Марина Таран уже второй день пребывала в состоянии щенячьего восторга.

– Олежек, ты погреб этот видел? Да не тот, что в доме, а отдельный? Это же бомбоубежище, а не погреб! Две комнаты, всё забетонировано, двойная дверь… Обалдеть!

Через час раздавался восторженный крик с другого конца большого двора.

– Дорогой, тут мировой курятник! Сухой, светлый, и прогулочный дворик просторный. Купи мне десяток пеструшек и обязательно петушка, чтобы девочки не скучали.

После обеда новое открытие.

– Олег, тут даже прудик есть! Давай рыб запустим, карпа, белого амура. Вместо того чтобы на речке комаров кормить, достал сачком, и вот тебе уха на столе.
– Карпы там не выживут, слишком маленький объём. Я собираюсь его углубить, плиткой выложить и бассейн сделать. В нём, конечно, не поплаваешь, но поплескаться в жару самое оно.
– Ой, а у меня все купальники бикини. Для села, наверное, не годится?
– Какой купальник в своём дворе? – удивился муж. – Голышом будешь купаться.
– А то я не знаю, чем закончится такое купание, – притворно нахмурилась жена. Но тут же расплылась в счастливой улыбке.

А почему бы и не улыбаться, если супруг не просто выполнил её желание, а подарил рай на земле.

Таран восемнадцать лет проработала в службе занятости. Совещания, заседания, переговоры с капризными работодателями и каждодневный приём людей, потерявших работу. Угнетённых, или, наоборот, возбуждённых, обиженных, потерявших веру в себя, или разъярённых, подозревающих, что лучшие вакансии придерживают для своих. Восемнадцать лет, как один день. Неудивительно, что она сорвалась.

– Олег, убей меня, я больше не могу! – рыдала Марина на плече мужа.
– Что случилось, солнышко?
– Сегодня на приём пришла бабушка. Сама воспитывает внучку. Чтобы дать ей образование, разменяла двухкомнатную квартиру на однокомнатную. Девочка окончила факультет экологии. Экологии, Олег! Это же золотое дно! Во всех управлениях спецы намертво сидят, хоть динамит под кресло закладывай. Кое-как внучка на пищевкусовую фабрику пристроилась и начала честно, как учили, фиксировать все незаконные выбросы и превышение ПДК. Естественно, её тут же турнули. И не просто так, а по статье. Якобы украла какой-то прибор, которого никогда на этой фабрике и не было. Ну чем, чем я могу помочь? Обзвонила всех, просила, унижалась, подлизывалась, даже обещала кадровику бутылку виски поставить. Нигде ни одной вакансии. Не могу!.. Не могу больше!
– Уходи с работы. Я тебе давно предлагаю.
– Знаешь, Олег, – сказала Марина, не слыша мужа, – я уже на людей спокойно смотреть не могу. Иду по улице и думаю: что это мужчина не старый совсем, а еле плетётся? Может, предупредили о сокращении, и он не знает, как сказать об этом жене? А та женщина слишком тщательно одета и подкрашена. Наверное, на собеседование идёт, хочет произвести благоприятное впечатление. А там студент что-то лихорадочно набирает в ноутбуке. Не резюме ли составляет? Но хуже всего эти объявления на столбах.
– Какие объявления?
– Да видел ты их сто раз. «Заработок для энергичных людей. Работа в офисе. Зарплата от пятисот долларов». И несколько бумажечек с телефоном оторваны. Просто сердце сжимается. Ведь все же знают, что это сетевой маркетинг, а всё равно будут звонить, на что-то надеяться. И я чувствую себя виноватой.
– Мариш, ну в чём же твоя вина?
– Как в чём! Я же служба занятости. Значит, всех должна обеспечить работой. А я…

Она снова заплакала.

