Лечебница с грязями и ваннами, куда я приехала подлечиться. Санаторий успешно специализируется на женском бесплодии. В первые дни нас ведут на экскурсию в музей санатория. За стеклом – письма и небольшие подарки от благодарных женщин со всей страны. Сувениры, салфеточки, поделки. Мастерицы лечились здесь и обрели счастье материнства. Здорово обнадёживает, особенно фото их младенцев.

И только у меня, как обычно, всё не как у людей. После горячего грязевого обёртывания попила чай с мелиссой, шалфеем и мёдом в вестибюле, где всегда кипел самовар. Вспотела, вышла на улицу. Да ещё и в номере колотун: в корпуса тепло пока не дали.

Хрип, кашель, температура. Срочно сворачиваю лечение и уезжаю домой. Всю дорогу (автобусом и поездом) меня трясёт лихорадка. Приезжаю – горю огнём и почти брежу. Муж бежит вызывать «скорую».

Какие тогда мобильники? Да и стационарных телефонов не было. Три будки-автомата на большой посёлок, состоящий из частных домов. Да и те постоянно не работают. Удалось дозвониться, уже счастье.

– Температура тридцать девять и девять? Тошнит? Из дома отдыха, говорите? – подозрительно вопрошает приехавший фельдшер. – Ах, из санатория? Ну да один чёрт.

Игриво подмигивает:
– Понятное дело. Знакомая история. Как говорится, в Советском Союзе нет домов терпимости, зато есть дома отдыха.

Почему-то задирает на мне халат и давит на низ живота.
– Больно?

Да у меня не только живот, всё тело горит и ноет. Везде больно!

– Внематочная, – выносит безоговорочный вердикт фельдшер. – В гинекологию срочно.

У сидящего в изголовье мужа сначала белеет, а потом густо багровеет лицо. Он у меня страшно ревнивый. Только что приехал с учёбы, мы не виделись три месяца. Ища моё пальто, ворчит:
– Так вот, значит, как там санаторий лечит от бесплодия.
– Какая внематочная? – ору, вернее кашляю и хриплю я.

Энергично протестую и в машине, продолжаю брыкаться уже в гинекологическом кресле, куда меня буквально затащили силком с порога приёмного отделения.

– Да у меня мужчины не было три месяца!

Пытаюсь выкарабкаться, меня держат три пары сильных женских рук.

– Все вы так говорите. Готовим операционную. Привезите её карту из женской консультации. Берём пункцию, приготовься, будет больно.

Чёрт возьми, а ведь сейчас меня действительно выпотрошат, как цыплёнка, безвинную, непорочную, оболганную перед мужем и обществом верную жену. Выпотрошат – и глазом не моргнут.

Врачи и сёстры носятся туда-сюда. Готовятся к экзекуции, звенят инструментами, выкладывают на поднос страшные шприцы с огромными иглами. Им не до меня. Я раздёргиваю шнурки, срываю бахилы, соскальзываю из кресла. Хватаю пальто, брошенное в вестибюле на стулья, – по ночному случаю его ещё не успела унести в гардеробную нянечка.

– Беги-беги. Через час ко мне же на операционный стол тебя привезут, – обещает вслед уязвлённая доктор, уже облачённая в маску, пошевеливая резиновыми пальчиками.
– Отправьте меня домой! – умоляю я.
– На «скорой» мы возим больных. А ты, сама говоришь, здоровая, – мстит она.

Глубокая промозглая осень, порывистый ветер. Я с температурой 40 плетусь через больничный городок к остановке. Меня то колотит от холода, то кидает в жар и обливает потом. Долго жду автобуса, в предобморочном состоянии втискиваюсь в переполненный салон.

Ночью мне становится совсем худо, я задыхаюсь. Но «скорую» вызывать уже запрещаю. Ну их, завезут прямиком на операционный стол – и вырежут всё, что под руку попадётся.

Наутро старенькая участковая терапевт прослушивает, простукивает меня. Острый бронхит, слава богу, не пневмония.

– Поедете в больницу? Не хотите? Правильно: дома стены помогают. Антибиотики, клюква, сок чёрной редьки внутрь и наружно, для компрессов и растираний.

Ревнивый муж растирает мне спину и ворчит:
– Где это можно так простыть в санатории?

Ему не угодишь. Подтекст: ясно где, под кустиками, на холодной земле, на брошенной куртке. Он мыслит заодно со старой девой-гинекологом.
Да пошли вы все. От таких слышу. Каждый думает в меру своей испорченности – и муж, и фельдшер, и хирург. К сведению: в то время была мода на диагноз «внематочная беременность», всем повально его ставили. УЗИ-то ещё не существовало.