От редакции. В своём письме И. поделилась страшными воспоминаниями детства, рассказала, как мать постоянно унижала её и подвергала жестокому физическому насилию («Нанести максимальный вред», №45, 2019). Наша постоянная читательница Наринэ Андроникян откликнулась на эту исповедь, укоряя автора письма в том, что она «так и не наполнилась любовью», потому помнит старые обиды. Нужно их забыть, ведь мать уже пожилой человек, ходит в церковь («Передумал убивать Чингисхана», №5).

Письмо меня потрясло

Уважаемые сотрудники любимой газеты, очень благодарна вам за публикации моих историй. Сейчас пишу вот по какому поводу. Письмо «Нанести максимальный вред» потрясло меня настолько, что я даже не могла сразу написать отклик. Потом прошло время, и отзыв Н. Андроникян всё же подтолкнул высказать своё мнение.

Не спорю с уважаемой Наринэ, возможно, мать И. сожалеет о содеянном, именно поэтому «начала ездить по храмам, пытаясь измениться». Не знаю. Я не сужу её, но мне бесконечно жаль эту девочку, истерзанную физически и растоптанную морально. Как случилось, что ей не помогли ни соседи, ни педагоги в школе, ни сотрудники инспекции по делам несовершеннолетних? Беззащитный ребёнок в одиночку справлялся со всем этим ужасом. Слава богу, что сумел всё пережить.

Я сама потеряла маму в десятилетнем возрасте. И знаете, в чём парадокс? Чем старше становлюсь, тем больше мне не хватает мамы. Но она умерла, и с этим пришлось смириться. Я привыкла быть скрытной, никому не доверять свои мысли и чувства. Сейчас у меня две взрослые дочери, у нас хорошие отношения, стараюсь помочь им чем могу. Если они поступают неправильно, всегда думаю: в чём ошиблась, воспитывая их? И, разумеется, никогда бы не смогла проявить жестокость к детям.

Обращаюсь к автору письма. Дорогая И.! Отпустите боль и обиду, простите ту, которую до сих пор не считаете своей матерью. Вам тоже можно пойти в храм, исповедаться, облегчить душу. Распятый Иисус, совершенно безгрешный, прощал своих врагов, ведь когда прощаешь, сам испытываешь облегчение. Ваша жизнь сложилась хорошо, несмотря на всё пережитое. Цените это и благодарите Бога.

От всей души желаю вам и дальше иметь хорошие отношения с мужем и детьми. И пусть та девочка, пережившая ужас насилия и одиночества, наконец вас покинет!



Здравствуйте, редакция и читатели! Давно выписываю «Мою Семью». Очень зацепило письмо Наринэ Андроникян. Легко говорить о любви и благородстве, когда лично не испытал такой кошмар.

Я тоже жертва домашнего насилия. И дело не только в побоях, хотя били меня до синяков, а в постоянных издевательствах. Злобу и агрессию мать вымещала на мне, старшей дочери. Сестре, которая на десять лет младше, как говорится, в попу дули. Она капризничала, топала ногами, визжала, а я была вечной девочкой для битья.

Помню лет с пяти такое отношение. Мать плевала мне в лицо, орала, ругалась трёхэтажным матом, вечно я была плохая, виноватая, только непонятно в чём. Меня ставили в угол коленями на горох, на крупную соль, гречку – это, кстати, больнее всего. Помните, по телевизору показывали мальчика, которого родители так «воспитывали»? Правда, он стоял в углу на коленях всю ночь, меня же мать раньше отпускала, видимо, потому что я смотрела на неё с укором. Она говорила: «Чего вытаращила свои телячьи глаза?»

Неоднократно меня били широким флотским ремнём, верёвкой с узлами, иногда узким кожаным ремешком, однажды – мне было шесть-семь – рассекли пряжкой голову, шла кровь. В основном старалась мать, отец бил редко, но очень сильно, один раз попал по плечу так, что рука надолго онемела.

