Не знаю, повезло мне или нет, но всю свою юность я провела в белом халате. Ничего странного: все родственники врачи. Мама, правда, преподавала английский, но в медицинском институте. В общем, мне было предписано топать по проторённой семейной дорожке.

Экзамены позади, студенческий билет в руках, настал праздник – День первокурсника. Нудная официальная часть, потом концерт, дискотека и веселье до утра. Старшекурсники приготовили нечто вроде капустника, посвящение в студенты и в «Орден рыцарей в белых халатах». Да, медицина – профессия клановая, действительно некий орден, куда чужакам вход заказан.

На сцене актового зала древнегреческие боги страдали от различных болезней: Зевс от радикулита, Гера от отита, а Посейдон от водянки. И все заклинали вызвать на Олимп великого целителя Гиппократа. Двое крепких санитаров вытащили его на сцену упакованным в смирительную рубашку. Гиппократа изображал Виталик, звезда студенческого театра. Он, кстати, впоследствии стал отличным кардиохирургом.

Указывая головой на зрительный зал, врач и философ возмущённо вопил:
– А что всё я да я? Вон тут докторов сколько, любого зовите!
– Да ты что, эскулап! – громко взвизгнула глуховатая Гера. – Они же ещё клятвы не давали. Их на пушечный выстрел нельзя подпускать к страждущим.
– Ладно, сейчас разберёмся, – горько вздохнул Гиппократ.

Освобождённый от смирительных пут, он вышел на авансцену и зычно гаркнул:
– Отроки, встать перед отцом медицины! Повторять за мной!

Мы всем залом вскочили как подорванные. Лицо у Виталика вдруг сделалось очень серьёзным, голос стал низким и торжественным.

– Клянусь Аполлоном, врачом Асклепием, всеми богами и богинями, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями и в случае надобности помогать ему в нуждах. Его потомство считать своими братьями. Это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора.
– Без всякого договора, – послушно повторил хор первокурсников.

А мне в этот момент вспомнилось: мой дядя Саша, доцент и хирург-травматолог, в паспорте носил фотографию не жены и сыновей, а своего профессора, у которого проходил ординатуру.

– Я направляю больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла, – гремел со сцены Гиппократ.

В носу у меня подозрительно защекотало. Тушь «Ленинградская», сдобренная детским мылом для придания пышности ресницам, начала злобно щипать глаза и потекла по щекам.

– Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и своё искусство. В какой бы дом я ни вошёл, я войду туда для пользы больного, будучи далёк от всякого намеренного, неправедного и пагубного. Что бы при лечении я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.

Да, всё именно так! Я выучусь и с честью войду в «Орден белых халатов». И пусть говорят, что жизнь – «штука временная» и «заболевание хроническое», но я, как и все рыцари ордена, буду сражаться с костлявой старухой смертью до последней капли своей же собственной крови.

Рукавом светленькой кофточки я вытирала горючие чёрные слёзы. Но не одна я была такой экзальтированной. Слева от меня кто-то громко шмыгал носом, справа сморкались, а за спиной всхлипывали. Подружка Оксана пихнула меня в бок, сдавленно шепнув:
– Ты каким врачом будешь?
– Хорошим, – ответила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать в голос.

Виталик-Гиппократ закончил речь и взметнул вверх руки.

– Да будет так!

В ответ ему одобрительно хором громыхнул целый зал будущих рыцарей.

Всё это случилось очень давно, так много лет назад, что уже кажется, будто этого и не было. В конце концов, разве можно относиться серьёзно к клятве в формате капустника? Тем более официальную «Клятву советского врача» произносили по окончании учёбы в момент вручения диплома. Но до этого момента нам было ещё далеко, впереди маячили тонны учебников, горы конспектов и пропасть зубрёжки.

Я не стала врачом, а вот все трое моих кузенов – стали. Как и полагается по семейной традиции, они хирурги, их жёны – врачи, да и дети уже подросли и белоснежные «латы» на себя надели.

Подружка Оксанка с моей лёгкой руки переселилась жить в Италию. Подтвердила там диплом врача и лечила больных на острове Сардиния. Вчера с ней созванивалась. По зову сердца она в начале марта поехала в регион Венето помогать коллегам бороться с эпидемией. Заразилась сама, пролежала несколько дней под аппаратом искусственной вентиляции лёгких (ИВЛ), но сейчас уже идёт на поправку.

Честно говоря, после разговора с ней мне стало стыдно, я-то, получается, предала орден и бежала из королевства белых халатов. Впрочем, были у меня на то свои причины. Но я помню, что когда-то дала клятву Гиппократа, она останется со мной навсегда.