– Так, хватит себя поедом есть, – решительно сказал Олег. – Пиши заявление. При мне. Завтра подашь и через две недели свободна как птица.
– Не поможет, – безнадёжно помотала головой женщина. – Не могу я стать дезертиром. Помнишь, как я для парня – полуслепого заики работу искала? И ведь пристроила. Кто с ним, кроме меня, стал бы возиться?
– При всём сочувствии к парням-заикам всем не поможешь. Если ты и дальше будешь пропускать через себя всю боль мира, наша дочь очень скоро станет сиротой, а я вдовцом. Короче, с работы ты уходишь. Это решено. А чтобы ты меньше шаталась по улицам и не видела в каждом встречном несчастного безработного, уедем жить в село.
– Как это – в село? – подняла заплаканные глаза Марина.
– А так. Дашуня укатила в свою Норвегию и вряд ли вернётся. Мне всё равно, где за компьютером сидеть. А у тебя будут тишина и покой.
– Не очень-то я приспособлена к сельской жизни, – с сомнением проговорила жена. – Печь топить, корову доить, огород копать – вот не моё.
– Мариш, что за дремучие представления? – рассмеялся Олег, довольный уже тем, что отвлёк супругу. – Мне Митька Красных недавно плакался, что дедова усадьба, где он всё детство провёл, без пригляда осталась. Готов по дешёвке отдать, лишь бы не думать, что ухоженный, обустроенный дом ветшает и разворовывается.
– А речка или пруд есть?
– Само собой. Туда, правда, ходить некому. Село умирающее. Ни школы, ни почты, ни магазина. Зато грибы в лесочке вот такенные! – Таран поднял руку на полметра от пола. – Земляника размером с абрикос. А луга с разнотравьем, а воздух, а тишина!
– Что ты ко мне со своими грибами, – сердито оборвала его Марина. – Удобства хоть в доме есть?
– А вот съездим и посмотрим. Только сначала заявление об уходе подашь.

С Митькой договорились быстро, но поехать на смотрины Марине не удалось. Директор, увидев её заявление об уходе, устроил истерику. То стращал, что не наработает стажа для пенсии, то предлагал повышение и ежемесячную премию. Но Таран, науськанная мужем, оставалась непоколебимой. Тогда шеф навалил на неё столько работы, что головы поднять некогда.

Пришлось Олегу съездить самому. Вечером докладывал:
– Основная часть маршрута идёт по приличной трассе. Но когда с неё съезжаешь, то оказываешься практически на грунтовке, слегка инкрустированной асфальтом. Осенью только на внедорожнике проедешь. Дальше. Дом – сто квадратов, участок двадцать соток, плюс флигель, сарай, гараж, тёплая веранда. Летом можно рамы снимать и – у самовара я и моя Маша – пить чай на свежем воздухе. Комбинированный котёл – можно газом топить, можно паллетами. Что ещё? Своя скважина. Дизель-генератор в гараже, и бочка с топливом прикопана. Без света сидеть не будем. Канализация как-то хитро сделана, я до конца не разобрался. Но Митька говорит, что обходились без ассенизаторов. Плодовый сад – яблони, груши, вишни, виноград. Запущенный слегка, три года никто не занимался. Но есть фирмы – и обрежут, и подвяжут. А не хочешь с огородом возиться, газон уложат. Представляешь, трава в рулонах.
– Ага.

Марина слушала вполуха и фотографии, сделанные мужем, смотрела вполглаза. Директор повесил на неё подготовку презентации нового проекта, которую вознамерились посетить не только губернатор, но и первый замминистра. А чтобы у них не возникало ненужных вопросов, ему нужна была Таран. Миловидная внешность и стройная фигурка в сочетании с безусловным умом и компетентностью производили на державных мужей ошеломляющее впечатление.

Так что заниматься покупкой, оформлением документов и организацией переезда пришлось Олегу. Марина, приходившая домой чуть не за полночь, кажется, не очень осознавала, почему они перебрались из своей просторной квартиры в маленькую дочкину и почему на работу она теперь ездит не в своей серебристой «Хонде», а на маршрутке.

Но вот торжественная презентация с успехом проведена, высокое начальство на банкет в лучший ресторан доставлено. Марина даже посидела полчасика рядом с замминистра, снимая с мягкой улыбкой его руку со своих коленей. А потом вышла «попудрить носик» и больше не вернулась. Упала в машину рядом с мужем, громко выдохнула: «Всё!» – и тут же уснула. И проснулась уже в новом доме сельской жительницей.

