Барышня опаздывает
10.07.2012 00:00
Барышня опаздываетЧёрный континент. Король, придворные, слуги – и съёмки с утра до вечера. Я вместе с оператором Андреем Кузнецовым второй раз оказалась в Западной Африке. Задача – снять сюжеты для НТВ о самых страшных, необычных и неизведанных местах и людях Ганы. В нашем распоряжении – три дня работы. А по вечерам – целый дворец для отдыха, в котором, между прочим, останавливалась королева Елизавета.

Хоронили тещу – порвали два барабана

8.00, город Кумаси. Мы с оператором отправляемся снимать похороны. Хоронят здесь только по субботам. Если человек умирает в воскресенье, то ждать ему свои проводы – до следующей субботы. Меня предупредили, что это довольно необычная церемония, и посоветовали нарядиться в красно-чёрные цвета, желательно поярче. Это меня насторожило.

Ещё за несколько километров до места съёмок мы услышали грохот барабанов, удары бубнов и восторженные крики. И это насторожило меня во второй раз. А когда за поворотом открылась площадь, на которой сотни людей, одетых в яркие одежды, двигались, пританцовывая под безумные африканские ритмы, я поняла, что зашла по адресу.

Поучаствовать в похоронной церемонии довольно просто: достаточно купить входной билет за 10 долларов с фотографией улыбающегося покойника. Далее нужно занять места согласно купленным билетам. Люди рассаживаются вокруг сцены, с которой ведущая лет этак восьмидесяти в больших очках без стёкол громко объявляет имена пришедших и рассказывает о заслугах покойника. Естественно, наша маленькая съёмочная группа, два человека с нехарактерным цветом кожи, сразу привлекла внимание. Меня тут же пригласили к микрофону. Свою речь я закончила строчками Бродского: «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать». И добавила, что, «идти умирать» надо на ганские погосты, потому что это совсем не грустно.

В паузах выступает рок-группа, возможно, из ближайшей воинской части, так как все в камуфляже. После гитарного запила снова вступают барабаны. В центре, так чтобы было видно со всех сторон, стоят большие фотографии усопшего. Сегодня мы провожали на тот свет женщину, у которой внезапно остановилось сердце.

Сам процесс захоронения происходит по утрам в присутствии самых близких. Случается так, что до кладбища добираться очень далеко. Для этого заказывают специальный автобус, который утрамбовывают по полной: гроб (с покойником), друзья, близкие и случайные пассажиры-безбилетники, которые, пользуясь случаем, хотят доехать до могил своих родственников. Катафалк буквально трещит по швам.

Все очень торопятся быстрее покончить с погребением, чтобы потом поехать на церемонию прощания, которая всегда интереснее самих похорон. Перегруженная машина летит к кладбищу на бешеной скорости. Часто автобус не выдерживает таких нагрузок и переворачивается. Вместе с одним покойником на тот свет отправляется ещё десяток. На дорогах Ганы постоянно попадаются плакаты с надписями: «Скорость убивает. На этом месте погибли 15 человек», «А на этом – 18».

Если же похоронная процессия всё-таки достигает кладбища без дополнительных жертв, то покойника быстро закапывают, а все оставшиеся в живых отправляются праздновать переход родственника в другую реальность. Это настоящий праздник смерти. Мне иногда казалось, что здесь живут по принципу: он ушёл, а я остался.

Похороны-поминки продолжаются весь день. Барабанщики, джазовые музыканты, танцоры, зажигательные диджеи. Неожиданно, как это часто бывает в Африке, начался проливной дождь. Я забежала в ближайшее здание. Там оказалось огромное количество наряженных людей, которые жевали разноцветные конфеты, чокались кока-колой и громко хохотали. Обстановка напоминала вокзал. Оказалось, что это всё те же похороны, только билеты в два раза дешевле, так как отсюда не видно сцену.

Такие «субботники» проходят по всей стране каждую неделю, это настоящая ярмарка тщеславия. Себя показать – на людей посмотреть. Кроме того, прекрасный способ провести выходные. Здесь можно познакомиться с завидным парнем, встретить дальнего знакомого, обсудить туалет какой-нибудь красавицы, от души посплетничать, да и просто посмеяться и потанцевать. В общем, как в нашем анекдоте: «Хоронили тёщу – порвали два баяна». Только в данном случае – «Хоронили тёщу – порвали два барабана».

Чтобы покончить с загробной темой, мы отправились снимать гробы. В Гане они – самые необычные в мире. Главного гробовщика зовут незамысловато – Хэллоу. Привет с того света. Его изделия самые престижные и дорогие в Гане. Стоимость одного шедевра может достигать двух-трех тысяч долларов. Если женщина всю жизнь любила готовить, то и последнее пристанище окажется в виде кастрюли с поварёшкой. Для сладкоежки – в виде мороженого, для рыбака – в виде устрицы или осьминога, для любителя заложить за воротник – в форме пивной бутылки. Моему оператору очень понравилось уже готовое изделие, напоминающее фотокамеру «Кэнон». А если вас всю жизнь называли «моя рыбка», то гроб в виде огромной акулы у Хэллоу тоже готов.

