– Виктория Дмитриевна, не убивайте. Но я увольняюсь.
– Инка, ты с ума сошла? – изумлённо спросила начальница городского департамента культуры.
– У меня невестка беременная.
– Ну и что? И ты была беременная, и я была. И никто по этому поводу с работы не увольнялся.
– У Богдана с Аней будет тройня, – тихо сообщила Инна.
– Что?
– Витка, ты всё прекрасно слышала и перестань пучить глазки!

Такая фамильярность объяснялась тем, что студентки библиотечного факультета Инна Шелковая и Виктория Китайцева подружились ещё в институте. Только Инна просто любила книги, потому вполне удовлетворялась должностью заведующей небольшой библиотеки, а Вика была нацелена на карьеру и в свои сорок пять уже возглавила департамент.

– Да-а-а, три – это серьёзно, – покачала головой Китайцева. – Перестарался твой Богдаша.
– Он сам в истерике. Врачи их настращали, Аню на сохранение уложили. Звонит: мама, переезжай! Я уже и задаток за свою квартиру получила.
– Быстро ты. А что в том городе предлагают?
– Вот с этим сложнее всего, – вздохнула будущая бабушка. – Мне нужно поселиться поближе. А у них квартира в центре. Естественно, цены за квадратный метр зашкаливают. Ничего лучше двух комнат в коммуналке подобрать не удалось.
– Инка, да ты что! – вспыхнула начальница. – Мало того что в няньки к сыну с невесткой идёшь, так ещё и в коммуналке на старости лет окажешься.
– Всё не так страшно, Викуся. В соседках у меня будет милейшая старушка. Она так обрадовалась, когда узнала, что я в библиотеке работаю. У неё книг – пропасть!
– А как же Аркадий?
– А никак, – решительно тряхнула головой Шелковая. – Знаешь, если мужчина за пять лет ни на что не решился, то он ещё двадцать пять «не будет готов к браку». Хватит на него время терять.
– Я тебе сама сто раз это говорила, – обрадовалась Виктория. – Но вот коммуналка меня тревожит. Не дай бог, занедужит бабка, станешь горшки за ней выносить. Я же тебя знаю.
– Так, Вика, прекрати надо мной причитать, – погрозила пальцем Шелковая. – Я же не на всю оставшуюся жизнь там обоснуюсь. Года три, ну, четыре, малыши в сад пойдут. Денег подсоберём, Богдаша у меня хорошо зарабатывает, и куплю себе изолированную квартиру.

Инна Шелковая переехала ровно за неделю до рождения Стёпки, Ярослава и Настеньки. Забирала молодую мать из роддома, с гордостью несла драгоценный свёрточек, обвитый синей лентой. И впервые в жизни ловко поменяла подгузник под присмотром помощницы. Оказалось, что семьям с тройней положена муниципальная няня и можно было не пороть горячку с переездом. Но дело сделано. И Инна принялась с энтузиазмом вживаться в новую роль бабушки, новую работу, новый город. А помощь соседки в этом деле оказалась бесценной.

Александрина Георгиевна, несмотря на свой почтенный возраст – восемьдесят семь лет, – относилась к тому типу активных дам, без которых не обходится ни одно более-менее значимое мероприятие в городе. Она не пропускала ни одного вернисажа, ни одних гастролей, доставала контрамарки на премьеры, пела в хоре пенсионеров, была добра, умна, ненавязчива и по-матерински заботилась об Инне.

– Не дал мне Господь дочери, – часто приговаривала она, – зато вы, Инночка, появились.

У Александрины Георгиевны рано умер сын. Осталась невестка с претенциозным именем Диана, с которой она не ладила, и внук, о котором Инна вообще ничего не знала, кроме имени – Игорь. Выпытывать подробности неловко. Соседка явно не была расположена откровенничать на тему родни. Да и некогда. С утра на работу, после обеда к внукам. Гуляла, что было совсем непросто с тремя-то колясками, готовила ужин, помогала купать и кормить малышей. И возвращалась домой ближе к полуночи.

И вдруг эта счастливая, хотя и несколько утомительная, круговерть оборвалась.

