Дочь решила взять котёнка из приюта.

– Ты понимаешь, что это не игрушка? Он живой. Кормить, ухаживать надо, – говорю ей. – Кот в квартире – одна морока.
– Ты не представляешь, какой он бедненький, как там ему, маленькому, страшно и плохо.

Что поделаешь, совершеннолетняя дочь имеет право сама решать, как ей жить. Так и поселился у неё облезлый, худой и зашуганный серо-грязный котишка. Имя он получил заграничное – Маркус. А месяца через два после частых консультаций у ветеринара стал чистеньким, игривым, пушистым котёнком.

Дочь живёт в другом городе и иногда привозит Маркуса ко мне в гости. Дорога даётся коту с трудом, ещё начиная со сборов. Услышав слова «Держите Маркуса», этот плут прячется под ванну, и достать его оттуда почти невозможно, кошачьи глаза светятся то в одном месте, то в другом. В дороге Маркус учащённо дышит, и из него лезет много шерсти – видно, ужас от доприютских скитаний не искореним, какой бы сытой и защищённой ни была новая жизнь.

Кот долго боится выходить из частного дома на улицу. Но через несколько дней сидения у открытой двери любопытство всё-таки берёт верх, манящая свобода и жажда познания мира толкают трусишку на подвиг: Маркус ступает на грешную землю.

Поначалу он пулей возвращается назад, в надёжное убежище – дом, испугавшись малейшего дуновения ветерка, звуков проезжающей машины или пролетающего самолёта. Потом его не загонишь со двора. Ведь там летают птички, прыгают кузнечики, колышутся листья винограда, зачем-то пахнут красивые цветы, и можно валяться в песке, греться на ласковом солнышке и дышать чистейшим загородным воздухом.

А однажды дочка со своим парнем укатила на Юг, и мы на целых две недели остались с котом одни.

– Смотри, мама, чтобы Маркус не потерялся, я этого не переживу, – сказала дочь перед отъездом.
– Да что с твоим котом сделается, тоже мне, принц датский! Ещё я перед ним плясать буду.

Плясать пришлось в первое же утро. Мне надо уходить на работу, а кот через дырку в заборе пролез за двор и пропал, будто провалился сквозь землю. Я обыскала все кусты, ямки и заросли, стало жутко, тревожно, ведь собаки могут загрызть, или потеряется и от страха не найдёт дорогу домой. Что делать? Ну, не на работу же опаздывать! «Такая, значит, кошачья доля, что будет, то и будет», – успокаивала я себя, не найдя пропавшего зверя. Вхожу в дом, а эта рыжая бестия сидит и довольно ухмыляется. И когда успел обратно пробраться? А глаза огромные, возбуждённые, зрачки чёрные, большие, счастьем светятся! Да за такие красивые глазки всё простишь.

Потом я научилась загонять этого пройдоху в дом, пародируя звук машины: «Ж-ж-ж!» Так что, вернувшись, дочка получила своего любимчика в целости и сохранности, за исключением клока шерсти, выдранного у Маркуса моим домашним старожилом, пятилетним увальнем и лентяем котом Кузьмой, который приглашения к детским играм не принял – видите ли, возраст ему не позволяет.

– Малыш мой, тебя обижали, поехали отсюда домой скорее, – жалеет котика дочка.

А котик-то уже целый котище! Вырос в огромную лохматую мягкую игрушку. Иногда, правда, игрушка выпускает из милых лапок коготки и показывает острые молодые зубки. Но это если заиграется.

Так Маркус снова уехал в большой душный город. Частенько он участвует в фотосессиях, и тогда фото присылают мне. А я в своей деревне хохочу, увидев этого проказника в неожиданных ракурсах: то в берете с кокардой, то с интересом наблюдающего за дочкой, принимающей ванну, то растопырившегося в прыжке, как белка-летяга, то спящего на спине, раскинув лапы и хвост.

Когда дочь звонит мне, котик вечно вторгается в наш разговор. Я слышу довольное мурчание в телефоне.

– Как поживаешь, Маркус, в деревню не хочешь?
– Эх, – отвечает кот. – Депрессия у меня тут, в этой однокомнатной квартире. Уйдут хозяева на работу, и целый день один сижу. Иногда ворона прилетает, в окно заглядывает и каркает, каркает, ну прямо дразнит: «А вот я летать умею. А ты? Выходи, полетаем!» А как я через закрытое окно с четвёртого этажа полечу? Сижу на подоконнике и смотрю на трассу с машинами, жду, когда хозяева с работы придут. Ну, погоняешь мышку игрушечную, порвёшь немножко обои новые, землю из цветочных горшков поковыряешь. Чем ещё заняться? Спать приходится. А особенно туго бывает, когда гости нагрянут. Я сразу под ванну ныряю. А эти дяди и тёти: «Покажите котика, где ваш Маркус?» Самый страшный гость – кудрявая четырёхлетняя Сонька. Орёт: «Хочу кису!» – пока меня не вытащат из-под ванны. Но я снова вырываюсь и убегаю, потому что Сонька то ещё цунами. Иногда хозяев приходится воспитывать. Один раз не дали мне мою любимую печёнку. Я им мину в постель положил. Дочка твоя стала спать ложиться и как завизжит: «Саша, что это у нас за мыши в постели?!» Говорят они мне: «Будешь есть всё, что мы едим. Сколько можно на одной печёнке сидеть?» Тоже мне, воспитатели. Я неделю бойкот держал, сдались оба: «Маркушечка, мы твою любимую печёнку купили, на, ешь на здоровье». Так и живу, к тебе в деревню хочу, там свобода. Когда у них отпуск? Мр-мр.

– Мама, представляешь, мне будильник заводить не надо, – продолжает разговор дочка. – Маркус будит коготками, не проспишь на работу при всём желании.
– А это что у вас за грохот? Ремонт, что ли? – спрашиваю я.
– Да это Маркуша бесится, скачет, в поворот не вписался, в стенку влетел. Такая бомба уже, скучать не приходится. Недавно работу на дом взяла, чуть папку не погрыз, помощничек.
– Мяу! – слышу я истошный крик по телефону.
– Что у вас там ещё?
– Да коробку картонную просит, ему Саша новую принёс, он любит там прятаться.
– Ну ладно, спокойной ночи!
– А у нас спокойных ночей не бывает. Ночью Маркусик охотится за Сашиными пятками, кошмары снятся, – смеётся дочь.