Люди лезут из щелей
19.02.2021 00:00
Знаете, Эльдар Александрович, мне сейчас не до вас

Люди лезутМеня всегда волновала тема снов. Не объяснений, что к чему снится, – меня интересует сама природа сновидений. Как наш мозг складывает такие блистательные, абсурдные и яркие истории, переплетая сюжеты и сталкивая героев, выстраивает сложную драматургию отношений, и вся эта жизнь свершается даже не за ночь, а за короткие фазы сна. Неврологи утверждают, что сновидения длятся несколько минут, а то и секунд, но за эти секунды столько всего происходит! Похоже, во сне, как и в космосе, время течёт по другим законам: то, что мы проживаем на земле годами, в космосе и в спящей голове уже успело произойти.

Например, если в ночном небе вы замечаете яркую вспышку, этот взрыв сверхновой звезды произошёл не прямо сейчас, а во времена Ивана Грозного, и только спустя века свет сгинувшей звезды дошёл до нас. И наоборот, если звезда взрывается при нашей жизни, её вспышку увидят лишь потомки через сотни лет.

Поэтому странно и обидно, когда, работая над сюжетом очередного рассказа, мучаешься несколько дней и даже недель, а когда дрыхнешь, юркие нейроны, или что там в голове отвечает за сновидения, вмиг создают такие поразительные и слаженные истории, что просто завидно.

Писатель отдаёт идеи и мысли персонажам, вкладывает свои слова в их уста, а потом – бац! – оказывается, для нового текста тебе очень нужна эта мысль, а ты её уже подарила дураку из прежнего рассказа. Вот и сейчас мне пригодилась бы одна такая мысль, и я её всё-таки выскажу.

Когда ложусь спать, говорю сама себе: «Так, интересненько, какое же кино нам покажут сегодня?» И вот сегодня мне показали довольно потешный «фильм». Правда, во сне мне было совсем не смешно, там я просто кипела от ярости. Но когда проснулась на самом интересном месте, то решила отомстить своим эгоистичным нейронам, отвечающим за фантазию. Во сне они работают как бешеные, а едва я сажусь за рабочий стол, у них, видите ли, отгул. Так что, пока свежо в памяти, я решила это кино записать.

Конечно, пересказывать кому-либо свой сон – дело гиблое. Когда облекаешь его в слова, путаешься, не можешь связать концы с концами. Сон ускользает, расползается в руках, как извлечённая из моря медуза или ветхая застиранная простыня, которую штопаешь в одном месте, а она рвётся в другом. Ты сама начинаешь понимать, что получается какая-то бредятина, а слушатель и вовсе изнемогает, утомлённый набором беспомощных междометий и невнятных образов.

Накануне я рано встала, поднимая в школу сына. Когда Стёпа ушёл, села за компьютер, чтобы набросать ему доклад по истории, но через пару часов сникла от количества информации и решила прикорнуть полчасика. И тут мне неожиданно, вообще не по заказу, «включили киношку».

В неизвестном городе идёт большой театрально-концертный фестиваль. Съехалось гигантское количество артистов, нас заселяют в странную гостиницу, напоминающую Колизей, только из стекла. Аркады по окружности – отдельные входы в номера. Внутри отеля-амфитеатра на круглой сцене уже шла подготовка к представлениям, которые должны идти нон-стоп. Мои товарищи побросали вещи и сразу ринулись на сцену репетировать, а я решила сначала заселиться в номер, принять душ и привести себя в порядок. Времени немного – надо поторопиться.

Номер просторный, светлый и почему-то с двумя входами вдоль стены – это важный момент, именно он сыграл злую шутку. Не успела я осмотреться, как в одну из дверей по-хозяйски зашла дама с чемоданом. «Простите, – заметила я вежливо, – но вы ошиблись, это мой номер». Однако дама оказалась настойчивой и решительно собралась здесь обосноваться. Я стала деликатно оттеснять её к двери, но в это время в другую дверь попытались войти ещё люди. И начался кошмар!