– Тройняшки у вас не Шелковые, а шёлковые! – заявила районный педиатр Алла Фёдоровна. – А вот вы, Аня, мне не нравитесь. В лице ни кровинки, под глазами мешки, голос слабый… Вот путёвка в санаторий матери и ребёнка. Там прекрасная ясельная группа. В день приезда малышей сдаёте, в день отъезда забираете. У нас мамочки по два раза в год направления туда требуют.

Аня почитала в интернете отзывы о санатории и решилась.

Инна, временно освобождённая от обязанностей бабушки, совершила экспедицию по магазинам и вернулась, нагруженная покупками.

– Александрина Георгиевна, посмотрите, какие я шторы для кухни купила, – позвала она из прихожей.

Но соседка только бросила боязливый взгляд на покупку и скрылась в своей комнате. Не вышла даже на соблазнительный запах блинчиков с мясом, приготовленных Инной.

В восемь Шелковая решительно постучала в её дверь.

– Александрина Георгиевна, ужинать!
– Спасибо, деточка, мне не хочется.
– Что значит «не хочется»? Я с четырёх часов дома, а вы за это время маковой росинки в рот не положили. Выходите, не капризничайте.

Бабуля чинно съела пару блинчиков, выпила чаю с гречишным мёдом и… безудержно расплакалась.

– Что случилось? Вам плохо?– переполошилась Инна.
– Ой, деточка, вы такая хорошая, а я вас так подвела.
– Чем это вы меня подвели?
– Ко мне внук приезжает.
– Внук? Но это же замечательно!
– Да ведь он же рецидивист, – созналась старушка и расплакалась ещё горше.
– Как рецидивист? – схватилась за сердце Шелковая.
– А так. Вы простите, деточка, что я вам сразу не сказала. Но я боялась, что вы откажетесь от квартиры, если узнаете.

«Это уж точно», – подумала Инна, пытаясь справиться с приступом паники.

– И ведь хороший был мальчик, – продолжала излияния соседка. – Умненький, послушный, добрый. Но умер мой Витенька, а какое воспитание могла дать сыну ресторанная певичка? Вот и загубила парня. Его даже здесь арестовывали, – понизив голос, сказала она. – Стыда натерпелась – передать не могу!

Прибытие «дорогого гостя» ожидалось уже на следующий день, потому Инна забрала из кухни фарфоровую баночку с дорогим чаем. «Нечего тут чифири из элитных сортов варить», – мстительно думала она, запирая дверь в комнату на два замка.

Шелковая специально засиделась на работе почти до закрытия и вернулась домой лишь в девятом часу вечера.

– Здравствуйте! Вы – Инна. Мне бабушка о вас говорила. А я Игорь.

Мужчина с обветренным загорелым лицом протянул руку. «Лесоповал», – сделала Инна безошибочный вывод.

– Вы как раз вовремя. Я только что плов с огня снял. Прошу к нашему шалашу, – весело сказал он и уставился на неё тем особенным мужским взглядом, который… Ну, в общем, женщины поймут.

«Конечно, привык у себя на лесоповале чёрт знает в каких условиях питаться! В шалашах, на пеньках… Ещё и глазки мне строит, гад!»

– Благодарю, я не голодна, – холодно отрезала Шелковая.

Сделала вид, что не заметила руки, протянутой за её пуховиком, и скрылась в комнате.

Утром столкнулась с гостем, выходя из ванны. Он был в голубой футболке, обтягивавшей рельефную мускулатуру. «Качается, – мелькнула раздражённая мысль. – Само собой. Хлюпики в колониях не выживают».

– Доброе утро. Вы сегодня не очень долго на работе?
– А вам зачем? – насторожилась Шелковая.
– Хотелось бы поближе познакомиться, пообщаться. Вы какое вино предпочитаете?

«Уж никак не плодово-ягодное, к которому ты привык!» – хотелось сказать Инне, но вместо этого буркнула:
– Не думаю, что получится. Много дел.

Она убежала из дому, не позавтракав, лишь бы не вступать лишний раз в контакт. И только в круглосуточной пиццерии сообразила, что наделала. «Ведь он же не просто так спросил, когда я вернусь! Это ж он точно комнаты мои решили обчистить. Вот же дура! Сама сообщила: работайте спокойно, гражданин взломщик, вам никто не помешает».