Мы попали к мастеру в тот момент, когда он строгал новый шедевр для большого любителя национального блюда «фу-фу». Сделан он был в виде ступки, в которой эта еда готовится, и украшен большим двухметровым пестиком.

Вообще, когда едешь по Гане, она напоминает тот самый город N, в котором люди рождаются, чтобы побриться, постричься и умереть. Целые кварталы занимают магазины ритуальных услуг. Гробы выставлены вдоль дороги. И часто встречаются предложения: «два по цене одного». Или: «покупаешь два – третий в подарок». Есть даже распродажи гробов, где вы можете при жизни подобрать для себя вещицу, например ажурный снаружи и мягкий внутри. Фирма даёт кредит в рассрочку на пять лет.

Королевские крабы и улитки

Для фильма мы придумали такой сюжет. Я иду в магазин и покупаю два национальных наряда: один для работы, другой для праздника. Потом сразу оказываюсь на королевской кухне и объявляю: сегодня готовить ужин для Его Величества буду я. У нас в меню – королевские крабы и улитки, из которых можно приготовить отбивные.

Здесь я сделаю отступление. В Гане водятся действительно гигантские улитки. Кажется, что они – тройная жертва Чернобыля. Заветная мечта любого француза. Таких мутантов продают вдоль дорог на огромных блюдах. 8 долларов – и целая тарелка скользких тварей ваша.

Ещё я должна была в кадре готовить граскату – огромную крысу. Это местный деликатес. Стоит больше 100 долларов. Мне этого грызуна искали по всем рынкам Ганы. Король лично отдал распоряжение, чтобы нашли самую большую крысу в окрестностях.

Для сюжета потребовалась кухня в местном стиле. На задворках дворца такая нашлась. Там лет сто назад готовили на костре, да и сегодня она не простаивает – здесь столуется вся прислуга.

В помощники я попросила самого старого повара королевской семьи. Этой женщине больше 80 лет, она готовила ещё для королевы-матери. Мами Куаду должна была стать моим проводником в мир ганских деликатесов. Её задача – показать, как потрошить граскату, делать отбивные из улиток и правильно подавать королевских крабов к пиву.

Крыса оказалась восьмикилограммовой. К такой ни одна здравомыслящая кошка не подойдёт. Мне она внушала ужас. Зато у местных кулинаров вызывала полный восторг.

На кухне нас ждала целая толпа поваров, добровольных помощников, разжигателей костра, вымогателей денег, их детей… и просто тех, кому нечем заняться в выходные, поскольку они не успели купить билет на похороны. Жарить и варить нам предстояло как в древние времена – на костре. Самую большую активность проявлял директор кухни – 25-летний Кофи, то есть «родившийся в пятницу». У народа ашанти детей принято называть по дням недели и порядковому номеру их появления в семье. Например, имя Кофи Аннана можно перевести так: «Четвёртый ребёнок в семье, рождённый в пятницу».

В нашем поваре Кофи совершенно не прослеживалось дипломатического таланта, в отличие от его тёзки. Повар орал, бегал, лез в камеру, щипал меня, всех расталкивал, хватался за всё и при этом ничего не делал. Через пять минут я не могла его выносить, через десять оператор Андрей начал толкать недоповара якобы невзначай, чтобы тот убрался из кадра. А через пятнадцать минут, когда повар заявил, что хочет на мне жениться, я очень мягко, тактично и дипломатично, совсем как Кофи Аннан, ответила, что если он отсюда не уберётся немедленно, то я его придушу. Но перед этим подсушу, как граскату, на костре, отобью, как улиток, огромным молотком и опущу, как крабов, в кипящий котёл.

Едва Кофи умолк, как начались новые проблемы. Наша 90-летняя повариха Мами Куаду с годами напрочь забыла, как готовить. Мами даже не знала, как взять правильно нож в руки, чтобы почистить местную картошку для блюда «фу-фу». Кроме того, она совершенно не говорила по-английски. Вместо того чтобы учить меня готовке, Мами Куаду с восхищением наблюдала за женщинами, которые что-то стругали, резали и мешали. Через какое-то время Мами всё это надоело, она сложила руки на мои колени, прилегла и уснула.

У меня началась истерика. Я смеялась и рыдала одновременно. Громко, дымно, людно и невыносимо жарко! Никому мы здесь не нужны, никто нас не понимает. Вдобавок все режут лук, от которого слёзы, смывая тушь с ресниц (я же готовилась к съёмкам), ручьями стекают по лицу, пробегают по телу и заливают ноги. Те промокают и вызывают простуду. От этого становится ещё грустнее. Я думала, этот день никогда не закончится.

