Мой деревенский сосед дядя Лёша два года пытался построить баню. В первый год прогорел, поверив ушлой бригаде подмосковных мужичков, которые привезли ему гнилой сруб и пропали с радаров. Вторые строители начали вроде бы за здравие, но позже запросили дополнительные деньги и были устно отправлены дядей Лёшей на околоземную орбиту.

Дольше всех продержалась бригада трудолюбивого узбека Шавката. Дядя Лёша даже не стал их ругать. Работяги не филонили, хотели честно заработать, но, по выражению хозяина, всё равно строили «из дерьма и палок». А сосед хотел поставить не абы что, а нормальную баню по-чёрному, с брёвнами, обложенными мхом, по-дедовски. Да только где сейчас отыщешь таких мастеров, чтобы всё сделали правильно и не ободрали заказчика как липку?

– Видимо, всё равно придётся звонить в дорогую фирму, – вздыхал дядя Лёша.

Но месяц назад ситуация наконец сдвинулась с мёртвой точки. Знакомые посоветовали моему соседу хорошего мастера из Коми. Уже через пару недель на участке дяди Лёши сновали хмурые немногословные люди, и дело закипело. Вскоре появился белёсо-жёлтый сруб.

Так всё ладно выходило у бригады, что даже я захотел точно такую же баню. На всякий случай попросил у дяди Лёши телефон мастера.

– А ты заходи ко мне, он сам тебе даст, – пригласил сосед.

Александра Ивановича я и раньше видел на соседском участке, но не выделял его из других рабочих. Здоровый мужик с рыжеватыми от курева усами и бородой, он не мельтешил, не отдавал зычным голосом приказы бригаде, а пахал наравне со всеми на правах такой же рабочей пчелы.

– Лучше, конечно, делать баню из сухарника, – консультировал меня Иваныч. – Но это получится на порядок дороже. Хороший сосновый сухарник – материал особенный и уже редкий. Да и финны за последние двадцать лет нам подкузьмили, почти всё вывезли. Непросто теперь качественный сухарник добывать. Зато такая банька простоит двести лет, а то и триста.
– И не сгниёт? – удивился я.
– Это сухостой, там нечему гнить, – пояснил Саша. – Такая древесина – словно хорошо выдержанный коньяк. Он простоял сухим десятки, а то и сотни лет в полярные ночи, под ледяными ветрами, и ещё простоит столько же. Никакой усадки не даёт. Главное, чтобы жучок дерево не подъел, когда оно ещё было живым.

Немногословным Александр Иванович казался только с виду. Говорит, на заготовках в лесу за несколько недель одичаешь, а потом залпом навёрстываешь упущенное. Что в мире происходит, здоров ли Трамп – всё интересует Иваныча.

– Ты посмотри на его ухмылку, – возмущался Саша, увидев на экране вездесущего Илона Маска. – Это же фарцовщик, напёрсточник хренов. Какой нормальный человек в космос запустит кабриолет? Ступени он управляемые придумал, видите ли. Да я всё детство под этими ступенями прожил. Как тебе такое, Илон Маск?
– В смысле «под ступенями»? – не понял я.
– А в том смысле, что над нами они и падали, ступени эти, – пояснил строитель. – Я же из Коми, у нас там есть районы, где падают отработанные ступени ракет, запущенных с космодрома в Плесецке. Я, правда, в соседнем районе вырос, но и нам иногда доставались «подарочки» с неба.
– Что, прямо в деревню прилетали?
– Нет, в деревню ни разу, – посмеялся Саша в ответ на мою наивную догадку. – Хотя в советские времена наши бабы очень этого боялись. Обычно ступени в глухой тайге падают, в безлюдных районах. Но помню один случай, когда действительно рядом упало.

Я сидел на веранде, пил чай с мастером и наблюдал, как время от времени у Иваныча вспыхивали угольки глаз, когда он вспоминал события более чем сорокалетней давности.

– Сейчас за этими ступенями все местные мужики охотятся, чтобы сдать на металлолом, – говорит Саша. – Работы-то в деревнях давно нет. И не боятся отравиться остатками топлива, а ведь там ядовитый гептил! Онкология, другие болячки, ужас, короче. А иные умельцы ракетный металл пускают на хозяйство: кто под бочки приспосабливает какую-нибудь форсунку от «Союза», кто крышу сарая обложит, а кто и лодку смастерит. Лодки из ступеней, кстати, ещё в советские времена рыбаки делали, особенно хорошие получались из головных обтекателей. Но это если очень повезёт. А раньше никто за ракетами в тайгу не ездил, нужды в том не было. Только если охотники да рыбаки привозили какую-нибудь «тару».

– А органы следили, чтобы народ не шастал по лесам за ракетами? – поинтересовался я.

Иваныч отпил чай из кружки.

– Да не особо. Тогда же никому не приходило в голову тащить полусгоревшую ступень из тайги. Но в тот год всё вышло несколько иначе.

Это случилось в самом конце семидесятых, в ноябре. Морозы ещё не стали, хотя уже кокречило (морозило). Мне тогда было тринадцать. Мы с ровесником Игорьком Антиповым в тот день отправились на лыжах в лес. Рубили деревья, заготавливали кормушки для лосей. Каждый знает: лосям ведь зимой солёного хочется, организму соли не хватает. Вот мы лесникам и помогали. Срубим ствол на полянке, выстрогаем из него корытце, насыплем сохатым сольцы да и радуемся.

