А вы знаете, что у японцев есть дивная традиция – благодарить хорошо послужившие вещи? Сама видела сюжет, как они кланялись в пояс оборудованию старой телефонной станции перед тем, как отправить его на утилизацию. Не то чтобы я «низкопоклонствовала перед Востоком», но сама идея меня зацепила.

Дело в том, что я, как большинство Весов, тяжело покупаю вещи. И чем шире выбор, тем размашистее амплитуда колебаний. А как мне стыдно перед продавцами, которые обхаживали меня, как порядочного человека, а я, перемеривши полмагазина, так ни на чём и не остановилась! Понятно, что любая удачно приобретённая одёжка воспринимается мною как дар божий и носится чуть ли не до дыр.

К таким принадлежали и замечательные брючки из чёрного люстрина. Чудо, а не брючки! Нужное подчёркивают, ненужное утягивают, превосходного качества и с деликатными чёрными кристалликами на кармашках. Я их надевала на работу и в гости, на вернисажи и посиделки с подружками, ездила в командировки и гуляла в парке. И ни разу они меня не подвели. С пиджаком – деловые, с блузкой – элегантные, в комплекте со свитером весёленькой расцветки выглядели спортивными.

Но, собираясь на важный почти международный семинар, даже не стала доставать их из шкафа. Стоит лето, синоптики клянутся, что на всей территории страны жара и вселенская сушь. Потому набила чемодан летними нарядами. Лишь в последний момент, когда под окнами просигналило вызванное такси, вытащила любимые штаны и, воровато оглянувшись, сунула их в сумку. «В конце концов, не так уж много места они занимают, – убеждала я себя, – и к кожаному пиджаку, который приготовила на прохладный вечер, вполне пойдут. А не будет прохладных вечеров, значит, просто прогуляются. Заслужили».

Поздно вечером, лёжа на полке в душном купе, планировала ежедневную смену туалетов. На торжественное открытие семинара надену синее длинное платье. Кружевной лиф с интригующим декольте, мягкие складки шёлкового подола будут красиво струиться, удлиняя ноги до бесконечности. Фурора не обещаю, но впечатление произведу. На второй день в ход пойдёт полотняный брючный костюм цвета старой бронзы. На третий…

Где-то в этом месте я погрузилась в неверный железнодорожный сон и проснулась от тупой головной боли, вызываемой, как правило, сменой погоды.

Этого не может быть, уговаривала себя. По телеку говорили, и все погодные сайты обещали сухую тёплую погоду до плюс тридцати. А голова разболелась от кошмарной перьевой подушки. Осторожно повернулась, открыла один глаз и чуть не взвыла от огорчения, увидев залитое дождём окно.

– Может, ещё распогодится? – умоляла я соседей по купе. – Как вы думаете, распогодится?

Соседи неопределённо пожимали плечами, не понимая сквозившего в моих словах отчаяния.

Не распогодилось. Крупный областной центр, где проходил семинар, встретил не только дождём, но и бодрящей температурой плюс восемнадцать. Тщательно продуманный дорожный наряд, гармонирующий с чемоданом и цветом маникюра, пришлось спрятать и влезть в так удачно прихваченные брючки.

Коллеги из других городов, успевшие промокнуть и забрызгать одежду, посматривали на мои плотные брюки и кожаный пиджак с нескрываемой завистью.

– Какая ты молодчина! Оделась по погоде, – сказала Оксана, заматывая горло невесомым шифоновым шарфиком. – А у меня всё только летнее. Синоптики ведь обещали жару! Вернусь домой – поубиваю!
– Да брюки как-то спонтанно прихватились.
– Похоже, ты из них и не вылезешь, – предрекла Оксана, бросив тоскливый взгляд на затянутое низкими тучами небо.

Будто в воду глядела! К вечеру температура упала до четырнадцати градусов. Я с тяжёлым вздохом отложила струящееся платье и на официальное открытие явилась всё в тех же любимых брючках, полагая, что здоровье дороже. Мужчины в своих деловых костюмах чувствовали себя как нельзя лучше, а вот дамы, исповедующие принцип «лопни, но держи фасон» и щеголявшие в вечерних туалетах, синели от холода, хоть и посматривали на прочую публику свысока.

Две из этих героинь слегли с температурой, зато все остальные ранним утром следующего дня собрались во дворе гостиницы возле огромного туристического автобуса. Нам в рамках фестиваля предстояло проехаться по соседним городам, для обмена опытом.

