У Иры есть дочь Лена, с очень сложным характером. Она замужем, воспитывает двух девочек восьми и девяти лет, живёт своей семьёй.

Отношение Лены к матери очень зависит от того, как часто и надолго бабушка берёт внучек к себе.

В начале карантина, когда все строго сидели по своим норкам, дочь Ире даже не звонила, хотя поначалу сама не хотела отдавать детей. Но дней через десять девочки устали сидеть дома, и бабушка их забрала.

Девчонки больше месяца гостили у бабушки, домой уезжали только на выходные, пообщаться с родителями и дать бабушке передышку. Но младшая Маша приезжала без ночёвки, она любит спать дома, и вечером часам к восьми её забирали, а утром рано привозили. В это время и Лена становилась более общительной с матерью, могла поболтать по телефону, рассказать новости.

В очередные выходные старшая внучка Даша не захотела возвращаться домой, а младшая с удовольствием уехала.

Ира очень уставала с внучками – приходилось часто готовить, мыть посуду, убирать. Девочки, конечно, помогали, но по мелочи. Здоровье у Иры слабое, немало хронических болезней, гипертония. И вот в понедельник, когда должны были привезти Машу, у Иры так скакнуло давление, что сил на готовку не осталось.

Пока старшая внучка спала, Ира позвонила Маше и спросила, сильно ли та хочет приехать, девочка ответила, что да, очень хочет. И тут сразу вмешалась дочь и спросила, в чём дело, – ребёнок разговаривал на громкой связи. Ира объяснила, что плохо себя чувствует, стоять у плиты и готовить обед сил нет, и если есть возможность, пусть Маша останется дома.

Дочь тут же взвилась, сказала, что прямо сейчас приедет и заберёт Дашу. Ира ей ответила, что Дашу можно не забирать, со вчерашнего обеда еда ещё осталась, одному ребёнку хватит. Лена ей больше ничего не отвечала, и в дальнейшем Ира разговаривала только с Машей. Они спокойно договорились, что девочка в этот раз побудет дома, та без проблем согласилась.

Тут начались звонки матери старшей девочке, та требовала у Даши собрать все вещи, ибо она к бабушке больше ездить не будет и сейчас они её заберут. Даша в слёзы, уезжать не хочет, просит маму оставить её у бабушки.

Лена заявила, что Маша чуть ли не в истерике бьётся из-за того, что бабушка её к себе не взяла. Даша тут же позвонила сестре, та спокойно и весело ответила, что играет за компьютером. Ира попыталась узнать у дочери, чем она так её разгневала, та разговаривать отказалась, бросила трубку.

Потом Лена бросила матери пару сообщений, что та с Машей поступила по-свински. «Значит, на Дашу у тебя есть силы, а на Машу нет? Маша рыдает». Ира позвонила Маше, та снова бодро ей ответила. Где рыдания, Ира так и не поняла.

А то, что Даша действительно рыдала и не хотела уезжать, – маму почему-то не трогало.

В общем, забрали Дашу. Ира на нервной почве вообще слегла, лечится уже неделю. Сил совсем нет, вчера с трудом сходила в аптеку. Дочь не звонит, состоянием матери не интересуется.

Как быть дальше, Ира не знает. Сейчас она совсем одна, муж умер, родителей нет, внучки ещё слишком маленькие, а дочери она нужна только как ресурс. И ресурс этот не имеет права болеть. У дочки такой характер, что сама никогда не позвонит, даже если будет тысячу раз не права.

Ира уже сто раз пожалела, что не взяла тогда Машу, говорит – надо было выпить больше таблеток, и как-нибудь справилась бы. А сейчас осталась одна.

И как теперь? Каяться перед дочерью? За что?