Не успевала я выпроваживать одних нахалов, как во вторую дверь устремлялись новые претенденты. Поначалу я вела себя интеллигентно, но потом потеряла терпение, металась от двери к двери, выпихивала всех, но люди пёрли и пёрли. Заглядывали развесёлые компании с неопределёнными намерениями, с песнями под гитару, с какими-то претензиями.

Вспомнила смешное видео из интернета, в котором несчастный отец полугодовалых тройняшек пытается собрать их в комнате, но те расползаются. Пока ловит одного, за ним ползёт второй, а когда папа тащит двоих, в коридор выползает третий. Отец в отчаянии взывает к небесам, потому что взывать к младенцам бессмысленно. Всё это снимает на телефон хохочущая до слёз мама.

В моём сне всё было наоборот, я не собирала, а разгоняла. Ко мне стали врываться знакомые из разных периодов жизни. Кого-то я, может, и была рада видеть, но времени не хватало, а кого-то и знать не хотела. Люди заполняли номер, теперь они появлялись из разных закутков комнаты, лезли практически из щелей. На грани истерики я закричала: «Оставьте меня в покое, я хочу побыть одна! А ну, пошли все вон!»

В центре комнаты уже умудрились водрузить походную палатку, внутри улеглась валетом пара пожилых супругов. Близкая к помешательству, я стала рвать палатку, запихивать разбросанные вещи в рюкзаки.

Пожилая супруга, наблюдая за моими действиями, сказала мужу:
– Смотри, как она аккуратно складывает штаны и футболки, а ты всё комками в сумки запихиваешь.
– Пошли вон! – орала я, бросая в них кеды и треники.

В этот момент одна из дверей отворилась, и на пороге возник Эльдар Рязанов. Он улыбался доброжелательно и чуть виновато, держа в руках сценарий. Я догадалась, что Рязанов собирается предложить мне роль в своей картине, и это великий шанс, который выпадает только избранным. За спиной режиссёра толпились помощники и радостно мне кивали, но я решила быть принципиальной.

– Знаете, Эльдар Александрович, – заявила я мэтру, – сейчас совсем не до вас. Видите, что творится, у меня такая запарка, а в бане генералов нет!

Когда я захлопнула дверь даже перед Рязановым, меня добил контрольный выстрел. У стола, словно соткавшаяся из воздуха, сидела юная девица с вызывающей улыбкой.

– Ну, здравствуй, мамочка! – объявила она. – Меня тоже выставишь? А ведь мы – две твои доченьки, которых ты бросила много лет назад!

Почему она говорила о себе во множественном числе? Возможно, вторая доченька ещё «недосоткалась». Я уставилась на девицу в смятении: в реальной жизни у меня только сын Стёпка. Но почему-то стало очень стыдно, и я промямлила:
– Ты красивая…
– А то! – нахально усмехнулась девица. – Ну что, мамуля, поговорим?

На этом месте я проснулась. Подобные концовки встречаются в плохих романах, когда автор нагромоздил такой фантасмагорический сюжет, что не знает, как из него выбраться, и пишет в финале: «Тут герой проснулся, и оказалось, что всё было сном». Но я действительно проснулась, хотя было страшно интересно, что же мне поведает «доченька» и как нейроны выкрутят историю дальше. Однако чувство долга перед докладом сына и соседи за стеной вернули меня из царства Морфея.

Один невидимый сосед привычно сверлил многострадальную стену. Другая соседка между жужжанием дрели громко жаловалась, что на прошлой неделе от большого снега на даче завалилась часть забора. Собеседник называл её бестолковщиной, ведь ещё летом следовало поставить снегозадержатели на крышу бани.

Решив, что явь бывает ещё абсурднее сна, я обречённо вдохнула и вернулась к работе. Но, открыв компьютер на недочитанной статье о бунте на броненосце «Потёмкин», я, разозлившись на соседей, плюнула на доклад и решила записать эту историю, хотя это всего лишь дым, ничто, нейронное хулиганство и вряд ли интересно кому-либо ещё, кроме меня. Но что-то нашёптывает в ухо, что я могу найти единомышленников, которых тоже волнует природа сновидений, им захочется поделиться своими ночными приключениями.

Хотя рассказывать кому-либо свой сон – гиблое дело.

Наталия СТАРЫХ
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №6, февраль 2021 года