У Вовки горе
05.04.2021 20:45
Гудела вся деревня

У Вовки горе– Смотри, Верунь, какой малыш обаятельный! Лапочка. Так и хочется по головке погладить.
– Аккуратненький, чистенький, глазки блестящие, умненькие, – согласилась с подругой Вера. – Ишь, разрумянился, баловник.

Дежурившие по школе старшеклассницы любовались Вовкой Крыловым, который весело рассекал коридорное пространство. Толкотня, визг, писк! Только громкий школьный звонок положил конец всеобщему буйству. Вовка влетел в класс последним, в его глазах продолжали плясать озорные чёртики. Он ещё не знал, что у него горе.

Приняв из рук Марии Степановны тетрадь, Вовка нашёл нужную страницу и сразу увидел двойку, большую, наглую, ненавистную. Солнышко за окном мгновенно утонуло в сугробе.

– Ничего, исправишь, – попытался утешить друг Сёмка.
– Ругать будут? А бить? – в огромных глазах Яны, соседки по парте, застыл страх.
– В следующий раз постараешься, – поддержала Вовку отличница Лилиана, в которую он был безнадёжно влюблён.

Искреннее сочувствие окончательно выбило мальчишку из колеи, слёзы закапали на страничку со злосчастной отметкой.

Изложение «Белёк» о маленьком детёныше тюленя второклассники писали вчера. Вовка никогда не видел тюленей, потому что родился в маленькой таёжной деревушке, куда два раза в неделю привозили почту и продукты в местный магазин. Там работала мама. Вовка оставался дома с бабушкой, вечно занятой хозяйством, и дядей Колей, который, если не пил всё что горит, сутками лежал на диване.

Пять лет от роду Вовке. Пять раз снежную морозную зиму сменяла весна, весну – знойное лето. Не успеешь оглянуться – осень. У каждого времени года свои прелести. Но это в природе происходят изменения, а в жизни Вовки – никаких.

На дворе ноябрь, месяц, от которого ничего хорошего не жди. Короткие серые дни, жухлая трава в палисаднике, тучи каркающих ворон.

Проснулся мальчишка рано утром, зябко поёжился, набросил на себя одежонку – и за порог. На крыльце давно ждёт кот, из конуры высовывает мордочку собака, у которой даже клички нет. Двор огорожен высоким забором, а калитка на запоре.

– Не подходи к собаке, глисты будут, – ворчит бабушка. – И кота не трогай, видишь, линяет.

Послушный Вовка сидит на крылечке и ждёт прихода мамы. А её всё нет. Стемнеет – бабушка позовёт Вовку спать.

– Ты бы внуку какие-нибудь книжки читала, скучно же мальчишке, – упрекала мама бабушку утром. – Да разговаривай с ним. Сама знаешь, ему скоро в школу.

Чмокнула сына в макушку и убежала.

Плеснула бабушка в блюдечко ложку душистого подсолнечного масла, дала внуку поджаристую корочку хлеба, завтракает Вовка. Не заметил, как и масло, и хлеб съел. Вылизал блюдечко, крошечки подобрал, ждёт дальнейших указаний.

А бабушка села в старое кресло, взяла книжку, надела очки. Вовка рядом на половичке примостился.

– Жили-были старик со старухой у самого синего моря, – неторопливо читала бабушка. – Старик ловил неводом рыбу, старуха пряла свою пряжу.

Вовка слушает внимательно, но не понимает, что такое море, невод, пряжа. И смысл сказки остаётся за семью печатями. Бабушка, убаюканная сказочным ритмом, засыпает. Вот и книжка выскользнула из рук.

Вовке страшно. Кажется, будто в подполье живёт кто-то ужасный, того и гляди вылезет. Интересно, если подставить лестницу, можно добраться до Луны? Уж очень хочется до неё дотронуться.

Вовка поднял с пола книжку, открыл, убедился, что буквы в ней не перепутались и не потерялись. С опаской посмотрел на бабушкиного Бога в углу, взял с печурки спички и решил развести костёр, как это делал во дворе Динкин папа.

Книжка вспыхнула сразу. Потом задымился тканый узорчатый половик у бабушкиных ног. Запахло гарью. Бабушка проснулась, заохала, запричитала, залила костёр водой из стоявшей на столе банки, Вовку отшлёпала и поставила в угол. Нет, не в тот, где Бог, в противоположный.

У Вовки горе. Стоит в углу, плачет, размазывает грязными кулачками слёзы по щекам.

Мама пришла домой рано, да не одна, а с мужчиной. Бабушка внимательно, насколько позволяли приличия, рассматривала незнакомца: джинсовая куртка, белоснежные носочки из-под брюк, синий берет, под цвет глаз.

– Папочка, миленький, хорошенький мой, – бросился к нему Вовка. – Я так давно тебя жду!

Мама натянуто улыбнулась, а мужчина сказал:
– Я, Вовка, не уверен, что это так, пока я просто дядя Витя. А кто научил тебя плакать?
– Никто. Просто видел, как плачет мама.
– Проходите, раздевайтесь, будьте как дома, – засуетилась бабушка. – На ужин картошка. Зин, сбегай к Никифоровым, попроси огурцов.

Потом перекрестилась и прошептала:
– На безлюдье и Фома дворянин, дай-то бог.

Из соседней комнаты, почёсывая кудлатую голову, вышел Николай и, увидев на столе бутылку водки, оживился.