Когда я стала подростком, уже оформлялась фигура, отец начал ко мне приставать – то в трусики лез рукой, то грудь тискал. Мы жили в частном доме, я убегала от отца во двор. Он был человек уважаемый, военный и партийный. Я его боялась, а матери сказать стеснялась – совсем девчонка ведь, даже с мальчиками ещё не целовалась.

Потом, став старше, ещё и жалела мать, думала – вдруг после моего признания они разойдутся, ей одной будет тяжело. А сама ждала – поскорее бы окончить школу и сбежать от них.

Так и поступила, хотя аттестат получила, когда мне ещё и шестнадцати не исполнилось; я рано в школу пошла. Сразу уехала из дома, стала жить одна. В 22 года, когда уже вышла замуж и родила дочку, рассказала матери об отцовских приставаниях. Она отреагировала спокойно, как будто знала. Меня это удивило. Уже через много лет мать призналась: однажды зашла в дом и увидела, как отец хватал меня за грудь. И потихоньку вышла, не стала устраивать скандал.

– Почему ты не взяла сковородку и не навернула ему по башке? – спросила я.

Она ответила:
– Ну, ты же не жаловалась, сама ничего не говорила.

Получается, правильно я делала, всё равно помощи не получила бы.

Вообще после разговоров на данную тему у меня сложилось чёткое впечатление, что мать просто ревновала отца ко мне. Представляете? К своему ребёнку. Эта мысль меня убила. Так и сказала ей:
– Ты меня предала, не защитила. Надо быть последней сволочью, чтобы из-за мужика так обойтись с дочерью.

Конечно, нельзя так разговаривать со старшими, но она меня просто довела.

С этой кровоточащей раной всю жизнь и живу. Пытаюсь мать простить, но она снова и снова сыплет соль на рану, постоянно подчёркивает, какая я нехорошая. Видимо, так оправдывает себя, ей не хочется быть виноватой. Ещё и упрекает – мол, я живу лучше, чем моя сестра, которую всегда любили и жалели, каждый её чих – проблема мирового значения. А обо мне мать упорно думает, что в моей жизни всё решается само собой – никаких трудностей, сплошная манна небесная. Обидно.

Честно говоря, понимаю сестёр Хачатурян, которые не выдержали и убили отца-садиста. Наверное, сейчас детям, подросткам немного легче, есть всякая литература о семейном насилии, работают психологи. А я-то родилась в 1950-м, наше поколение было забитым, мы слушали родителей беспрекословно. И не могу я по совету Наринэ их простить и любить. Не дай бог никому жить с такой болью и раной в душе.

Кстати, мать с отцом всё же развелась, уже перед самой пенсией, а в 2014 году он умер. Я заказала молитву за упокой, а мать, наоборот, прокляла его. Нельзя так делать, у него ведь есть дети, внуки, проклятие перейдёт на них. Хотя сама я недавно поймала себя на мысли: надо было ещё тогда, много лет назад, взять дрын да отходить им как следует отца. Понимаю, нехорошо так думать о родителе, но до сих пор кипят во мне обида и злость.

Нет, не права Наринэ, не жаль мне постаревшую мать И. Зачем так жить – сначала делать гадости, а в старости ходить по храмам и замаливать грехи? Да, все мы совершаем ошибки, но они бывают разные. Издевательство над детьми – это не ошибка, а целенаправленное подлое действие. И если уж совершал его, надо не по церквям бегать, а просить прощения у обиженного тобой, чтобы зажила его рана. Моя мать, как и мамаша И., ничего подобного не делает, не раскаивается. Так о каком прощении речь?

А слова о том, что надо любить своих обидчиков, – это сотрясение воздуха. К сожалению, я не Иисус Христос. Мне одна дама тоже всё толковала о любви к тем, кто сделал тебе подлость. Ответила ей так:
– Представь, что я навалила тебе на голову кучу дерьма и размазала. Вот не думаю, что на следующий день ты, встретив меня, обнимешь со словами: «Ах, Валюшка, как я тебя люблю!»

Нет, не могу забыть и простить годы издевательств, не получается. Неоднократно была на приёме у психолога, толку ноль.

Спасибо, что прочитали. Всем счастья, здоровья, любви, всех благ.