Олег Таран за этот месяц (увольнение жены затянулось) проделал гигантскую работу. Продал квартиру, купил дом, поменял легковушку на внедорожник, обеспечил новое жильё надёжной интернет-связью, забил холодильник продуктами, приобрёл два велосипеда и две пары резиновых сапог.

– Олежек, я же с этим чудищем не управлюсь, – взволнованно щебетала Марина, с опаской оглядывая новый автомобиль.
– Ничего, натренируешься. Я в навигатор все нужные маршруты закачал. Вот село с магазином – четыре километра. Вот село с аптекой – семь километров. Вот дорога к речке – семьсот метров. Вот главная трасса. Налево поедешь – в райцентр приедешь. Направо – в город. Дашкина квартира пока пустая стоит. Будет где переночевать, когда выедем проветриться.
– Ой, я пока ничего не соображу, – стонала растерянная супруга. – Это что, я не смогу выйти в перерыв в кофейню и выпить чашку капучино?
– Какой обеденный перерыв? – рассмеялся муж. – Ты теперь, можно сказать, помещица. А захочется кофе, вот тебе кофеварка.
– Я так привыкла ходить на работу, – задумчиво протянула Марина. – Ну, месяцок буду чувствовать себя будто в отпуске. А потом?
– А потом вот тебе мобилка. Связь хорошая, я проверил. Зови друзей, подруг, летом тут будет не протолкнуться, сама увидишь. Вот тебе ноутбук. Вот тебе телевизор. От Митькиного деда библиотека осталась. Да, и вот ещё, – Олег достал из-за двери огромную плоскую коробку. – Живопись по клеточкам. Сиди себе, рисуй. Кто из нас в художественную школу ходил, я или ты? – вдруг заорал он.
– Я, – испуганно отшатнулась Марина и тут же рассмеялась: – Ну, Таран, ну ты монстр! Я всегда знала, что у тебя организаторские способности на высоте, но чтобы такое дело за месяц самому провернуть, всё предусмотреть!..
– Вряд ли всё. Ты хозяйским оком глянешь, обязательно недочёты обнаружишь. Давай, вперёд и с песней. А меня заказ ждёт. Уже сроки поджимают.

Недочёты, конечно, нашлись. Марина сразу же поняла, что необходимы хлебопечка и мешок муки. В городе без надобности, а тут за каждой буханкой за четыре километра не наездишься. Средство от комаров. И аптечку домашнюю следует пересмотреть, чтобы были лекарства на все случаи жизни.

Сначала Марина записывала всё на бумажки, потом оторвала обложку от позапрошлогоднего календаря, висевшего в кухне. А потом сама себе сказала: «Что это я экономлю? Теперь мой дом – моя работа», – и достала из сумки свой щегольской рабочий ежедневник.

По вечерам Марина садилась за руль новой машины и каталась по сельским дорогам, пробуя разные скоростные режимы, осваивая непривычные габариты и учась парковаться. Во время выездов Марина встречала местных жительниц – пожилых женщин в тёмных юбках и беленьких платочках. Они неподвижно стояли у калиток и провожали её внимательными взглядами.

«Надо бы как-то познакомиться, – думала Марина. – Но не подъезжать же к каждой по отдельности. Ладно, как-нибудь потом».

«Как-нибудь потом» наступило довольно быстро. Солнечным утром в калитку деликатно постучали.

– Извините, что побеспокоила, – сказала востроглазая старушка с большой родинкой на щеке. – Но вы люди новые, может, не в курсе, что к нам сегодня автолавка приезжает. Ассортимент, – старушка победоносно глянула на супругов: вот, мол, какие слова знаем, – ассортимент, конечно, не ахти. Но и хлеб есть, и крупы, и консервы. Только пряники не берите, – прикрыв рот ладошкой, посоветовала она. – Они их уже полгода по всему району возят.
– Спасибо большое, – закивала Марина. – Обязательно прибегу.
– Марин, не советую. Сожрут, – процитировал муж повесть любимых фантастов. – Что ты там собралась покупать?
– Соль, сахар. Они не портятся. Но я вообще-то больше для налаживания контактов.
– Ну, разве что для налаживания, – с сомнением проговорил Таран.

