«Меня преследуют»

Массовое переселение россиян в Германию началось в перестройку. Первыми на свою историческую родину отправились так называемые русские немцы – потомки немецких гастарбайтеров, которые приезжали на Русь работать ещё с XII века. Купцы, ремесленники, лекари и немецкие иммигранты развивали у нас свой бизнес, пользуясь благосклонностью царей и императоров. Но пострадали в сталинское время – были сосланы в отдалённые регионы, а некоторые репрессированы.

В конце 1980-х они получили возможность вернуться на землю предков по программе репатриации соотечественников. Тогда русским немцам в Германии жилось отлично. Они сами могли выбирать, в каком городе остаться, какой дом предпочесть, им платили приличные подъёмные, государство снабжало всем необходимым и организовывало интенсивные курсы интеграции.

Однако многие русские немцы так и остались в душе советскими людьми. До сих пор шумно празднуют Новый год и День Победы, устраивают застолья с баяном и пением казачьих песен, смотрят только русское ТВ, собирают в городских парках грибы на засолку и далеко не всегда говорят по-немецки. Их дети и внуки уже выросли в Германии, но всё равно воспринимаются здесь как русские.

Так же как и русские евреи, которые всё с тех же перестроечных времён получали вид на жительство не только в Израиле и США, но и в ФРГ.

Таким образом, вот уже не один десяток лет здесь живут бывшие граждане СССР и их потомки, которых немцы всё равно считают русскими, не обращая внимания на этническое происхождение.

Ещё одна значительная часть русских в Германии – те, кто приехал сюда на учёбу и остался. «Сейчас по правилам Евросоюза получить вид на жительство гораздо проще, чем семь-восемь лет назад. Теперь каждый иностранный выпускник германского вуза получает временное разрешение на работу во всём Евросоюзе. То есть выбирай себе страну, город, работай и живи где хочешь», – рассказывает моя подруга Светлана.

Мы с ней учились в казанской школе с углублённым немецким. В 93-м она, золотая медалистка, поступила в немецкий вуз, а окончив его, осталась во Франкфурте на правах жены гражданина Германии. Тогда другой возможности получить вид на жительство для неё не существовало. Сегодня же иммигрировать в Европу проще некуда. Ноги в тапки – и вперёд! Но хорошо, если в придачу к тапкам у вас есть образование и деньги. Иначе могут поселить в одной общаге с ближневосточными беженцами. Или вообще в лагере. А спустя пару месяцев перебросить в какую-нибудь Латвию.

Ещё один способ остаться жить в Германии – попросить здесь убежища, и это ежегодно делает несколько тысяч россиян. Чтобы считаться беженцем, нужно доказать «обоснованность опасений перед преследованиями по расовым, религиозным, национальным признакам, политическим убеждениям или принадлежности к определённой социальной группе, не имея возможности получить защиту у себя в стране или не желая её получать по причине преследований», как пишут на сайте немецкого посольства.

Значительную часть этих «беженцев» составляют геи, лесбиянки, наркоманы, мелкие деятели оппозиции, о которых в России никто не слышал, и даже обычные уголовники, которым как-то удаётся убедить германские власти, что в России за ними охотится лично Путин. Русофобия на Западе пока ещё продаётся, но толпа желающих продать свою «оппозиционность» так велика, что шансов заработать на этом всё меньше.

Славятся трудолюбием

Для немцев все, кто говорит по-немецки с русским акцентом, все, кто имеет русские корни, а также все, кто родился в России, – русские. Их объединяют язык, культура, кухня, традиции и работа.

Вдоль старинных замков, увитых плющом, разгуливают африканцы в трениках, индусы в шлёпанцах, арабские женщины в хиджабах и украинские хлопцы в строительных комбинезонах. Такова современная Германия. Контролировать хлопцев немцам всё труднее, украинцы приезжают сюда на заработки практически бесконтрольно.

Работы в Германии невпроворот. Нужны плиточники, каменщики, грузчики, шофёры, уборщицы, сиделки, рабочие фабрик, заводов, складов и прочий низкооплачиваемый и стерессоустойчивый персонал. Сегодня эти люди в своём большинстве говорят по-русски. Зарплата – от 7 евро в час. Можно работать семьями. Можно без знания немецкого языка.