Не доев любимую пиццу «Четыре сыра», Шелковая рванула обратно, и надеясь, и боясь застать вора на горячем. Тихонько вошла и облегчённо выдохнула. Дверь к ней была надёжно заперта. А вот у Александрины Георгиевны стояла нараспашку, и оттуда доносился жалобный стон. Инна подкралась на цыпочках, заглянула, и у неё потемнело в глазах. Бедная старушка в растерзанной сорочке сжалась в кресле, низко нагнув голову, а любящий внучок, стоявший спиной к двери, её душил!

– Ах ты ж, гад! – заорала Инна, и схватив толстую книгу с тумбочки, обрушила её на голову убийцы.

– Давайте с самого начала и во всех подробностях, – скомандовал щекастый оперуполномоченный Гурбанов.
– Да, по порядку, – кивнула Шелковая, старясь унять дрожь в руках и в голосе. – Я вернулась раньше времени домой. Услышала стон из комнаты своей соседки. Заглянула и увидела, что её душит внук – гражданин Олейников. Соседка уже хрипела, ночная сорочка на ней была разорвана. Увещевать гада времени не было. Я схватила, что попалось под руку, и ударила его по голове. Он упал. Старушка завизжала и потеряла сознание. Я связала рецидивисту руки за спиной и вызвала вас и «скорую».
– …и «скорую», – повторил опер, заполняя крупным почерком протокол. – Кстати, посмотрим, что там у медиков. Посидите пока здесь.

Вышел вместе с протоколом и пропал надолго. Инна успела успокоиться и даже слегка соскучиться. Только надумала поставить чай, как Гурбанов позвал её на место преступления.

В комнате соседки медики заканчивали свою работу. Душитель с марлевой повязкой на голове с видом умирающего лебедя полулежал на диванчике под надзором ещё одного сотрудника полиции. Александрина Георгиевна, пахнущая корвалолом, сидела, сжавшись, в кресле.

– А теперь, Игорь Викторович, ваша версия, – распорядился оперуполномоченный.
– Что? Опять? Ладно… С утра моя бабушка пожаловалась на боль в шее. Попросила посмотреть. Я увидел, что у неё небольшая родинка расцарапана цепочкой до крови. Решил обработать ранку. Вот перекись, – он ткнул пальцем в пузырёк. – Вот йод. Вот ватная палочка. В процессе обработки бабушка немного стонала…
– Так жжётся же! – воскликнула старушка.
– Неожиданно в комнату ворвалась соседка и треснула меня чем-то тяжёлым по голове.
– …нанесла удар тяжёлым тупым предметом, – процитировал протокол Гурбанов и расхохотался. – Ну, интеллигенция! Ну даёт! Не бутылкой по башке, а Драйзером! Причём грамотно врезала, не плашмя, а торцом.
– Рассечение мягких тканей, – важно подтвердил фельдшер, снимая перчатки.

Ошарашенная Инна уставилась на веселящегося опера и, заикаясь, спросила:
– А… А разорванная сорочка?
– Расстёгнутая, – уточнила соседка и отогнула воротничок стёганого халата.
– Возможно, – упрямо вскинула голову Шелковая. – Возможно, я неправильно трактовала увиденное и сделала поспешный вывод. Но это и неудивительно. С его-то биографией и репутацией!
– А что не так с моей репутацией? – удивился травмированный Драйзером.
– Ведь вы же рецидивист! Вы и сейчас приехали к бабушке после очередной отсидки.
– Я – рецидивист? – вскинулся Игорь.
– Деточка! – всплеснула руками Александрина Георгиевна. – Я же только вам. По секрету. Зачем же вы при чужих людях?
– Документики попрошу, – подобрался оперуполномоченный.
И через минуту уже читал вслух:
– Ведущий научный сотрудник, руководитель научно-исследовательского отдела Института геологии Академии наук, – и опять закатился хохотом.
– Кандидатский диплом прихватить, к сожалению, не догадался, – язвительно произнёс пострадавший и повернулся к Александрине Георгиевне. – Бабушка, что это ты обо мне рассказываешь? Какие отсидки? Я не в колониях сижу, а в экспедициях работаю.
– Игорёчек, значит, ты исправился? – обрадовалась старушка.
– Бабушка, я и не портился!
– Подождите! – крикнула Инна. – Но ведь вас же прямо здесь, в бабушкиной квартире, арестовывали, или вы это тоже опровергнете?
– Конечно, опровергну! Пару лет назад ко мне заехал школьный товарищ полковник Сергей Перов. Он был в форме и в шутку сказал бабуле – мол, беру Игоря под арест. И увёз меня на дачу с ночёвкой.
– Сергей Константинович ваш товарищ? – с уважением переспросил Гурбанов. – Он уже генерал. Пару недель назад новые погоны обмывал.