Когда Марина подъехала на велосипеде к зданию бывшего сельсовета с забитыми досками окнами, возле него уже собралась внушительная компания.

– Здравствуйте! – громко, с приветливой улыбкой сказала она. – Меня зовут Марина Таран. Мы с мужем дом Красных купили.
– Хороший дом, – закивали старушки, – в два с половиной кирпича, огород большой, скважина. Справный дом.
– А вы сюда дачниками или жить собираетесь? – поинтересовалась старушка с родинкой на правах старой знакомой.
– Жить, – улыбнулась Марина. – Городскую квартиру продали. Так что принимайте в компанию и рассказывайте, что к чему.
– А что тут рассказывать? Скрипим потихоньку, – прошелестела бабуля, придерживавшая за руль латаный-перелатаный велосипед, к багажнику которого был привязан фанерный посылочный ящик с остатками сургуча.
– Доживаем, – бухнула высокая старуха со строгим лицом. – Одно старьё кругом.
– Почему это старьё? – возмутилась единственная старушка без платочка на голове и с подкрашенными губами. – Я, к примеру, старой себя не считаю.
– Ты, Матвеевна, до смерти хвостом мотать будешь, – отрезала строгая. – А от годов не убежишь.
– Как же вы тут жить будете? – сочувственно спросила бабуля в синей кофточке с кружевным воротничком. – Ни условий нет, ни работы, и пойти некуда. Я, кстати, бывшая учительница. Меня Нина Романовна зовут. Всю жизнь учила детей в этой вот школе, – она махнула рукой в сторону длинного, уже слегка покосившегося здания. – Но её закрыли как малокомплектную. Три года назад последняя семья с детьми отсюда выехала.
– Очень приятно, Нина Романовна, – слегка поклонилась Марина. – А жить мы собираемся по-простому, как и вы. Дочка у нас взрослая. У мужа такая работа, что в городе сидеть не обязательно. А мне врачи рекомендовала покой и чистый воздух.

Она эту версию заранее сочинила. Селяне к докторам по старой памяти уважительно относятся.

– Если со здоровьем беда, то лучше вам было в Тарасовке дом покупать, – категорически заявила строгая. – Так какая-никакая амбулатория. А у нас была фельдшерица – старая, полуслепая, но хоть давление померит. А как померла третьего года, так хоть плачь.
– И как же вы без медицинской помощи?
– А никак. Раз в две недели должна врачиха приезжать, а они то ушника пришлют, то глазника. Оно-то тоже нужно. Но только нам первее всего, чтоб сердце послушать, давление померить, таблетки прописать. А они ушника! – негодующе выпалила высокая старуха.
– Да и то только летом, – загомонили бабули. – А как осенью развезёт, а зимой заметёт, так неделями никто в село не заезжает. Рано утром выйдешь, у одной соседки окно светится, у другой вроде тоже – значит, живы. Так и живём.
– А Валя Попелиха знаете, как приспособилась? У неё хата на отшибе, так она по пустому газовому баллону молотком колотила. Два раза – значит, в порядке, один – помощь нужна.
– И помог ей тот баллон? – фыркнула строгая. – Надежда по сигналу прибёгла, а Попелиху уже перекосило всю – инсульт. Скажи, Надя.
– Ага, прибёгла я, значит, вижу такое дело, совсем она плохая, – зачастила бабуля со стареньким велосипедом. – Давай «скорую» вызывать. А там говорят: «И не просите. У нас весь район завьюжило. По городу еле-еле ползём. А к вам разве что трактор пробьётся». Так и отошла она, бедная. Если б «скорая» вовремя добралась, может, и спасли бы Валентину. Она и не сказать чтоб такая уж старая была. Восьмидесяти ещё не исполнилось. Сейчас, говорят, и не таких на ноги ставят.
– А вы не медик случайно? – с надеждой спросила Марину Нина Романовна.
– К сожалению, нет. Но давление померить смогу. У меня электрический тонометр есть.

Бабули примолкли и переглянулись.