Работали недалеко от деревни, километрах в трёх, рядом с озером. Вдруг Игорёк меня толкает в бок и говорит:
– Смотри!

Я поднял глаза в небо и увидел что-то яркое, оно пролетело совсем рядом. Мне показалось это странным. Хотя раньше никогда не видел, как падает отработанная ступень ракеты, но слышал, что та частично разваливается ещё в воздухе, прежде чем удариться о землю. А тут прямо какой-то бешеный метеорит.

Через несколько секунд ощутили не сильный, но чувствительный толчок под ногами.

– Ракета сковырнулась, – хмыкнул Игорёк. – Совсем рядом. Наверное, на том берегу озера.
– Пошли отсюда, – предложил я. – Как бы лес не загорелся.
– Не загорится, – почему-то был убеждён Игорёк. – Давай посмотрим?
– Ну её на фиг, – замотал я головой, – а вдруг это опасно?
– Ой, держите меня, да чего там опасного? – захохотал друг. – Ты же сам видел, что дядя Илья года три назад приволок из тайги кусок, лодку отличную сделал. Не ты ли всё лето стонал, что тебе новая лодка нужна?
– Ну я.
– Вот и пошли, пока нашенские не очухались.
– Не очухаются, – успокоил я Игорька. – Сегодня у Нинки Кудряшовой свадьба, вся деревня гуляет.

Вернулись в деревню, взяли салазки, тросы, ещё кое-какие снасти и снова отправились в лес. Когда добрались до озера, уже стало смеркаться. Скажу честно: ожидали увидеть воронку, поваленные деревья, раскиданные повсюду куски обшивки космической странницы, но вместо этого заметили лишь поломанный лёд недалеко от противоположного берега. Эх, невезуха: ступень упала в озеро и, скорее всего, затонула, а значит, достать её обычным способом невозможно. Приблизившись, увидели подтверждение догадки – впереди чернела бездна огромной проруби.

– Близко не подходи, – предупредил смелый Игорёк, – а то, не дай бог, оба провалимся. Я пойду первый, на разведку.

Друг выдвинулся вперёд, протопал метров пятнадцать и встал почти у самого края проруби. Потом обернулся, и мне показалось, что его лицо побледнело. Игорь быстро развернулся и поспешил назад. На полпути махнул рукой:
– Иди скорей сюда!

Лыжи противно скрипели под смёрзшимся озёрным настом. Наконец и я подошёл к проруби. То, что там увидел, никак не вписывалось в мои привычные представления об окружающем мире. От проруби поднимался пар.

Хотя мы и учились в седьмом классе, но уже знали, что обломки ракет бывают очень горячими, но всё же не способны вскипятить воду в озере. Это казалось невероятным. А может, сюда упала вовсе не ракета, а секретный военный спутник? Или  какое-нибудь творение нечеловеческих рук, хоть тот же метеорит? Успокаивало одно: вроде бы то, что свалилось в воду, уже не представляло опасности.

Мы с Игорьком осторожно сделали ещё пару шагов вперёд. В том месте озера глубина относительно небольшая, всего метра два-три. Поэтому огромная туша ракеты-носителя должна была или торчать из воды, или покоиться совсем близко, уйдя «головой» в ил. Там, в глубине, действительно что-то алело. Но не могла же часть ступени до сих пор оставаться раскалённой!

– Ты видел? – просипел от удивления Игорёк. – Смотри туда!

Друг показал пальцами на какую-то тень, которая прошмыгнула в проруби. Я вгляделся в облака пара и не поверил глазам: в горячей воде резвились косяки озёрных рыб, хотя, по идее, они должны были давно всплыть брюхом вверх при такой-то температуре.

Одна из моих лыж провалилась под истончившийся от жара лёд.

– Держись! – Игорь подал руку. – Всё, валим отсюда!

Мы припустили изо всех сил подальше от непонятного кратера. Вернулись домой сами не свои, никому ничего не сказали и сразу же отправились спать. А назавтра кто-то из односельчан рассказал, что над лесом видел вертолёт. Ещё через пару дней в деревню приехала машина. Из неё вышли люди в военной форме, взяли пробы воды из колодцев, но никому ничего не сказали и так же молча уехали.

Среди деревенских поползли слухи, что пить колодезную воду нельзя – из-за падения какой-то секретной радиоактивной ракеты. Говорили, скоро власти обеспечат подвоз питьевой воды в цистернах.

Игорёк опасался, что военные вернутся, начнут всех опрашивать и заберут на медосмотр. Там и откроется наша тайна, и нас отправят в госпиталь. А я страшно боялся, что мы с другом отравились какой-нибудь дрянью около той полыньи. Но самочувствие оставалось нормальным. Больше к нам никто не приезжал и не прилетал, колодцы не опечатывали и воду не подвозили.

К озеру мы не выбирались до следующего лета. Потом вышли на него с Игорем на надувной лодке, обследовали то место. Светили в глубину воды фонарями, я даже нырял, но никакого металла на дне не обнаружили. И сразу заметили кое-что странное в воде.

– Что? – спросил я. – Остался след?
– Нет, – покачал головой Саша. – Следов как раз не было видно, кроме одного: то место по-прежнему кишело рыбой. Она там чуть ли не косяками ходила. Мы несколько раз отправлялись с Игорьком на рыбалку на тот берег и всегда возвращались с карабасами, полными щук, карасей и плотвы. Представляешь себе такое? Можно было безошибочно определить то место по рыбному бурлению. Но так продолжалось лишь до августа, а потом рыба исчезла так же внезапно, как и появилась.