Мы встретились на туристической тусовке в одной из коммуналок Петербурга.

– Когда ты пришёл к нам в магазин, я подумала – вот идиот! – сказала она.

Я тоже вспомнил, что видел её раньше. Заходил в магазин туристического снаряжения купить ботинки – такие, чтобы не натирали, служили долго, и можно было в них ходить в любую погоду по пескам, по болотам. Долго выбирал, в итоге ничего не купил, слишком дорого.

Таня работала продавщицей. Приехала из Поволжья, где ходила в туристические походы с палаткой, ещё и чаще, чем я.

– А я уволилась, – сказала она. – Теперь работаю промышленным альпинистом. Есть большой заказ, давай с нами.

Мне всегда хотелось попробовать. Что может быть интереснее и романтичнее, чем лазать по крышам Петербурга? Да и деньги бы пригодились на новые ботинки. Но я ничего не умел.

– Без опыта опасно, наверное?
– Я тебя всему научу, не бойся, – и она положила мне руку на плечо.

Ромашка – было её прозвище. Чем-то она действительно похожа на цветок. Округлая, жизнерадостная, светящаяся.

Утром мы поехали к её знакомому за верёвками и обвязками, потом на объект. К 300-летию города ремонтные работы шли повсюду. Мы должны были красить оконные проёмы восьмиэтажного сталинского дома на проспекте Стачек. Высота – метров 30, прикинул я, если упадёшь, ушибами не отделаешься.

– Это кто? – кивнул на меня мрачный прораб.
– Наш человек, турист, походник, – затараторила Таня.

Прораб молча вручил нам банки с краской и дощечки, на которых можно сидеть.

Мы вылезли на крышу. Металл угрожающе загремел под ногами. Подошли к вентиляционной трубе.

– Смотри, это жумар, – Таня достала из сумки металлическую штуковину, – с его помощью можно лезть вверх. Он тебе не понадобится, тут козырёк крыши полтора метра, обратно с краской не вылезем, только вниз. А вот это «восьмёрка», через неё верёвка скользит. Так прижимаешь, так отпускаешь, понял? Давай на трубе попробуем.

Я надел обвязку, зацепился за трубу и немного повисел на верёвке – вроде получилось. Мы обмотали верёвки вокруг труб и сбросили концы с крыши, каждому по две, одна страховочная.

– Две верёвки нужны обязательно, – объяснила Таня. – Люди бывают тупые. Увидят, что перед окном верёвки болтаются, и пытаются их ножницами резать. Недавно один парень насмерть разбился. Если увидишь, что из форточки вылезла бабка с ножницами, кричи. Готов? Лезем вместе, пока без краски.

Инструктаж был закончен. Таня прицепила меня к верёвке и подтолкнула к краю крыши.

«Господи, спаси!» – подумал я и лёг на живот. Медленно сполз вниз, цепляясь за металлический козырёк – границу между жизнью и неизвестностью, и наконец повис над пропастью. До стены действительно было полтора метра, не дотянешься. Как её красить-то? Я чувствовал себя маятником. На высоте дул ветер, меня закручивало то в одну сторону, то в другую.

– Хватит крутиться, не на качелях, – сказала повисшая рядом Таня. – Смотри, вот так отталкиваешься и подлетаешь к подоконнику, красишь всё, а потом вниз. Узел ослабляешь и полетел, но не слишком быстро.

Таня спрыгнула с подоконника и с ловкостью спецназовца скользнула вниз. Уже стоя на тротуаре, отстегнулась и помахала мне рукой. С высоты она казалась очень маленькой.

Я ослабил верёвку и пролетел несколько метров. Сердце ёкнуло: слишком быстро. Если не держать верёвку под контролем, скорость падения увеличивается с каждой секундой, а разбиться с первой попытки не хочется – стыдно. Наконец я кое-как спустился и отстегнулся.

– Ну всё, ты готов. Пошли красить, – сказала Таня.

На крыше она прицепила ко мне дощечку-сиденье и ведро с краской. Я очень старался не перевернуть его на себя, когда слезал с крыши.

Повис, качнулся, ухватился за подоконник. Макнул кисть в ведро, начал красить. Иногда смотрел на Таню. Пока я красил первое окно, она уже закончила два. Ничего, сейчас догоню. Оттолкнулся от стены, повис, чуть спустился, и тут перекрутившиеся верёвки застряли в «восьмёрке». Я подёргал их, но ничего не смог сделать. Они сильно натянулись под моим весом, да ещё и ведро это… Вот и конец: спусковое устройство заклинило, я намертво завис между седьмым и восьмым этажами.

– Подёргайся сильнее! – крикнула Таня.

Я извивался, как червяк на крючке, но ослабить верёвки не мог. Что теперь будет? Наверх на крышу не вылезти, вниз спуститься не могу. Постучать в окно? Никого нет дома, рабочий день. Может, меня снимут спасатели или пожарные? Есть ли у них такие длинные лестницы? Или за мной прилетит вертолёт? Я быстрее окоченею на ветру, или бабка с ножницами прекратит мои мучения.