– Правда, толку от этого никакого. Ну, узнаете вы, что давление повышенное, так это к кардиологу надо. А вам опять окулиста пришлют.
– Как «что толку»? Таблетку, значит, надо выпить! – с энтузиазмом объяснила старушка с родинкой.
– Нет, так не годится. Одной таблеткой делу не поможешь. При гипертонии врачи назначают лекарства постоянного приёма. Причём тут всё строго индивидуально: препараты, дозы, регулярность. Что одному поможет, то для другого гипертоника бесполезно, а то и вообще угробит.
– Почему это? – упёрла руки в бока строгая старуха. – Мне вот, к примеру…

Но тут в конце улицы показалась автолавка, и старушки засуетились, припоминая, кто за кем пришёл, и проверяя деньги.

Марина купила сахар, оказавшийся влажноватым, и соль – настолько задубевшую, что пришлось разорвать бумажную пачку, выложить сероватый брусок на доску и разбивать молотком. За этим-то занятием и застал её стук в калитку.

– Мариночка, ты предлагала давление померить, – заискивающе проговорила старушка, которая в очереди к автолавке не проронила ни слова. – Не откажи. А то меня что-то с утра аж шатает.

Аппарат показал угрожающие цифры – 190 на 130 плюс аритмия.

– Нужно «скорую» вызывать, – схватилась за телефон Таран.
– Не-не, опять меня в больницу упекут. А у меня коза, куры, собака тоже сама себя не накормит. Не поеду. Таблетку выпью, и отпустит.
– А лекарства у вас какие есть?
– Да что-то там с больницы осталось, – уклончиво ответила Лидия Петровна.
– Так, сидите, не вставайте, – приказала Марина, набирая папиного врача.
– Что-нибудь с отцом? – заволновалась та вместо приветствия.
– Папа в порядке, Олечка Викторовна, но тут такое дело. Мы с мужем в село переехали. Зашла соседка давление померить. Верхнее сто девяносто и аритмия. Что делать?
– Как что делать? В больницу немедленно.
– Не хочет. Хозяйство у неё.
– Ну и я не стану диагноз по телефону ставить. Её нужно хорошенечко обследовать, анализы взять.
– Есть у меня анализы, – встряла Лидия Петровна, напряжённо прислушивающаяся к разговору. – С больницы пачку привезла. Даже с кардиограммой. Я сбегаю.
– Куда вам бегать? Сейчас машину из гаража выгоню.

Марина прочитала врачу длинную выписку. Попутно выяснилось, что лекарства, прописанные в больнице, пациентка допила и больше покупать не стала. А когда придавливало, заваривала валериану и отлёживалась.

– Так, исходя из результатов обследований, назначения сделаны грамотно, – признала кардиолог. – Я бы ещё проколола больную. Но раз у неё такая ситуация, то пусть хотя бы принимает то, что прописали. Есть кому в аптеку сходить?
– Съездить, Ольга Викторовна. Аптека за семь километров. Сейчас я смотаюсь.

Таран вернулась домой переодеться, а когда вышла со двора, возле машины стояли три бабули.

– Мариночка, раз ты в аптеку собралась, то купи и мне таблеточек, – заговорили они разом, протягивая бумажечки с завёрнутыми деньгами.
– Откуда вы узнали, что я в аптеку поеду?
– Увидели, что Петровна к тебе ходила. А потом ты её, как королеву, домой повезла. А как вернулась, машину во двор не загнала. Значит, в аптеку для Лиды поедешь, – объяснили старушки свою дедукцию.

Марина привезла всё заказанное и… смертельно обидела всех остальных сельчанок.

– Надо же, нахальные какие! – митинговала строгая Раиса Борисовна. – Нам тоже каждой лекарства нужны. Но мы не понахальничали. А эти полезли: купи нам то, купи нам сё! У меня вот от желудка таблетки кончились, я без них просто загибаюсь, но постеснялась проситься. А эти прямо внаглую!
– Не волнуйтесь, – успокоила её Таран. – Я в пятницу в район поеду. Всем всё куплю.

Оптовые закупки в аптеке превратились в ту ещё процедуру. Каждую бумажку разверни, неровный старушечий почерк разбери, заплати, сдачу получи. И так сорок три раза. Именно столько старушек решили воспользоваться оказией. Та же самая история и в супермаркете. Многие бабули к списку лекарств присовокупили и перечень продуктов.