«У нас хорошо, у нас почти весь дом престарелых говорит на одном языке, на русском», – рассказывает посудомойка Эмма. Она родилась в Таллине и два года назад приехала в Германию на заработки. Вместе с ней за немецкими стариками ухаживают харьковчанка Ольга, русская немка Елена, пермячка Катя, которая несколько лет назад вышла замуж за русского немца Женю. Женя переехал в Германию ещё подростком, но «не смог вписаться в немецкий уклад» и специально выбирал себе жену в России – на русском сайте знакомств.

«В Дармштадте открывается новый русский магазин, требуются продавцы» – это объявление на русском языке размещено на немецком сайте трудоустройства. Русские магазины в Германии вызывают у меня воспоминания о советском детстве. Рыба, замороженная штабелями и брикетами, пельмени на развес, висящая гирляндами вобла, пряники, баклажанная икра, вафли, квас, гречка, перловка, сгущёнка, селёдка, конфеты «Птичье молоко», «Белочка» и «Коровка», халва, сушёные кальмары, хмели-сунели, морская капуста в неаппетитных жестянках, квас, хрен «Ядрёный» в тюбике и розовеющая в стекле хреновина.

Деликатесы нашего советского детства покупают не только выходцы из СССР. Моя подруга-немка, выросшая в ГДР, до сих пор сходит с ума по советским конфетам, которые входили в состав рождественских подарков для детей социалистических стран. Однако не будем завидовать. Названия остались прежние, а качество – далеко не советское. Практически все товары для русских магазинов в Германии производят на фабриках Польши или Литвы. Я долго изучала ассортимент, пытаясь найти российского производителя. Тщетно.

Зато цены радуют. Вполне сравнимы с нашей «Пятёрочкой».

Чего не скажешь о русских ресторанах в Германии. Блинчик с красной икрой – 9,5 евро (875 рублей), пельмени – 14,5 евро (1334 рубля), столько же – вареники с вишней, отбивная – 20,5 евро (1900 рублей).

В каждом крупном немецком городе есть русские детский сад (а иногда их даже несколько) и русская школа, где обучение ведётся на двух языках – немецком и русском. Причём в таких садах и школах вы можете увидеть не только русскоязычных детей, но и немецких, турецких, эфиопских и так далее. Ведь многие просто отдают своих отпрысков в ближайшее от дома учреждение.

Во Франкфурте-на-Майне, например, большинство школ – двуязычные. В Берлине – подавляющее большинство, потому что здесь каждый третий житель – иностранец. Кстати, малолетних иностранцев в Германии в разы больше, чем маленьких немцев. Например, в немецком городе Ханау в классе, где учился мой младший сын, он единственный оказался не турком. Спустя пару месяцев обучения даже стал немного говорить по-турецки. Но вскоре мы переехали в немецкую глубинку, и там в гимназии уже порой попадались местные дети.

В последние годы в связи с зашкаливающим немецким гостеприимством в отношении беженцев некоторые школы Германии скорее напоминают медресе, а некоторые немецкие города превратились в арабские. Особенно это бросается в глаза днём, когда по улицам весело гуляют безработные, а коренные жители трудятся в поте лица.

Тут стоит сказать, что русскоязычная диаспора Германии славится своим трудолюбием. И это касается не только рабочих профессий. К русским врачам, получившим ещё советское медицинское образование, выстраиваются очереди на месяцы вперёд. Русские адвокаты (чаще всего еврейского происхождения), в отличие от немецких, берутся порой за самые сложные дела; правда, и цены у них запредельные.

Самые угнетаемые

«Немецкое государство никому не даст умереть с голода», – любит повторять мой дрезденский знакомый Миша Петров, который, хоть и сидит уже год на пособии по безработице, счастливым себя не чувствует. Ведь бесплатный сыр действительно напоминает о мышеловке.

Моя подруга Светлана, высококлассный специалист, переводчик с пяти языков, рассказывает: «Получить пособие несложно, сложно на нём остаться, потому что немецкие чиновники пытаются тебя пристроить на самую жуткую работу, куда никакие другие иностранцы не идут. Меня вызывали каждую неделю в министерство труда и пытались отправить на работу. Сиделкой. Уборщицей. Мойщицей окон. Мне пришлось ходить по врачам и получить кучу справок, доказывающих, что я не могу заниматься физическим трудом. Например, не могу работать строителем, грузчиком, маляром и так далее. Тогда меня попытались пристроить на обучение, причём такое, где всё равно речь шла о физической работе на каких-то складах. Отказаться нельзя. Кончилось дело тем, что я ушла с этого пособия в свободное плаванье без доходов».

