузовика – до десяти. Эта обувь не мокнет и не портится. Самый простой вариант – масайский: кусок покрышки с ремешками, удерживающими его на ноге. По следам от такой обуви непонятно, в какую сторону шёл человек. Очень удобно для тех, кто занимается воровством или угоном скота. В Марсабите пара таких шлёпанцев продавалась за 200 шиллингов – около 3 долларов.

Я ехал не торопясь, боялся, что мой «японец» распадётся на части. Вдруг почувствовал: что-то неладно. Обернулся – и точно: сзади оборвалась верёвка, удерживавшая запасную шину, и та исчезла. А ведь как раз подошло время её менять. Купить новую невозможно. Сколько я проехал с момента потери? Несколько километров?

Повернув назад, медленно поехал по дороге, изучая следы. Изредка из кустов выглядывали самбуру. Они могли унести шину в деревню, чтобы изготовить из неё шлёпанцы. Правда, чтобы оправдать стоимость шины, им пришлось бы сделать сто пар. А я свою покрышку хорошо знал – всё-таки возил с собой четыре месяца, – столько обуви из неё не получится!

Довольно быстро я нашёл место, где шина свалилась на дорогу. Внутри неё были спрятаны от солнца пластиковые бутылки с водой. Теперь эти бутылки были опустошены, смяты и втоптаны в песок. Печальное доказательство того, что моя шина кем-то найдена.

Покрутился на дороге, проехал вперёд-назад, но никого не увидел. Попытался найти следы воров в саванне. Но куда идти, когда вокруг лишь?

Всё же я не собирался сдаваться. Шину могли унести в деревню – значит, туда мне и нужно. Я обнаружил еле заметный съезд на обочину, поехал по тропинке и добрался до холма с несколькими домиками. Рядом сидели люди.

– Господа, мне нужно несколько надёжных ребят, готовых взяться за непростое задание. Обещаю денежную премию!

Кенийцы покивали и тут же предложили кандидатов.

Передо мной стояли три персонажа с автоматами, в юбках, армейских куртках и тапках из автомобильных шин. У старшего были разрезаны уши, они болтались петлями, чуть не касаясь плеч.

Как мог подробно описал следопытам свою шину – красивая, круглая, во-о-от такого размера. Бойцы хмыкнули и отправились на поиски.

Через некоторое время я услышал радостные возгласы. Следопыты катили шину. Они нашли её спрятанной в ветвях деревьев – видимо, вор собирался вернуться за ней позднее.

Кенийцы были горды собой. Я тоже счастлив. Пожал руку каждому, вручил обещанную премию. А заодно повесил следопытам на грудь захваченные из дома советские значки, целый мешок которых я купил за сто рублей. Молодым бойцам вручил знаки ГТО, а старшему – нагрудный знак «Донор СССР».