Недавно ездил на сельское кладбище проведать родительские могилки. Когда возвращался в город, завернул к другу детства Колянычу. Он хоть и проживает в райцентре, но у него частный дом и своё хозяйство.

Его жену Ирину я застал в огороде. Загорелая, в синем купальнике и широкополой соломенной шляпе, похожей на сомбреро, она полола самодельной тяпкой сорняки. На скамеечке неподалёку в серой скромной одежонке и белом платочке сидела её мать, тёща Коляныча. Суровая ворчливая старуха резким скрипучим голосом выговаривала:
– Ты, Ирка, не самовольничай, против матери не иди.
– Девушки, – окликнул я и помахал рукой, – привет!

Старуха поглядела в мою сторону из-под ладони и, видно, не рассчитывая, что я услышу, сердито пробурчала:
– Ктой-то? Мишка? Вот непутёвый. Нет чтобы работу работать, сёдня день год кормит, а он на машине разъезжает, как барин.

Но виду не подала, что не рада моему приезду, и с достоинством кивнула.

– Где супруг? – спросил я.
– В курятник отошёл, – отозвалась Ирина, – завтра на базар собираемся.
– Он у нас без дела не сидит, – поддакнула старуха, видимо, пытаясь подковырнуть меня, и поджала сухие губы.

Я направился в сторону дощатого на совесть сбитого сарая, в котором внезапно поднялся невероятный шум: было слышно, как чертыхался Коляныч, заполошно кричали куры и охрипшим от негодования голосом клекотал петух.

– Осторожнее! – успела крикнуть Ирина.

В этот момент дверь курятника распахнулась, и оттуда вывалился человек, похожий одновременно на Деда Мороза и на лешего. На нём был овчинный полушубок, вывернутый шерстью наружу, зимняя шапка с туго завязанными под подбородком тесёмками и, что особенно меня поразило, солнцезащитные очки в пол-лица. В загадочном человеке я с трудом узнал друга Коляныча. В левой руке он держал лукошко, доверху наполненное куриными яйцами, правой активно размахивал, обороняясь от наседавшего петуха.

Огромный, как тетерев, петух весил, наверное, не меньше пуда и дрался отчаянно, только летели во все стороны клочья выдранной когтями шерсти. И мне со страха даже показалось, что клевал он своим толстым клювом не куда попало, а метил специально в глаза, чтобы ослепший хозяин в другой раз не смог найти дорогу в курятник. На руки Коляныча были предусмотрительно надеты грубые брезентовые рукавицы, в которых работают сварщики, чтобы защитить кожу от ожогов.

Я оказался от петуха в непосредственной близости и сразу догадался, что пора спасаться. Подстегнул и заполошный крик Ирины:
– Миша, беги!

В общем, я рванул с места так, словно за мной гналась свора злобных собак.

Хитрый петух, видимо, сообразил, что чужак в лёгкой майке и шортах представляет собой более доступную цель, чем «упакованный» хозяин, и с гневным клёкотом погнался за мной. Размах его крыльев, наверное, был метра полтора, он преследовал меня, словно орёл добычу, разве что клювом не щёлкал.

Я успел заскочить на веранду, захлопнул дверь. Петух с лёту ударился в неё и злобно долбанул клювом в стекло, где вмиг образовалась дырочка, будто от пули, и во все стороны пошли мелкие трещинки. От этого он ещё больше рассвирепел и с такой силой принялся биться в дверь, что я даже трусовато подумал: устоит ли она под его напором?

Вовремя подоспел Коляныч, оставив по дороге лукошко с яйцами, схватил осатаневшего петуха в охапку и спешно понёс в курятник.

– Колька, – осипшим голосом крикнула тёща, видно, сильно переволновавшись за здоровье кочета, – ежели ты ему шею свернёшь, сам будешь курей топтать!
– Небось! – покладисто отозвался зять и заржал так, что даже петух притих.

Я вышел на порог, сел на ступеньку. Управившись со своенравной птицей, вернулся Коляныч, присел рядом.

– Нет, ты видел этого Тамерлана? – спросил он оживлённо. – Такого задиру поискать!
– Здорово он на нас страху нагнал, – ответил я весело. – Ты и сейчас в шубе сидишь.
– Точно, – вспомнил Коляныч, скинул своё облачение и с отвращением отбросил в сторону. – Мне этот кочет ещё на базаре не понравился. Уж больно на меня тогда поглядел нехорошо, многообещающе… А в клетке ведь сидел тихоней. Должно, притворялся, чтобы побыстрее купили и хозяин не отправил его в щи.
– «Берём, яйца от него будут крупные, я в этом толк знаю», – гнусавым голосом передразнил Коляныч тёщу. – Мужик, конечно, сразу обрадовался и давай товар расхваливать: «Берите, не прогадаете, кур топчет – загляденье». Вот и купили на свою погибель. Когда он свой гарем выгуливает во дворе, живой душе там лучше не появляться. Собака – та сразу прячется в конуру, кошка на дерево стремглав влезает и оттуда испуганно смотрит: переживает, как бы петух не вздумал к ней взлететь. Жена с тёщей вообще перестали ходить в курятник. Одно слово – Тамерлан. Сам каждый раз собираюсь, будто средневековый рыцарь в последний бой. Шуба, шапка – ну, сам видел. Подумываю теперь вот валенки надевать. В прошлый раз так долбанул в ногу, зараза, что еле кровь остановил. Столбняк хватит, и поминай как звали. Оно мне надо?
– Так продайте такого опасного петуха, – посоветовал я. – В чём проблема?
– Нереально, – покачал головой Коляныч. – Тёща за него горой.

Мы переглянулись и расхохотались.