Горыныч влюбился
09.04.2020 15:19
И никакого инфаркта у него, кстати, не было

ГорынычВ последнее время народ немножко повернулся на психологии. По крайней мере, Тамаре так казалось. То ли у неё окружение такое, то ли в воздухе что-нибудь витает или, говоря по-умному, в информационном поле?

Так вот, оказывается, существует такая пирамида иерархии отношений. Те, кто занимает на ней более высокую позицию, забирают всякие отрицательные эмоции у тех, кто ниже, и учат их, как жить. Родители всегда стоят выше детей, даже старенькие.

Но Тамара привыкла считать, что формальности – ерунда, а вот кто более продвинутый, тот и выше, и на пирамиде, и вообще. Например, в отношениях со своим отцом она считала себя главной, кто бы что ни говорил.

Отцовский жизненный путь легко умещался буквально в трёх строчках. Деревенское детство, технический институт, женитьба; пятьдесят лет работы в оборонке – на предприятии самой что ни есть адской химической вредности; смерть жены после тридцати лет брака, пенсия.

Тамариного отца звали Александром Григорьевичем, но уж как-то давно повелось, что сперва за глаза, а потом и в глаза все звали его просто Горыныч. Почему? Значит, было за что. В подчинении у него работали в основном мужики – несколько десятков слесарей и мастеров. Он никогда не ругался, громы и молнии не метал, просто говорил негромко: «Сделай, как я сказал». И человек шёл и делал.

Александру Григорьевичу уже стукнуло восемь десятков, пенсию получал неплохую, родной завод как заслуженному ветерану подкидывал небольшую, но приятную надбавку. Возился себе потихоньку на даче, и было у него, в общем-то, всё в порядке, кроме одного – надоело жить одному. Требования к спутнице жизни имел простые и незамысловатые: она должна быть похожа на его покойную жену. То есть чтобы была невысокой, полненькой, черноволосой рассудительной женщиной пятидесяти лет. Ну, ладно, пятидесяти пяти. И, конечно, чтобы соглашалась жить с ним, Горынычем.

Правда, его план имел небольшой недостаток – такой женщины в реальности существовать не могло. Потому что был он, конечно, достойный пожилой джентльмен, но совсем не олигарх и даже не маститый режиссёр.

Но вернёмся к теме эмоций и иерархии отношений. Неустанно самообразовываясь, Тамара ближе к своему полтиннику поняла, что её отец всю жизнь действовал в строгом соответствии с новейшими теориями об эмоциональном интеллекте. Эмоций не подавлял, когда было грустно – плакал, а после смерти жены даже выл. На жизнь не обижался и других призывал к тому же. «Нельзя на жизнь обижаться, нельзя!» – такая у него была мантра. Никогда не стеснялся попросить помощи и сам охотно помогал. Вокруг него всегда было человек восемь-десять – кто-то имеет связи в медицине, кто-то водит машину и готов подвезти куда надо, кто-то силён в кулинарии и рецептах заготовок на зиму, ну и так далее.

И люди за него, что называется, впрягались, чему Тамара, привыкшая рассчитывать на себя, всегда удивлялась. Он умел просить с гипнотизирующей уверенностью, что ничего такого тут нет, самое обыкновенное дело. Ещё умел от души благодарить и щедро компенсировал издержки и хлопоты. И до неё наконец дошло, что нос ей перед отцом задирать нечего, а наоборот, надо смиренно у него учиться.

И, кстати, в один прекрасный день он материализовал себе подругу жизни, причём в строгом соответствии со списком требуемых качеств и даже сверх того. Хотите верьте, хотите нет.

Итак, приехав однажды к отцу – а жила она в соседней области, – Тамара застала дома мачеху. В квартире вкусно пахло, чашки и тарелки непривычно скрипели от чистоты, а на крючочках топорщились чистейшие кухонные полотенца. Словом, ничего не напоминало прежней, что уж греха таить, немного запущенной Горынычевой берлоги.

«Это какая-то чёртова Санта-Барбара, – растерялась Тамара, – кому скажешь – не поверят!»

Мачеха была, как и положено, постарше падчерицы. Месяца примерно на два. Звали её Ариной, и, кроме заявленных требований, она как бывшая хозяйка парикмахерской умела хорошо стричь, отменно рукодельничала, оказалась прирождённой огородницей, а также имела пять собак и несчётное количество приблудных кошек, которые кормились, но в дом не заходили.

Всё это поголовье обитало в её утеплённом доме в дачном посёлке, где они с Горынычем и познакомились.