– Это чё, сеструха, новый мужик твой? Будем знакомы, – и протянул гостю немытую руку.
– Нет, это мой папа, папочка, – вмешался Вовка.

Гость сделал вид, что руку не заметил, Вовку не услышал, сел на лавку у стола.

– А что? Зинка баба хорошая, работящая. Красавица. Одна коса чего стоит, – показывал товар лицом Николай. – Каким ветром в наши края?
– Попутным, – Виктор не спешил раскрывать карты.
– Надолго? – поинтересовалась бабушка.
– Как масть пойдёт, – нахмурился гость.

Масть пошла. С этого дня Виктор поселился у Крыловых. Вовка от него ни на шаг. Был рядом, когда тот колол дрова, ходил на колодец за водой, гордо поглядывая на соседок, обсуждавших очередную деревенскую сенсацию.

– У Зинки-то новый хахаль.
– Молодой, красивый, а работать, видно, не хочет.
– Зинка всех прокормит. Нас, дураков, обсчитает, а себя не обидит.
– Нинка-почтарка говорила, что ему большие деньги кто-то присылает.
– А парнишка к мужику, глядите, так и лепится. Что и говорить, отец парню нужен.

По ночам Виктор не спал. Громко тикавшие в мёртвой тишине ходики не мешали мрачным воспоминаниям.

– Уезжай, оставаться в городе тебе нельзя, – хмуро сказал отец, доведённый до отчаяния выкрутасами сына.
– Не уезжай, сынок, – просила измученная мать.

Он всё-таки уехал – в никуда, случайно оказался в маленькой умирающей деревушке с огромным кладбищем рядом. Ему показалось, что и люди в деревне мёртвые. Это было то, что нужно, – он и сам чувствовал себя мертвецом. В мире так много шума, а хотелось тишины. Он устал, был по горло сыт прежней жизнью.

«Странный народ эти женщины, – думал он. – Я только сплю и ем, не работаю. Человек неизвестный, чужой, а Зинка никаких вопросов не задаёт. Всё воспринимает как должное. Видно, Бог несёт меня на своих плечах. Но я в Нём не нуждаюсь, я сам себе хозяин, поэтому, думаю, пора отсюда линять. Будем считать, кончилось ноябрьское Зинкино счастье».

Но сердце Виктора уже заболело нежностью. Вот он, Вовка, совсем рядом, дышит спокойно и ровно, уверенный, что в жизни его появился человек, который ответит на любой вопрос, не обидит, не предаст. Вот она, Зинаида, красивая, терпеливая, добрая, понимающая.

Утром выпал первый снег. Вовка радовался. Падающую снежинку можно проводить взглядом или подставить ей ладошку и ждать, пока не растает.

– А не слепить ли нам, Вовка, снеговика? Должен же быть в нашем дворе хозяин.

И закипела работа. Вместо носа морковка, глаза – два куриных яйца с нарисованными зрачками, за шляпу – дырявая кастрюля, в руках метла. Красавец! Смеялся Вовка, весело взвизгивал пёс, получивший кличку Тайфун.

Виктор неожиданно толкнул мальчишку в сугроб и, придержав крепкими руками, спросил:
– Скажи, ты кто?
– Я твой сын!
– Кто-кто?
– Твой сын Вовка.
– Кто?
– Не знаю.
– Как не знаешь? Ты же мой сын!

Мальчик обхватил ручонками шею отца. Замок, без ключа не откроешь. Снеговик был свидетелем декабрьского счастья.

Но у снеговиков короткий век. К весне он сильно постарел, подтаял, присел, потом выронил из немощных рук метлу. Вороны выклевали ему глаза, разбили нос-морковку.

Как-то утром проснулись Крыловы, а Виктора нет. Не появился он и назавтра, и через неделю. Видимо, люди для того и созданы, чтобы мучить друг друга.

Крыловы молчали. Молчание – щит от многих бед. Зато гудела деревня. Зинка прятала глаза от покупателей, сбивчиво отвечала на неудобные вопросы, по ночам плакала. Книжки Вовке никто не читал, самолёты шариковой ручкой никто не рисовал, песни не пел, стихи не разучивал. Бабушка всё чаще тяжело вздыхала, посматривая на своего Бога. Дядя Коля почти не вставал с дивана. И поселилось у Крыловых горе.

Виктор появился так же неожиданно, как исчез. Поцеловал Зину, высоко, к самому потолку, подбросил Вовку, обнял бабушку, пожал руку Николаю.

– Собирайтесь. Сын должен жить с отцом, правда, Вовка?

В душе мальчишки цвело и пело майское счастье.

Теперь Вовка городской житель. Второй год ходит в школу, читает интересные книжки, пишет письма Деду Морозу, вот и вчера написал. Но вряд ли Дед подарит ему коньки.

– Крылов, ты меня слышишь? – наконец-то пробился к нему голос Марии Степановны. – Открой своё изложение. Ты назвал детёныша тюленя «мамин тюлёнок».
– Ой, не могу, сам ты, Крылов, тюлёнок мамин, – захохотал озорной Юрка Фомин.
– Мамин тюлёнок, мамин тюлёнок! – повторяли со смехом одноклассники.

И только Лилиана не участвовала в общем хоре. Вовка сжал кулачки, дождался тишины и, волнуясь, сказал:
– Да, я – тюлёнок. И мамин, и папин.

Людмила ТАБАКОВА,
г. Сосновоборск, Красноярский край
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №13, апрель 2021 года