В последние годы перед возвращением на Родину она учила немецкому языку переселенцев.

Надо сказать, что много работать в Германии порой менее выгодно, чем работать мало. Ведь чем выше зарплата, тем выше налоги. Подоходный – до 45 процентов. Церковный налог – 2–3 процента, вне зависимости от вашего вероисповедания. 5,5 процента –  налог солидарности, эти средства направляются на выравнивание разницы между востоком и западом страны. Ещё есть пенсионный сбор, выплаты на случай потери работоспособности и потери работы, огромные суммы уходят на медицинскую страховку, стоимость которой увеличивается в зависимости от возраста и состояния здоровья.

Однако некоторые иностранцы в Германии умело уходят от налогов. В этом им помогает круговая порука. Мой немецкий приятель удивляется: «У Джованни пиццерия на три пластмассовых столика. По сути он должен получать чуть больше безработного. Но он недавно сменил «Ауди» на «Порше». И сыну на 18-летие тоже «Порше» подарил! Да и Мехмет, который на углу держит овощную лавку, дом недавно купил. А я, дурак, тружусь по двенадцать часов в сутки и половину прибыли отдаю государству».

«В Германии тяжелее всех живётся немцам» – так шутят мигранты о коренном населении. Потому что законопослушные граждане отчитываются перед государством за каждый заработанный евро. А приезжие делают свой гешефт, не считаясь с интересами немецкого государства. Например, итальянцы традиционно держат ресторанчики, где персоналу платят «чёрную» зарплату. То же самое происходит у турок в их «шаурмячных». Албанцы знамениты своей наркомафией, где, естественно, никто налогов не платит. Выходцы из бывшей Югославии оккупировали строительный бизнес. Поляки владеют сферой обслуживания. Это не значит, что в отелях убирают только Ивонки и Ядвиги, а дома строят только Гораны и Златаны. Но если Горан приедет в Германию – соотечественники не дадут ему пропасть. Пристроят в хорватской дорожной конторе и расскажут, как не отчитываться перед налоговой за каждый цент.

У всех мигрантов в Германии дела идут хорошо. И только у русских со взаимопомощью дело швах! Порой наши помогают друг другу по-семейному, но только не по национальному признаку.

Математик-программист, русский немец Николай Эрней уехал с семьёй на свою историческую родину. Но спустя три года вернулся в Россию. Вот что он рассказывал в интервью журналистам: «Русские в Германии – это самая угнетаемая и попираемая нация. Причина очень простая. Любая приезжающая нация, кроме русских, тут же образует свою диаспору, будь то турки, иракцы, иранцы, чеченцы, сирийцы, албанцы, евреи, французы, англичане, японцы, китайцы. И в рамках диаспоры они помогают друг другу, у них есть свой круг адвокатов, врачей. Дети если и ходят в немецкие школы, то там от немецкого одно название, в классе пара учеников местные, остальные – мигранты. И эта клановость позволяет эффективно защищать интересы своей общины. Немцы с  кланами ничего не могут сделать. А вот русские, переезжающие из России, Казахстана или Украины, сами поверили в то, что им нужно срочно забыть свои культуру, достижения, навыки и раствориться среди немцев».

Невозможно описать жизнь типичного русского иммигранта в Германии. Этих людей – несколько миллионов, и у каждого своя судьба. Для некоторых чужбина стала домом, а кто-то уверен, что нет на земле места лучше Родины. Кому-то повезло найти приличную работу и обрести друзей. А кто-то чувствует себя белой вороной на мультикультурном германском празднике жизни.

Я знаю русских, которые спустя пару лет жизни в Германии с гордостью признаются, что забывают родную речь и видят сны исключительно по-немецки. Но при этом муж-немец понимает меня лучше, чем моя русская сестра, и часто мне кажется, что он любит Россию больше, чем некоторые русские.

Я провела в Германии несколько лет и от этого ещё сильнее полюбила свою Родину, а заодно поняла простую, но очень важную вещь: если человек отрекается от своего прошлого, от культуры и языка – он теряет часть своей личности.