В общем, ужин для короля был готов только к вечеру. Он влетел нам в копеечку – сотни погибших нервных клеток и десятки киловатт затраченной впустую энергии.

Мне предстояло сервировать королевский стол в праздничном наряде. Расставляя блюда, я одновременно должна была произносить текст на камеру: «Ужин для короля готов. Крабы, гигантские улитки и два вида супа из граскаты. Конечно, в таких условиях, в которых это делала я, для королей уже давно никто не готовит. И вообще дворцовая кухня – абсолютно закрытая тема. Даже как ест король, снимать нельзя».
И тут началось. На первом же дубле открылась дверь и вошёл слуга. Пришлось повторять снова. Второй раз я забыла упомянуть крабов. Всё сначала. На третьем дубле зазвонил телефон. Снова… снова… снова… На десятом дубле у меня развязалась праздничная повязка на голове, которую я наматывала весь вечер. На четырнадцатом дубле опять вошёл всё тот же слуга – поинтересоваться, всё ли у нас в порядке. Когда на девятнадцатом дубле снова открылась дверь из кухни, мы попросили принести бутылку белого вина. В горле пересохло, нужно было сделать паузу.

На двадцать шестом дубле оператор чертыхнулся, плюнул на всё, взял недопитую бутылку со стола и ушёл. Через пятнадцать минут он вернулся абсолютно спокойным и зловеще произнёс: «Ну, что, Ниночка, продолжим?» На первом же дубле снова открылась дверь, вошёл слуга и спросил: «Повторить бутылочку?»

В тот вечер я записала 48 дублей.

Косички и прощание с королём

За десять дней мы сняли фильм о Его Величестве Отумфуо Туту Втором «Один день из жизни короля», который будет показан по нескольким африканским каналам. Кроме того, я сделала несколько сюжетов для НТВ. Они выйдут в рамках программы «НТВ Утром» в новом сезоне.

Вечером нас ждал прощальный ужин у короля. Я решила быть нарядной – наплести настоящих африканских косичек. Здесь в любой парикмахерской долларов за 15 вашу шевелюру, пусть даже самую куцую, превратят в целые водопады шелковистых блестящих косичек. Причём вариантов плетения – сотни.

Пять девчушек-хохотушек взялись за мою голову со всей серьёзностью. Посыпались шутки, зазвучали песни, а потом начались и пляски! Мои весёлые стилисты решили продемонстрировать сразу всё, на что способны. Взамен они желали услышать информацию о русских мужчинах: какие они – богатые или бедные, жадные или щедрые, где водятся и какой тип женщин у них в приоритете. Но главный вопрос, который волновал абсолютно всех, – каковы наши мужчины в постели. «О! Настоящие медведи! – едва успевала отбиваться я. – Суровые, сильные, волосатые!»

Возникло недопонимание, медведей-то в Гане нет. В качестве аналога из местной фауны выбрали льва. Девушки умоляли привезти им парочку экземпляров на пробу.

Ровно через час вся моя голова была украшена сотнями мелких косичек. Фраза «Красота требует жертв» в данном случае очень точно передаёт моё состояние. Заснуть на новой причёске я смогла только на третий день. Мало того, после ночи на лице остаются красивые витые вмятины, которые сходят только к обеду. Не только помыть, но и почесать голову – проблема.

Сейчас одной рукой дописываю заметку, а второй – уже четвёртый час мучительно пытаюсь их расплести, проклиная ту минуту, когда решилась на эксперимент. В конечном итоге причёска обошлась в 15 долларов плюс восемь литров шампуня.

Пока мне плели косы, начался сильный тропический дождь. Резко стемнело. На ужин нас ждали к семи. Опаздывать было нельзя. Откуда ни возьмись на дорогах образовались многокилометровые пробки. Я начала нервничать. Самолёт у нас был рано утром на следующий день. Пыталась подискутировать на эту тему с шофёром. Бесполезно. «Запасных закрылков» у него не было.

Оставалось полчаса до ужина. Дождь не прекращался. Пробки усиливались. Мне стало не по себе. Неужели я уеду из Ганы, так и не попрощавшись с королём? Очень грустно и обидно. Если в прошлый раз у меня была надежда вернуться сюда снова, то сейчас я понимала, что больше никогда не прилечу в эту страну. Всё отснято, делать здесь больше нечего. Впереди – Нигерия, Бенин, ЮАР, Буркина-Фасо. Но откуда такая щемящая грусть и тоска?

Я смотрела на стекающие по стеклу капли дождя, в которых отражалась ночная жизнь Ганы. Когда мы уедем, здесь всё останется по-прежнему: шаманы, похороны по субботам, два вида супа из граскаты, дворец, слуги, парикмахерши-хохотушки. Только поучаствовать во всем этом празднике жизни я уже не смогу.

Стрелки на часах показали ровно семь. Ужин отменяется. На последнее свидание с королём я опоздала. Может быть, это повод увидеться снова?

Нина МИЛОВИДОВА