В этом месте повествования каждому человеку, стоящему на твёрдой почве реальности, неизбежно закрадутся в голову предположения о некоей корысти со стороны Арины. Но нет, ведь и квартира, и дача были давно уже закреплены за дочерью договором дарения, о чём прямолинейный Горыныч сразу же уведомил свою подругу.

– Осуждаешь меня? – напрямик спросила Арина Тамару во время первой же встречи.
– Конечно нет! – искренне воскликнула та, мысленно аплодируя своему отцу.

Вот недаром она всегда так восхищалась им в детстве, сравнивая его то с несгибаемым Чингачгуком, то с благородным капитаном Бладом.

Итак, Арина с Горынычем зажили вместе. Тамара звонила им часто, а приезжать к отцу стала пореже. Зачем?

А то, чего быть не могло, тем не менее успешно продолжалось. Окружающие недоумевали, однако сам Горыныч воспринимал всё как должное. И пока окружающие крутили пальцем у виска, наша парочка выращивала огурцы и помидоры, благоустраивала дачный домик и даже пробурила на участке водяную скважину. А когда Арина убегала в больницу, где работала медсестрой, Горыныч присматривал за щенками.

Щенки были породистые и, как положено щенкам, весьма шустрые и непоседливые. Их мамаша по кличке Муха, чья плотная чёрная короткая шёрстка поразительно напоминала рыбью чешую, каждый год исправно щенилась и приносила семье твёрдый доход. Порода считалась гипоаллергенной, и щенки шли нарасхват.

– Эй, шайтаны! – ворчал Горыныч. Он был человеком суровым, но незлобивым, щенков не обижал и по-своему даже любил.

«И что же, прямо вот так всё идеально?» – недоверчиво спросите вы. И будете правы. Даже на солнце есть пятна, и у Арины нашлись свои недостатки.

Она любила: громогласно материть собак и кошек; посиделки за рюмочкой-другой с подружками после баньки по субботам; «строить» Горыныча за раскиданные вещи, а также звонить Тамаре и жаловаться на Горыныча. Но кто из нас без греха?

Он, в общем-то, тоже не всегда был подарок, а имел обыкновение: громко и навязчиво вещать о политике; потакать кошкам и ворчать на собак, даже на щенков-шайтанов; названивать Тамаре по своему дешёвому тарифу и втихаря жаловаться на Арину; разводить в доме бардак и прятать по всему дому пустые чекушки.

Так они и жили, не год, не два, а целых три, и все были довольны, пока не случилась беда. «Скорая помощь», реанимация, инфаркт.

Тамара сорвалась прямо с работы, примчалась на удачно подвернувшемся такси. «Давно надо было забрать отца, никого не слушать! – думала она. – «Ему там лучше, ему там лучше…» Вот тебе и лучше!»

Хотя, казалось бы, никто никому не обещал вечной жизни, но…

Давным-давно, когда родился, а вскоре немного приболел её первенец, Тамара безмерно полагалась на надёжное плечо мужа: «Он так же любит ребёнка, как я. Господи, какое счастье, одна бы точно не выдержала!»

Примерно такое же чувство она испытала, приехав домой. Арина, надев свои самые приличные меха, самые высокие сапоги-ботфорты и наведя самый обворожительный макияж, приказала ей сидеть на хозяйстве, а сама отправилась штурмовать реанимацию.

– А вы ему кто?
– М-м… Гражданская жена. Мне только на минуточку, ободрить, за руку подержать. Я сама медицинский работник.

Женщина она была необычная, как вы уже поняли, и её таки пустили. И Горыныч ободрился. Смейтесь сколько хотите, но Тамара в тот миг почувствовала, что рядом с ней есть старший родственник. Надёжный, практически как мать. И мучительная тревога отпустила её.

– И никакого инфаркта у меня, кстати, не было, – Тамара с облегчением слушала привычные интонации отца, громыхавшего на всю палату, куда его перевели после реанимации.

Соседи, уже переписанные дедом в записную книжечку, осчастливленные получасовой регулярной политинформацией, снова и снова обалдевали от ежедневных визитов к соседу двух, что уж там, довольно молодых и интересных женщин.

Так я это всё к чему? Одинокие сердца, вы не отчаивайтесь никогда, ладно? Главное, верить в себя, развивать эмоциональный интеллект и ещё… Не надо обижаться на жизнь. Вот прямо никогда.

Фарида ПРУДОВСКАЯ
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №12, март 2020 года