Я примчалась раньше всех и, едва отчаянно зевавшие водители открыли двери, ворвалась в автобус. Ведь всем известно: как сначала расселись, так всю дорогу и ехать будете. На первые места не претендовала – там устроятся организаторы. Нацелилась на местечко возле средних дверей. Красота, а не местечко. Выход рядом, спинки передних сидений не загораживают обзор, и есть удивительно удобный столик, куда можно поставить сумку, положить фотоаппарат.

Едва выехали на загородную трассу, как встал Николай, попросил у водителя микрофон и заявил:
– Мне тут давеча анекдот рассказали.

Делегация, уже начавшая было подрёмывать в тепле автобусного чрева, подняла головы.
– Представьте себе: утро, сельский клуб в стадии «ремонт начался, а деньги кончились». На полу в живописных позах спят шабашники. Наконец-то просыпается бригадир, медленно встаёт, придерживая раскалывающуюся от похмелья голову, долго рассматривает храпящих работяг и наконец взывает: «И какая ж зараза вчера первой сказала: «Ну, так шо?»

Все рассмеялись. А Николай жестом фокусника выдернул из-за спины бутылку водки и с демоническим выражением лица произнёс:
– Ну, так шо?

Смех перешёл в хохот, и все потянулись… к моему удобному столику! Михаил достал нежнейшую запечённую буженину, Любовь – пышный каравай, Виктор – баночку крохотных корнишонов. Печально вздохнувшие водители предоставили минералку и пластиковые стаканчики. Все дружно выпили и, довольные, расселись по местам, а мне пришлось наводить порядок с помощью бумажных платочков и влажных салфеток.

Так мы и ехали. Каждые полтора-два часа кто-нибудь из мужчин поднимался, произносил заветную фразу, и все собирались в центре автобуса. Пьяных не было. Что такое бутылка водки на сорок человек?

Первый пункт маршрута встретил нас солнцем и пронизывающим ветром.

– Вы знаете, сегодня, по информации Гидрометцентра, зафиксирована самая низкая температура для этого дня за последние пятьдесят лет, – с садистским ликованием сообщили местные коллеги.

Во время экскурсии по городу, показавшейся невыносимо затянутой, мы прятались от безжалостного ветра друг за друга и мечтали поскорее добраться до гостиницы.

– Ничего, – с оптимизмом воскликнул Виктор, – ветер уже разогнал облака, завтра будет отличная погода. Вот увидите!

Утро действительно было ясным. Но едва наш автобус пересёк условную границу между двумя областями, солнце ушло в тучи и на асфальт упали первые тяжёлые капли.

– Какой дождик замечательный, – радовались представители принимающей стороны. – У нас, не поверите, месяц такая сушь стояла! Спасибо, вы осадки привезли!
– Пожалуйста, – цедили мы сквозь зубы и рассказывали друг другу, сколько рулонов туалетной бумаги извели, пытаясь высушить промокшую насквозь обувь.

На третий день нашей экстремальной экскурсии к холоду и дождю добавился такой туман, что рассказы гида о том, в какой красивый старинный город нас привезли, вынуждены были принимать на веру.

Ещё семь часов пути, ещё несколько призывных «Ну, так шо?», и мы наконец-то вернулись туда, откуда стартовали. Увы, погода и не думала улучшаться. Мелкий грибной дождик сменялся весёлым ливнем, опять переходившим в нудную морось. Владельцы магазинчиков и кафе на набережной озабоченно поглядывали на вздувшуюся реку и строили заграждения из мешков с песком возле входов.

Зайдя в гостиничный холл, я впервые за четыре дня увидела себя в полный рост и ужаснулась. Любимые брючки уже не подчёркивали нужное и не утягивали ненужное, а висели бесформенными фестонами. Мало того, украсились жирными пятнами от буженины, ветчины, балыка. Я ведь всю дорогу исполняла роль буфетчицы, нарезая бутерброды и убирая по окончании «банкета» свой такой удачный столик. А на завтра запланированы пресс-конференция и две экскурсии в сопровождении телекамер.

Но разве же наша женщина не найдёт выход из самой безвыходной ситуации? Выпросила у горничных порошок и таз, выстирала штаны и развесила их возле обогревателя, любезно предоставленного отелем. Утром любимая вещичка благодарно поблёскивала чёрными кристалликами на кармашках и готова была снова защищать свою хозяйку от любых погодных капризов. Осталось погладить.