– Мариночка, деточка, дрожжей привези. Сто лет пирожков не пекла…
– А мне селёдочку. Посолонцевать хочется, как перед смертью.

Заказали карамелек, недорогой, но копчёной колбаски, пряников с повидлом, дешёвого чаю, а то автолавка только дорогущий возит.

А бывшая учительница Нина Романовна пришла под покровом ночи и попросила купить ей баночку оливок, фаршированных болгарским перцем.

– Вы только не говорите никому. И спрячьте поглубже, – просила она, нервно оглядываясь. – Увидят, осудят. У всех ведь пенсия копеечная, а я вдруг такие деликатесы себе позволяю.

Из райцентра Марину встречали, как полярника из экспедиции. Бабули искренне радовались, многословно благодарили, однако чеки изучали тщательно и сдачу не забывали пересчитывать.

Олег, хоть и проводил чуть ли не полные сутки за компьютером, но всё видел и относился к этой деятельности с неодобрением. А через месяц решительно заявил:
– Так, Марина, теперь делить буду я!
– В смысле? – спросила жена, отодвигая многостраничный список заказов.
– Сама увидишь. Завтра молчи и не вмешивайся.

Супруга пожала плечами и вернулась к прерванному занятию – составлению завтрашнего маршрута. В прошлый раз она привезла Семёновне две хорошенькие эмалированные кружечки – нашла на распродаже. И получила заказ ещё на 28 кружечек от других бабуль. «Где я столько наберу? Ещё и по небольшой цене! Может, на рынке отдадут оптом?»

Когда на следующий день тяжело гружённый джип въехал на площадь перед бывшим сельсоветом, ждали Марину не только старушки, но и Олег. Конечно, они пытались выяснить, чего это он никогда не встречал, а тут вдруг пришёл. Но мужчина был суров и немногословен. Едва машина остановилась, стал шлагбаумом перед дверью водителя и громко заявил:
– Марина четыре часа моталась, выполняя ваши просьбы. Ей нужно умыться, переодеться, в туалет сходить, в конце концов. Приходите через полчаса к нам, всё заберёте.

Сельчанки недовольно забурчали, но Олег, не слушая, сел в авто и велел жене рулить домой.

– Ну зачем, Олег? – упрекнула Марина, когда они въехали во двор. – Они и так стояли, ждали, а теперь им ещё к нам плестись, а потом домой с грузом.
– Своя ноша не тянет. Переодевайся, а я пока кофе тебе сварю.

Через полчаса перед домом собралось всё село.

– Нам по очереди заходить или как?
– Давайте все вместе. Двор просторный.

Бабули чинно вошли, с интересом осматриваясь, и остановились, глядя на Олега, стоявшего перед открытым багажником, набитым пузатыми пакетами.

– Так, женщины, давайте кое-что обсудим. Моя жена уже месяц возит вам лекарства и продукты. За ваше «спасибо», конечно, спасибо, но только нам-то что от этого?

Во дворе запала мёртвая тишина.

– Марина, покажи-ка, что ты домой купила.
– Домой? – растерянно переспросила жена. – Ну, всё, что было нужно. Стиральный порошок, майонез…
– Нет, ты покажи, что с овощного рынка привезла.
– А-а, вот сумка.

Олег, пыхтя, вытащил с заднего сиденья покупки.

– Посмотрим, что тут у нас. Картошки килограммов пять, морковка, кабачки, зелень… Как по-вашему, это нормально – в село морковку возить?

Старушки поджали губы.

– В общем так, женщины. Или вы поделитесь овощами, или лавочка закрывается. Много нам на двоих не надо. От пары морковок и картофелин никто не обеднеет. И нам не придётся тратиться.

Народ безмолвствовал.

– Не хотите овощами, можете деньгами на бензин скидываться, – предложил Олег.
– У меня картошка хорошая уродила, – первой сделала шаг вперёд баба Надя, не расстающаяся со своим велосипедом с посылочным ящиком на багажнике. – Сейчас принести, или можно сначала покупки забрать?
– Надя, у тебя ж «синеглазка», – отодвинула её первая «пациентка» Марины Лидия Петровна. – А им, может, жареной хочется. У меня вот голландская, новый сорт. Сама себя жарит, – победоносно задрала подбородок она.
– Вы свою картошку химией от колорада травите, – возмущённо затараторила легкомысленная Матвеевна. – А я каждого жучка пальчиками снимаю. Мою картошку хоть сырой можно есть!
– А закаткой возьмёшь? – деловито спросила суровая Нина Романовна.

