Счастлив тот человек, который может приехать в обитель и потрудиться во славу Божию. Этот благословенный труд ничем нельзя заменить. Я бы тоже хотела поработать в монастыре – жаль, что уже не могу.

Однако трудничество, особенно если человек помогает насельникам хотя бы три-четыре дня, иногда выявляет в нём самые неожиданные качества характера. Это как лакмус: кто я на самом деле? Внутри мы все стремимся исполнять заповеди, терпеть, смиряться, радоваться, а потом уехать домой счастливыми, исполнившись благодатью. Но на деле случается по-всякому.

Эту историю мне пересказал один трудник. Наша общая знакомая любила приезжать в отдалённый монастырь. Выбиралась туда при первой возможности на выходные, праздники, обязательно выкраивала ради поездки в обитель несколько дней отпуска. Просила у братии послушание. Трудилась, жила в гостинице бесплатно, питалась в сестринской трапезной, посещала все службы. И в тот раз, о котором пойдёт речь, всё происходило точно так же.

Наконец пришла пора труднице возвращаться домой. На прощание благодарные монахи преподнесли ей сумку с незатейливыми подарками. Кое-какие продукты с панихиды, сладости для детей, книги, чай на травах, которые иноки сами сушат. А что ещё могут они подарить мирянину? И вдруг произошло нечто.

Женщина мгновенно изменилась в лице. «Посмотрите, как вы прекрасно тут живёте, как отлично питаетесь! – неожиданно вышла она из себя. – Вообще без забот и хлопот! А мой зять пашет по двенадцать часов в день, чтобы хоть как-то прожить, и то никак не может выбраться из кредитов. А вы вон как устроились!» Развернулась и уехала, обиженная и сердитая.

Потом из монастыря ей звонили, пытались поговорить, узнать, в чём дело. Однако женщина, ответив на звонок крайне сухо, не стала продолжать беседу, бросила трубку. Что это было, так никто и не понял.

Вот такая странная зависть к людям, которые не имеют личного имущества. Многие монахи прописаны в монастыре, потому что у них не было своего жилья или оно оставлено родственникам. Есть и такие, которые пришли в монастырь, продав свои квартиры и сделав вклад в обитель. Пища постная, труд и молитва. А у зятя той женщины, при всей тяжести его работы и груза нерешённых проблем, совсем другой уровень жизни: имущество, машина, квартира…

К сожалению, иногда жизнь в монастыре открывает нас не с лучшей стороны. Ничего не поделаешь – это тоже особенность монастырских послушаний. Я и сама хорошо знаю: едва решила навестить добрых друзей в монастыре, так сразу накатывают волной различные искушения. Хочется злиться, всплывают старые обиды, иной раз так и мечтаю с кем-нибудь поссориться. Потом всё это проходит, нужно просто переждать. А находясь в обители, могу только улыбаться и радоваться, начиная с самого первого момента, когда вступила на дорожку, ведущую от монастырских ворот. И приезжаю домой совершенно счастливая.

В январе ездила на причастие в монастырь. Потом знакомый иеромонах настоятельно приглашал меня зайти в женскую трапезную. С полуночи я ничего не пила и не ела, только приняла просфору с теплотой – очень вкусным красным виноградным вином, лишь немного разбавленным кипятком. После причастия и такой хорошей запивки натощак пришло отличное настроение.

Захожу в трапезную. Там завтракали две матушки – молодая и та, что в преклонных летах. Я прочла тихо молитву и присела с краю, намереваясь лишь выпить горячего чаю, ну, может быть, с джемом и печеньем. Но на столе в большой кастрюле оказались такие аппетитные макароны! А ещё в миске лежал блестящий ароматный винегрет.

С благословения батюшки положила себе немножко рожков и столовую ложку винегрета. Внезапно молодая монахиня привстала, взяла кастрюлю с макаронами и передвинула на свой край стола. Думаю: наверное, положит себе или сестре. Нет, просто переставила и молча продолжила трапезу. Видимо, решила, что я одна всю кастрюлю съем. И ещё проводила странным взглядом мою руку, потянувшуюся за лимоном.

Я встала из-за стола первой, прочитала молитву и вышла. Батюшка обещал встретиться со мной в храме, чтобы мы вместе помолились у святых мощей. В тот день в монастыре из мирян была лишь я, других прихожан не видела. И причащалась тоже в одиночестве.

– Вы поели? – поинтересовался священник.
– Да, благодарю, всё было очень вкусно, – кивнула я.
– А сёстры не ворчали?

Этот вопрос мне частично объяснил ту загадочную перестановку кастрюли с макаронами. Видимо, матушки не слишком жалуют «объедающих» мирских гостей. А возможно, монастырь действительно переживает не лучшие времена.

– Нет, – ответила честно. – Зачем им на меня ворчать?
– Тогда пойдёмте в храм, – позвал батюшка, а потом вдруг предложил: – Послушайте, а давайте потом ещё теплоты выпьем?

И мы так хорошо отпили после молитвы отличного кагора! Компанию составил ещё один подошедший иеромонах. Поговорили о соблазнах интернета, я рассказала о городских новостях. Всё прошло пристойно, чинно, но при этом весело.
Надо сказать, я приехала в обитель не с пустыми руками. Как обычно, привезла неподъёмную сумку с мёдом, вареньем, грибами и соленьями. Её принял и отнёс послушник. Так что не объела я сестёр, нет! Люблю их. Любых люблю – и ворчунов, и ласковых одинаково.

Ой, а отцы-монахи мне на день рождения грозятся подарить котика! Говорю им, что, конечно, могу принять этот подарок в качестве послушания, но придётся мне нелегко. Буду плакать, содержать кота – и плакать.
Отцы, пожалейте старушку, не назначайте послушание сверх сил!