– А тонкой тряпочки не найдётся? – спросила я у горничной. – Люстрин утюга не любит.
– Да что вы! Это же тефлоновая подошва! Можно хоть капрон гладить.

Я согрела утюг, расправила брюки, но едва прикоснулась к ткани, как раздался грозный «пш-ш-ш» и штанина тут же украсилась рыжим оттиском хвалёной тефлоновой подошвы!

Попытки замыть пятно результата не дали. Я с горя вывернула чемодан, снова убедилась, что ничего подходящего по погоде в нём нет, и, донельзя расстроенная, облачилась в испорченные брюки.

Села в автобус, прикрывая сожжённую штанину сумкой. Экскурсия в хозяйство, где разводят форель, оказалась такой интересной, что я почти забыла о случившейся неприятности и в кафе подсела поближе к главному технологу. Увлечённая его рассказом о каскадных прудах для деликатесной рыбы, даже не сразу сообразила, по какому поводу прямо над головой раздалось сокрушённое «Ой-ёй-ёй» и почему ногам вдруг стало тепло. А когда сообразила, причитать пришлось уже мне. Официантка, пролившая на меня наваристую уху, многословно извинялась и вытирала мои брюки салфетками, администратор засыпала их солью. Тщетно. И без того подпаленные штаны обзавелись ещё и огромным вкусно пахнущим пятном на коленях.

– Сегодня явно не твой день, – сообщила сердобольная Лара, пытаясь меня утешить.

Я расстроилась так, что аппетит начисто исчез. Ну вот как есть то, в чём только что выкупалась? Угрюмо взяла кусок хлеба, густо посолила и выбралась из-за стола. Угощение предназначалось диким поросятам, живущим в огромном вольере на территории хозяйства.

– После обеда обязательно вынесите свинкам посоленного хлеба, – советовали гостеприимные хозяева, – они его обожают.

Они его таки действительно обожают. Завидев меня, мирно пасущееся полосатое стадо моментально превратилось в эскадру небольших, но мощных глиссеров и, вздымая волны жидкой жёлтой глины, что слоем покрывала грунт вольера, рвануло к решётке.

Отскочить я не успела…

Пиджак привела в порядок легко. Что ему, кожаному, сделается. А вот мои подпалённые и залитые ухой брюки эта чёртова глина добила окончательно. Подошедшим коллегам, которые скрывали смешки словами сочувствия, скомандовала:
– Немедленно едем в ближайший магазин!
– Какой магазин? У нас пресс-конференция через полчаса, – возмутились организаторы.
– Я быстро.

Ворвавшись в лавку, потребовала дать мне любые штаны, лишь бы подходили по размеру.

– Но у нас в основном молодёжные модели, – попытались отделаться продавщицы, с подозрением глядя на мои разнесчастные брючки, от которых отваливались кусочки подсохшей глины.
– Любые!

Это была самая быстро купленная вещь в моей жизни! И только в гостиничном номере я разглядела, что новые штаны оснащены сзади пикантной шнуровкой и снабжены залихватской надписью «Pepper girl» – «девчонка с перчиком». Мужская часть нашей компании смотрела на меня новыми глазами, но я делала вид, будто понятия не имею о фривольных надписях у меня «в тылу».

Наступил последний день семинара. Подведение итогов, раздача сертификатов и дипломов, весёлый прощальный банкет, на который я пришла всё в том же кожаном пиджаке и брюках, поскольку столы накрыли на лужайке перед гостиницей, а температура воздуха выше четырнадцати так и не поднялась.

Надо ли рассказывать, что в ночь перед отъездом поднялся ураганный ветер, который разогнал тучи и высушил лужи, а градусник наутро бодро демонстрировал почти тридцать.

К завтраку я вышла в белых джинсах и дерзкой маечке мятного цвета. На обеде появилась в воздушном сиреневом сарафане. По городу прогулялась в миленьком платьице с асимметричным узором. Вот только оценить мои туалеты было некому. Большинство коллег уехало утренним поездом, когда я ещё досматривала последние сны. В том числе и столичные модницы, которых я намеревалась потрясти своим гардеробом.

Дома стремительно купленные штаны со шнуровкой были так же стремительно отправлены на помойку, а любимые брючки я выстирала, высушила, отвезла на дачу и там торжественно сожгла на костре, приговаривая:
– Спасибо, мои дорогие, за службу.

Чем мы хуже японцев? Мы тоже умеем быть благодарными.