Покупки были розданы, и старушки опять потянулись к дому Таранов с гостинцами. Принимал их Олег, частенько ополовинивая принесённое.

– Я же сказал: пару картофелин! Зачем целую сумку тащить?

Но больше всего супруги обрадовались подарку от бывшей сельсоветчицы Тамары Ивановны.

– Астра у меня уже старенькая. А тут вдруг подгуляла. Родился всего один сыночек, и гляньте, какой славный.
– Ой, красавчик! – Марина принялась чесать тугой животик вислоухого щенка с толстыми лапами. – А я собиралась в приюте пёсика взять, да никак не выберусь.
– Вы только в дом его не пускайте, а то потом не отвадите. Я вас, городских, знаю. Кого угодно избалуете. Я и ошейник с ремнём принесла, потом на цепь замените.

Когда вся натуроплата была получена, Марина спустилась в погреб, где Олег раскладывал принесённые бабулями овощи и фрукты.

– А теперь объясни, зачем ты всё это затеял? – категорически потребовала она. – Я со стыда чуть не сгорела! Старух обирать. Надо же такое придумать! Ты что, на картошку нам не заработаешь?
– Эх, Мариша, наивная ты моя маргаритка. Пойми, дорогая, что дёшево достаётся, совсем не ценится. Сначала «большое спасибо», потом просто спасибо, а дальше на шею сядут, ноги свесят и погонять станут.
– Что ты такое говоришь? – нахмурилась Марина.
– Что есть, то и говорю. Когда ты на прошлой неделе ярмарку свою очередную устроила, я как раз дорожку обмерял. А бабки мимо забора нашего шли и бурно обсуждали: «Тараниха учительке селёдку привезла чуть не в полкило и наверняка икряную. А мне тощую сунула, прямо килька, а не селёдка».
– Это я Тараниха? – обиженно подняла брови Марина.
– Ты, конечно. В селе без прозвищ никак. Это ещё приличное. Но не в прозвище дело. Ты слышала, что тётка Тамара сказала: «Вы, городские, кого угодно избалуете»?
– Да, но не поняла, к чему это.
– А это, моя дорогая, принцип, по которому село строит своё отношение к городу. Ты у нас девочка городская, а я…
– Селянин от сохи, – подсказала, усмехнувшись, жена.
– Не смейся! – загорячился Олег. – Ты знаешь, сколько я из себя изживал это глубинное убеждение, что лишь в селе знают жизнь и умеют работать? А в городе все лодыри, белоручки и олухи царя небесного, которых сам бог велел пощипать. Голову пониже склонить – городские любят, когда перед ними гнутся, и пользоваться на всю катушку. Но я им показал: мы – не городские лопухи. Ездить на себе не позволим. Выигрыш по деньгам, конечно, копеечный, но уважения прибавилось.

…Через два года Марину выбрали старостой села. А кого ещё выбирать? Она сельсовет отремонтировала и устроила нечто вроде зимнего клуба. Бабули с утра отопление в хатах прикрутят, чтоб зря газ не жечь, и в сельсовет. А там и чай с печеньем вскладчину, и телевизор, и мягкие диваны с креслами. Так и сидят до вечера, греются, вяжут и песни поют. А когда праздник какой, так и выпьют по рюмочке. И врача она им каждую неделю привозит. Он их тут, в сельсовете, и смотрит, а сестричка анализы берёт. Вечерами приходит Олег и устраивает старушкам связь по скайпу с детьми и внуками. Его они побаиваются, но очень уважают.

– Мариночка у нас душа-человек, – судачат они, – но уж больно простая. Своего интереса не понимает. А Сергеич – ого! Он промаху не даст. И Маринке, если что, мозги подправит. А то, что огород не сажают, ну так не каждому, как говорится, дано. Всю жизнь мы городских кормили. И этих прокормим как-нибудь.