Я не живу под мостом или в коробке из-под телевизора, но я – человек без своего дома.

В молодости не хотел жить с родителями, поэтому начал путешествовать и какое-то время не думал о жилье. Подумаешь, квартира, когда у тебя целый мир! Можно снимать хижину на берегу моря, висеть в гамаке между пальм или менять дешёвые хостелы, заполненные такими же, как ты, бродягами, загорелыми, весёлыми и самоуверенными.

Выглядит как идеальная жизнь бездельника, сдающего квартиру, а на ренту покупающего кокосовый коктейль. На эту жизнь я зарабатывал честным и не всегда лёгким журналистским трудом. Но на покупку квартиры денег не хватало, да и не нужна была.

Пару раз я задумывался о строительстве дома из соломы и глины где-нибудь в Краснодарском крае, где фруктовые сады, а до моря рукой подать. Ездил в экопоселение, помогал возводить глиняный дом, но построить собственный не решился. Жена была против, почему-то ей не хотелось жить в доме из приключений и палок.

Да вот, жена. Когда ты один – живёшь как хочешь. Жизнь одинокого мужчины – сплошная робинзонада. У тебя есть хижина из листьев, ружьё, коза. И время от времени в гости приходит Пятница – в юбке или, на худой конец, в календаре, когда можно просто забыться. А жена – это стихия. Ну, как ветер в море: то надует паруса твоей лодчонки, то заставит их обвиснуть, а захочет, вовсе перевернёт посудину, спасайся как можешь.

Мы решили подойти к жизни ответственно и начали копить на квартиру. Дело оказалось непростым: тратили деньги на поездки, неудачно попытались открыть хостел в Абхазии. Но всё-таки накопили и приобрели однушку в симпатичном строящемся жилищном комплексе за городом.

Комплекс назывался «Финские кварталы», что подразумевало надёжность, качество и европейский стиль. Ну да, область, но на самой границе города. Сроки подходящие – к концу года должны достроить, здания почти готовы, на последнем осталось возвести крышу. И застройщик серьёзный: в сданных домах первой очереди уже живут люди.

Директор строительной компании Кравцов показался мне честным человеком, просто усталым и замученным. Он не успевал в срок, ему уже предъявляли иск за задержки. Но строительство шло, краны работали, а договор гарантировал защиту и неустойку в случае задержек.

– 214-й закон – это знаете что? Это не шутка. Вы полностью защищены. Государственные гарантии, – шептал агент по недвижимости, очень надёжный агент, рекомендованный друзьями.
– Если будет задержка, получите неустойку. Может, даже кладовую бесплатно, – вздыхал директор Кравцов и смотрел грустными усталыми глазами.
– Деньги положите на банковский аккредитив. Мы договор зарегистрируем в Росреестре, и только потом их спишут. Никакого риска, – колдовала надо мной менеджер по продажам.

Я решился. Пошёл в рекомендованное компанией отделение «Эльфа-банка» и положил деньги на аккредитив.

На следующий день деньги списали. Но договор не зарегистрировали.

Я не сразу понял, что произошло, а когда понял, пришёл в ужас. Условием раскрытия аккредитива было «получение расписки регистрационного органа». Но сотрудники строительной компании подали документы на регистрацию не в Росреестр, а в окошко МФЦ. Получили расписку, что документы поданы, и передали в «Эльфа-банк», а тот перечислил деньги. Вот только Росреестр уже не регистрировал договоры с этой строительной компанией, которая к тому моменту испытывала трудности, о чём её сотрудники знали. Стройка остановилась.

Несколько месяцев директор компании обещал как-нибудь зарегистрировать договор или записать на меня другую квартиру, ещё лучше.

Когда я пришёл в офис, увидел, что там нет ни одного сотрудника. На пустой стойке администратора лежали листочки извещений с надписью «судебное». Строительная компания обанкротилась. Директор перестал отвечать и, как мне сказали, сбежал за границу.

«Эльфа-банк» признал вину и был готов возместить мой ущерб, но, узнав, что застройщик обанкротился, отказался от выплаты.

Начались судебные тяжбы. Адвоката мне посоветовали самого лучшего, дорогого. Надёжный и лучший адвокат сказал:
– Вы же понимаете, будут расходы, – и потребовал выплатить ему вперёд 10 процентов стоимости квартиры. Речь шла о спасении жилья, тут не до экономии, я заплатил. Оба суда мы проиграли. Видимо, у банка адвокаты оказались ещё дороже.

Я обратился в МВД, ОБЭП, городскую прокуратуру, генеральную прокуратуру и даже – от отчаяния! – в администрацию президента, чтобы нашли сбежавшего директора строительной компании и спросили, почему он продаёт квартиры и берёт деньги, зная, что по закону продавать их уже не может. Получил ворох отписок, которые храню в отдельной коробке и иногда перечитываю. Вчитываюсь в фамилии и должности этих людей, пытаюсь их себе представить. И их квартиры.

Дела строительной компании начал вести конкурсный управляющий, компетентный человек с золотыми перстнями на пальцах. Банкротство строительных компаний – его семейный бизнес. Он отказался признать мой незарегистрированный договор.

Теперь у меня не было ни дома, ни даже права на него. От сбережений остались лишь долги. Пришлось нанять другого адвоката, не такого фешенебельного, зато с совестью. Мы судились с конкурсным управляющим, один суд проиграли, а второй выиграли.

Так у меня появилось подтверждённое судом право на жилище, прямо как в советской Конституции было записано. В российской, кстати, тоже записано, но по-другому: «Никто не может быть произвольно лишён жилища». Если оно есть, не можешь быть лишён, если же купил, а его не достроили, сам виноват, надо было выбирать застройщика честнее и надёжнее.

К государству претензий нет. Старается как может, фонды создаёт, чтобы дома за сбежавших жуликов достраивать. Ловить их почему-то не хочет и населению решать эти вопросы при помощи бейсбольной биты не разрешает. Потому что государство у нас доброе: если не будет вмешиваться, мы друг друга поубиваем, причём за дело.

Мне ещё повезло. Некоторые дольщики продали комнаты и квартиры, чтобы улучшить жилищный вопрос. Взяли ипотеку и теперь живут в съёмном жилье, выплачивают кредиты. Ничего у них не осталось, кроме надежды.

Достройщик нашёлся и целых два года обсуждал с правительством Ленинградской области условия. В посёлке Лупполово – название досталось от финнов – нет очистных сооружений, всё сливают в ручей. По соседству, в посёлке Сертолово, даже построили новый ЖК, который так и назвали – «Чистый ручей».

Постройку очистной станции стоимостью около 300 миллионов возложили на новую строительную компанию. Сумма оказалась неподъёмной, невыгодно достраивать. И правительство не хочет. Но, говорят, к следующему сентябрю какое-то решение примут. Ну, или через пару-тройку лет уж наверняка.

Как же гражданам жить и трудиться, не имея собственного дома? И сможет ли государство положиться на таких граждан в трудную минуту?