В отчаянии я дёргался и раскачивался, пока наконец скрученные верёвки не проскользнули в петлю. Пролетел пару этажей, прежде чем успел схватить верёвку и остановить падение.

– Живой? – спросила Таня. – Это ветер сильный, верёвки запутывает. Можешь отдохнуть и поднимайся наверх, и так много времени потеряли.

Таня отправилась на крышу. Я перевёл дух, достал из кармана бутерброд с сыром и съел. Полегчало. Ничего страшного, я начинающий альпинист и уже успел покрасить одно окно. Осталось чуть больше двухсот, справимся. Поднялся на крышу. Тани не было – наверное, уже красит.

Прицепил ведро, сполз с карниза. Странно. Верёвки болтаются, а Тани не видно. Где же ты, Ромашка? На всякий случай посмотрел вниз. Распластанного на асфальте тела не было, толпы зевак или «скорой помощи» – тоже. Не могли же её так быстро увезти. Может, она закончила весь ряд и отправилась перевешивать верёвки?

Я покрасил ещё одно окно, спустился на этаж ниже. Передо мной открылась форточка, из неё высунулось недовольное лицо.

– Вы что это делаете?

Вот и бабка, о которой предупреждала Таня. И наверняка за спиной прячет ножницы.

– Здрасьте! Окна крашу. Только вы верёвку не режьте, пожалуйста, – испуганно закричал я.

Форточка с шумом захлопнулась, но я не был уверен в своей безопасности. И куда же делась Таня? Её верёвки спутались, их закинуло ветром за угол дома. Надо бы проверить, что произошло.

Я закончил ещё одно окно и съехал вниз. Обошёл дом, Тани нигде не было. Может, она застряла и выбралась через какую-нибудь квартиру? Открытых или разбитых окон я не увидел. В том месте, где верёвки зацепились, на уровне шестого этажа был карниз, опоясывавший здание. Не могла же она уйти по нему, как лунатик! Там ширина сантиметров двадцать, да и ветер сильный.

Я постоял на тротуаре, потом поднялся на крышу, с высоты ещё раз посмотрел вниз. Таня испарилась.

Мне показалось, что кто-то еле слышно зовёт на помощь, но откуда? Звук шёл от крыши и труб на ней. Я пробежал по крыше туда и обратно, заглянул за трубы. Какой параллельный мир затянул мою напарницу? Да нет, почудилось, это всё нервы.

Похоже, придётся звонить спасателям. Но что я им скажу? Что Таня превратилась в призрак?

Вдруг за спиной загрохотала кровля, и передо мной выросла Ромашка.

– Ой, я такая голодная. Что сейчас было, ты не поверишь!

Я сунул руку в карман, достал ещё один бутерброд и молча протянул ей. Главное, жива.

– Представляешь, у меня тоже верёвки от ветра спутались, я не смогла их распутать. Прыгнула на карниз, стала стучать в окна. Никто не отвечал, ну не бить же стекло? Пошла по карнизу, а верёвки не отпускали. Ну, я их и отцепила.

Дальше было как в триллере. На высоте шестого этажа Таня без страховки прошла по узкому карнизу, прижимаясь к стене, пугаясь порывов ветра, да ещё и волоча с собой ведро с краской. Завернула за угол, надеясь, что где-нибудь ей откроют. Но все окна были закрыты. Она шла вперёд, пока не обнаружила плохо запертое окно подъезда. Открыла его и забралась в подъезд. Он оказался заброшенным, на ступенях лежал хлам.

– Спустилась вниз, но металлическая дверь заварена, – рассказывала Таня с округлившимися глазами. – Билась в неё, но открыть не смогла. Решила выбраться через чердак.

Таня поднялась наверх. К счастью, чердачная дверь оказалась не заперта. Прошла в темноте через чердак, но наткнулась на стену, отделявшую одну часть чердака от другой.

В стене был узкий лаз, Таня полезла, толкая перед собой ведро с краской – не бросать же. Застряла. Стала звать на помощь – это тогда я её услышал, но не понял, откуда идёт звук.

С трудом ей удалось вырваться из ловушки. В этой части чердака дверь была заперта с обратной стороны на навесной замок. Но страх придал Тане сил, и она вышибла дверь ногой, после чего обнаружила выход на крышу.

В крылатую фразу о русских женщинах поместились только горящая изба и скачущий конь, но я уверен, список должен быть длиннее.

На радостях я обнял Ромашку, но она вырвалась и всучила мне ведро с краской – сегодняшнюю норму нужно было выработать.

За несколько дней мы вдвоём сделали всю работу. Я стал настоящим промышленным альпинистом. Жаль, что хмурый прораб оказался подлецом и сбежал не заплатив.