Все примолкли, осваиваясь с новой информацией.

– Заявление о нанесении лёгких телесных повреждений писать будете? – осведомился опер. – Срок за это вряд ли дадут, но нервы ответчице помотают.

Когда все объяснительные и отказы от претензий были написаны, медики и правоохранители выпровожены, изнервничавшаяся Александрина Георгиевна уложена в постель, Инна с Игорем уселись за поздний завтрак.

– Догнал-таки бабулю Альцгеймер, – мрачно констатировал Олейников, доедая плов.
– Кто бы мог подумать, – в десятый раз повторила Шелковая покаянным тоном. – Она ведь абсолютно адекватна. Никогда ничего не забывает, активна, любознательна. А как она анализирует новые театральные постановки, заслушаться можно! И вдруг такое…
– Я, конечно, не спец, но болезнь, видимо, и так может проявляться. Придётся искать сиделку. К нам бабушка не поедет. Я уже сто раз звал. Но она не очень дружит с мамой.
– Не может простить её прошлого? – сочувственно предположила Инна.
– Какого ещё прошлого? Бабуля и о маме моей что-то насочиняла? – напрягся внук.
– Ну, она говорила, что ваша мать – ресторанная певица, не смогла достойно воспитать сына, и потому вы пошли по кривой дорожке.
– Твою ж дивизию!.. Она такая же певица, как я рецидивист. Хотя голос и правда хороший. Мама один-единственный раз исполнила в ресторане песню на юбилее директора института, где она всю жизнь проработала. Бабушке это почему-то не понравилось.
– Свекрови часто недолюбливают невесток, – кивнула Инна, вспомнив мать Аркадия, которая вызывала «скорую» всякий раз, когда сын хотел остаться ночевать у возлюбленной. – А ваша супруга?
– Я в разводе. Два раза был женат, и оба раза женщины не смогли смириться с моим вечным отсутствием присутствия, – вздохнул Олейников. – Нет, без сиделки не обойтись.
– Я с вами не согласна, Игорь. Александрина Георгиевна в очень неплохой форме и прекрасно адаптирована. Сама ходит по магазинам, готовит, убирает. А вот если появится человек, который снимет с неё бытовые обязанности и вообще ответственность, вот тут-то и может начаться резкий регресс. Есть лекарства, помогающие стабилизировать состояние. А я за ней присмотрю. Если вдруг наступит ухудшение, немедленно с вами свяжусь. Главное, найти хорошего врача. Вы когда уезжаете?
– Домой через четыре дня. А оттуда через неделю в Бутан.
– Ого! Мало кто там побывал. Экзотика.
– Наш институт контракт с ними заключил. Три месяца ведём геологоразведку, потом месяц дома данные обрабатываем.
– Давайте телефон вашей мамы. Если что, немедленно свяжусь.
– Я не могу вас так обременять, – мягко сказал Игорь и прикрыл её ладонь своей.
– Да ну, ерунда, – смутилась Инна, но руку не убрала. – Считайте это извинением за то, что нанесла вам травму.

Игорь отбыл через четыре дня, успев не только найти бабуле классного врача, но и купить и установить новую газовую колонку.

Вечером соседка деликатно постучала в дверь.
– Идёмте чай пить и фотографии смотреть, – она потрясла пузатеньким альбомом. – Игорь попросил, чтобы я всё-всё о нём вам рассказала. Вы ему так понравились! Только тс-с-с, это я вам по секрету.
– Поняла. Я никому, – порозовела Инна, и прижала к груди толстенький томик Драйзера, который два дня тому назад почему-то захотелось перечитать.